— Здесь так красиво, — теперь шепчет. — Почему я не знала об этом месте?

Видя, что она найдёт занятие на несколько минут, решаю спуститься за её креслом.

— Я принесу кресло, если не побоишься остаться тут одна на пару минут? — предупреждаю её.

Она отрывается от разглядывания открывшейся панорамы города и улыбается.

А внутри меня что-то шевелится.

У неё такая красивая улыбка. Как я не замечал этого раньше?

— Иди, — снова улыбается.

— Я разгадала твой план, ты хочешь оставить меня тут, чтоб я до смерти замёрзла.

Я качаю головой, улыбаясь ей.

Я улыбаюсь девушке?!

Иду вниз, да припасами для пикника и за её креслом.

🎄🎄🎄

Сидим на холоде уже как минимум полчаса, наши телефоны трезвонили по сто раз, по очереди звонили то Клайв, то Брэндан, то ещё кто-то и каждого интересовало, все ли в порядке с Кайлер.

Видимо они тоже испугались, что я завалю её труп снегом.

А мы просто сидели на морозе, пили горячий кофе из термоса и смотрели на ночной город свысока.

Кайлер практически молчала, но я видел как её стало трясти от холода.

— Знаешь, думаю нам пора, — не хотел прерывать наше незапланированное свидание, но видеть, что она мёрзнет и молчать, я не мог.

Отставив кружку, она взглянула на меня и кивнула. А мне казалось, что на самом деле она не хочет уходить, лишь согласилась, потому что ей казалось будто у неё нет выбора.

— Кай, — встав мягко позвал её. — Если ты ещё не готова уйти, то не обязана, просто мне кажется, что ты замёрзла.

Она качает головой, сообщая о своём желании остаться.

— Мне не холодно.

Взял свой небольшой плед и раскрыв его, я накидываю ей на плечи, а сам решаю постоять.

Она все ещё смотрит на Банф с высоты.

Вижу в её глазах интерес, просто вот так сидеть на холоде, молчать.

Хочу заговорить с ней, возможно наше молчание ставит её в неловкое положение.

— Не думал, что ты поедешь со мной, после стольких лет ненависти. — Решаю говорить откровенно.

Она удивляется. Потом хмурит свой лоб, почти скрытый шапочкой.

Меня удивляет, что Кайлер не стала одеваться как остальные, на ней тёплые вещи, в ресторане успел заметить на ней теплое платье и плотные чулки, и это вовсе не портит её, нет, даже наоборот, придаёт ей некую изюминку. Кайлер Бейтман — наверно самая красивая девушка из всех кто был на вечере встречи, но она не пытается выделиться из толпы. Она простая.

— Не знала, что ты позовёшь, все ещё ненавидя меня.

— Что?!

Теперь поражен я.

— Кайлер, я не ненавижу тебя и когда говорил, имел ввиду твою ненависть ко мне.

Её удивленные брови ползут вверх, а рот приоткрывается.

— Что?! Но я никогда не ненавидела тебя. Боялась, да, потому что ты обзывал меня, закидывал камешками.

Я вижу, как она занервничала. Облизывает губы, а я думаю о том, что здесь они могут обветриться.

— Во мне не было бы негатива…

Не понимая ничего, подхожу ближе.

— Кайлер, ты же знаешь, кем был мой отец и что он делал со мной и с моей матерью, а также историю моего рождения.

Она хлопает глазами, словно слышит подобное впервые.

— Я ничего не знаю, Десмонд.

И тут же жалею, что завёл этот разговор.

Она ничего не знает, а я то дурак думал, что она пошла со мной зная мою историю.

— Я лишь знаю, что ты дружишь с Клайвом с детства, вы всегда были вместе.

Знаешь, я всегда следила за вами, — на её губах появляется улыбка. — Ты уж прости, но из-за твоего странного отношения ко мне, я стала называть тебя драконом.

Нервно усмехаюсь понимая, что многое испоганил сам. Не ведал, что кто-то мог общаться со мной просто так, как Брэн и Клайв.

— Брэндан нравится тебе с детства, — говорю зная, сам не знаю почему завёл этот разговор.

— Да, — смущенно улыбается. — Я была влюблена в него.

Её признание причиняет какой-то дискомфорт, но тут же прогоняю это чувство.

— Как и сейчас?

Она молчит, думает, потом качает головой.

— Наверно…

— Кай, — опережаю её слова. — Я понимаю, сейчас он ведёт себя так, словно не замечает тебя, но поверь, Брэндан не плохой, он просто…

— Не видит во мне моей внутренней красноты? — подсказывает морщась, словно сама не верит в свои слова.

Я киваю.

— Тебе стоит кое-что выслушать. —

Решаю рассказать ей про своё прошлое.

— Выслушай. — Пусть она смотрит на меня с отвращением, но теперь, я хотя бы буду уверен из-за чего это все.

— Мой отец имел кое-какие психические отклонения, он не был овощем, нет, все понимал и осознавал, но был вспыльчивым, у него было особое заболевание мозга, не помню медицинского термина, обозначающий эту болезнь, так как Розмари и дядя Роберт решили забыть эту историю навсегда, в общем, это может передаваться по наследству. И есть риск, что когда-нибудь, я тоже стану таким же, каким был он.

Её глаза расширяются, но я вижу интерес Кайлер, потому продолжаю.

— Помимо всего, он был любителем выпивать, моя мать не была замужем за ним, когда забеременела мною, а после моего рождения, он стал называть меня убогим созданием, ублюдком, кем угодно, но не своим сыном.

До трёх лет я не понимал, что творится, если он и избивал меня, то мой детский мозг все забыл, а вот лет с четырёх, я помню все чётко, каждый божий день, каждый удар, каждое его оскорбление, и знаешь, я ведь стал ему верить, думал я недостоин любви и нормальной семьи. Он говорил, что это Бог наказывает меня за моё незаконное появление на свет, а я верил, потому что мать никогда не пыталась защитить меня. Она молчала. Возможно боялась его сама, но я не понимаю того, почему просто не ушла от него.

— А как же ты выжил? — задала дрожащим голосом вопрос.

Я сам задумался, вспоминая, как стал выходить на улицу, несмотря на запреты отца, помню, как стал играть с Брэнданом и Клайвом, как врал им, что те синяки, что хранит моё тело это не наказание родителей.

— Брэндан вытащил меня из того ада.

В двенадцать лет Розмари узнав правду, попыталась забрать меня у своей сестры, но мой отец был против, видимо, ему нужен был мальчик для битья, да и маме доставалось меньше, если больной ублюдок срывал свою злость на мне.

Лишь к пятнадцати годам, Розмари смогла добиться опеки надо мной, да и я сам, уже не хотел жить в том доме и каждый раз сбегал. Сил уже хватало на то, чтоб дать сдачи.

Люди зная из какой семьи я вышел, и какое возможное будущее меня ждёт, опасаются меня, понимаешь? Я думал, ты тоже знаешь, потому избегаешь меня.

Когда я заканчиваю свой рассказ, вижу на её щеках влажные дорожки, глаза покрыты мокрой пеленой.

— Никто не должен переживать подобное, — шмыгая носом говорит она, и мне больше не жаль того мальчика, кем был в прошлом я, мне хочется утешить её, ту, что сейчас сидит передо мной и плачет из-за моей судьбы.

— Кайлер, — я сажусь перед ней на корточки и стираю её слезы. От неё пахнет легким шлейфом цветов, такая приятная, что хочется трогать и трогать её. — Не плачь по прошлому. Все это ушло.

— Но именно по этой причине, ты перестал верить людям, — делает выводы. И возможно, она права. Но разве можно исправить столько лет проведенных в аду?

Разве можно поверить в свою нормальность, когда все вокруг верят, что ты станешь монстром, таким же как и родители?

— Ты не убогий, не ублюдок, как обзывал тебя твой отец, — говорит плача, а на моих губах появляется улыбка.

Как же я ошибался на счёт неё. Очень сильно. Думал, она знает правду и тоже ненавидит меня. А она все лишь боялась, потому что сам вел себя неподобающе.

— Ты не виноват, что твои родители были такими.

Её слова вызывают во мне желание заткнуть её, но не потому что злюсь, нет, а просто хочу почувствовать её вкус. Но торможу себя.

То, что она говорит эти слова, ещё не значит, что я достоин быть с кем-то вроде неё.

Нормальные девушки избегают моего общества, ко мне липнут только те, кому больше нечего терять, или охотницы за деньгами.

А Кайлер выше всего этого.

Встав, я отряхиваю снег и решаю кое-что сделать.

Раз Кайлер не может ходить по своей же вине, может её стоит заставить встать?

Может стоит взбодрить, подтолкнуть её?

Придумав план, не знаю получится ли, но попробовать стоит, иду к краю выступа, где мы стоим, она видит, но не понимает причин.

Хмурится, когда проворачиваюсь к ней и отдавшись ветру, стал падать назад.