— Спасибо, я разберусь, — поблагодарил Евгений.

Ему не терпелось поскорее приступить к изучению документов.

— Хорошо. Я вас оставлю. Поскольку я ожидала вас к обеду, то встречи назначила на первую половину дня. Надеюсь, вы разберетесь во всем самостоятельно. Если что-то понадобиться, то позовите мою секретаршу — Оксану, она в приемной. Как только вернусь, отвечу на все интересующие вас вопросы. Вот, вроде, и все. Что-нибудь хотите спросить?

От такого делового напора Евгений несколько растерялся и отрицательно покачал головой.

— Вот и отлично, работайте, а я попрошу Оксану принести вам чай с печеньем, до встречи, — произнесла Якутина и исчезла в дверях.

— До скорой встречи, Светлана Викторовна.

Оставшись один, Чижиков осмотрел кабинет: Т-образный стол для заседаний, уголок для особых гостей с мягкими креслами и кофейным столиком, шкаф для книг, заставленный грамотами, ухоженные цветы в горшках, зеленые дешевые шторы и портрет незнакомого бородатого мужика, возможно, великого психиатра, висящий справа над столом чуть пониже портрета Путина.

— Провинция, — вынес свой вердикт Евгений и сел за стол.

Решив не терять времени, он приступил к изучению документов. Первой он пролистал историю Петрова. Как и говорила Якутина, ничего интересного в ней не обнаружилось. Петров попал в больницу прошлым летом, через два месяца после побега Мэлора, следовательно, вероятность их встречи сводилась к нулю. Согласно предварительным данным, Мэлора убили в мае 2015 года, почти сразу после побега. С другой стороны, двое суток назад из клиники сбежал человек, искренне считавший себя Мэлором Егоровым. Этому обстоятельству должно быть логичное объяснение. Но какое? Сколько нужно общаться с человеком, чтобы проникнуться его мыслями? Его историей? Как такое могло произойти? Что он упускает?

Чижиков злился, не находя ответа. Злился в первую очередь на себя. В какой-то момент ему захотелось ударить кулаком по столешнице, и он даже замахнулся, но неожиданно вспомнил об одном обстоятельстве, ускользавшем от него до сих пор. Конечно! Палата номер тринадцать — ответ на его вопрос. Егоров и Петров лежали в одной палате. Если и есть ответ, то кроется он именно в палате. В очередной раз судьба вручила ему в руки ниточку, потянув за которую можно распутать дело. Размышляя над превратностями судьбы, Евгений вышел в приемную.

— Вы уже чаю хотите? — встрепенулась завидев его секретарша Якутиной.

— Чаю? — нахмурился Чижиков. — Пожалуй, да, можно. Но на самом деле я хочу осмотреть палату номер тринадцать. Ту, где лежал бежавший Петров. Можете мне устроить экскурсию?

— Да. Я сейчас позвоню Сергею Владимировичу, он зам. Светланы Викторовны, и он все организует.

Евгений вернулся в кабинет Якутиной и засел за чтение истории болезни Мэлора. Пятнадцать минут спустя Чижиков почувствовал, как от замысловатых медицинских терминов в голове у него произросли густые разноцветные заросли латинских слов, в которых нервной конвульсией билась его сыскарская логика. От коллапса мозговой деятельности его спасла Оксана, которая принесла чай с лимоном и шоколадное печенье.

— Сергей Владимирович подойдет минут через пять-десять, — устанавливая поднос с чаем на стол, произнесла она.

— Спасибо, — улыбнулся секретарше Чижиков, взял с тарелочки кусочек лимона и аккуратно опустил в чашку. По поверхности чая разбежалось радужное пятно эфирных масел.

Когда Оксана вышла из кабинета, Евгений взял чашку и подошел к окну. Хотя он и застрял в медицинском чертополохе, но кое-что полезное все-таки узнал. Во-первых, вопреки его ожиданиям, оказалось, что Мэлор с раннего детства проявлял психические отклонения, однако они, скорее, проявлялись позитивно: мальчик рано начал читать и считать, хотя его восприятие мира сильно отличалось от общепринятого. Насколько Чижиков понял из прочитанного, Мэлор с раннего детства думал только числами. Как такое возможно, Евгений даже не пытался представить.

В возрасте пяти лет, почти сразу после исчезновения матери, Мэлор попадает в клинику с глубоким расстройством личности. В тот раз врачи выделили в его личности вторую личность, называющую себя «Эд». Вторая личность в моменты доминирования пыталась донести до врачей некую информацию. Но она была ужасно искажена и не поддавалась расшифровке. Чижиков несколько раз встречал в тексте ссылки на некие видеофайлы из картотеки, но решил повременить с их просмотром. Теперь, зная об убийстве Октябрины Егоровой, можно предположить, что Эд являлся некой движущей силой, пытавшейся заставить Мэлора вспомнить события роковой ночи. Как правило, в клинику Мэлор попадал на пике расстройства, когда Эд брал над ним верх. И все мысли о Пульте управления Вселенной являлись некой сублимацией желания вернуться на место преступления.

— Разрешите? — голос заставил Чижикова вздрогнуть.

Евгений обернулся и увидел в дверях крепкого седого мужчину в белом халате.

— Сергей Владимирович?

— Он самый, — мужчина улыбнулся, и на его щеках заиграли ямочки. — Вы хотели осмотреть палату номер тринадцать?

— Да, если можно, — Евгений поставил чашку на стол.

— Конечно, можно, пройдемте, — Сергей Владимирович открыл дверь.

Пока они добирались до тринадцатой палаты, Чижиков успел задать доктору пару вопросов и выяснить, что ничем особенным во время лечения Петров не выделялся. Более того, никаких новых привычек или резкой смены поведения он не проявлял. А еще у Петрова и Егорова был общий сосед Дмитрий Караулко. «А не мог ли он рассказать Петрову о Мэлоре?» — уточнил Евгений. Сергей Владимирович в ответ лишь рассмеялся: «Нет, такого быть не могло».

— А вот и наш Димочка, — сказал Сергей Владимирович, открывая дверь в тринадцатую палату. — Дима, знакомься, это твой друг Женя.

Чижиков вошел в палату и осмотрелся. Бледно-зеленые стены, две больничные койки, две тумбочки и решетка на окнах. На ближней к окну кровати сидел полный мужчина с наголо обритой головой и жевал простынь. На вид ему было лет сорок.

Увидев Чижикова, мужчина выпустил простынь изо рта и расплылся в широкой улыбке.

— Женя, котлету будешь?

Евгений, подумав, что сейчас ему предложат пожеванную простынь, покачал головой.

— Отдашь мне котлету, Женя?

— Он принял вас за пациента, — пояснил Сергей Владимирович. — Собственно, я этого и добивался, с докторами он всегда замкнут. Дима у всех выпрашивает котлеты, не обращайте внимания. Я выйду, а вы можете поговорить с ним, он у нас спокойный. Только задавайте короткие вопросы, требующие простых ответов. Он очень быстро теряет нить разговора.

— Я постараюсь, — кивнул Евгений.

— Вот и отлично, не буду мешать, — Сергей Владимирович вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.

На долю секунды, на ее маленькую толику, Евгению показалось: это конец. Все. Он дома − в своей палате. Он выходил из нее по незначительному делу, настолько незначительному, что по пути про него забыл, и Сергею Владимировичу пришлось возвращать его назад. Евгений улыбнулся. Все-таки есть что-то правдивое во всех этих мистических историях про психбольницы. Взглянув в по-детски ясные глаза Димы, он спросил:

— Дима, хочешь котлету?

— На обеде, — кивнул тот.

— Я дам котлету, — Чижиков пытался быть предельно кратким. — Ты Мэлора знаешь?

— Мэлор, Мэлор, — заулыбался Дима и указал на соседнюю кровать.

— Он спал тут?

— Спал.

— И у него была тайна?

Дима зажмурился и промолчал.

— Женя даст две котлеты.

— На обед и на ужин?

Насчет котлет Караулко соображал стремительно.

— Мэлор, тайна? — Евгений бил все мыслимые рекорды краткости.

Дима опять зажмурился.

— Женя даст три котлеты.

— На обед, и на ужин, и на завтрак?

— И на завтрак! — пытаясь выглядеть максимально приветливым, Чижиков улыбнулся как можно шире и выпучил глаза, вследствие чего стал выглядеть крайне нелепо.

Дима широко улыбнулся и вновь зажмурился, но лишь на мгновение, а затем ткнул пальцем в тумбочку, стоящую в дальнем углу.

— Там, внизу, — произнес он.

— Что там? — спросил Евгений, вскочив с кровати.

— Внизу, — кивнул Дима.

Евгений подошел к тумбочке и заглянул внутрь — пусто. Тогда он отодвинул ее в сторону. Цепким взглядом оперативник сразу приметил отошедшую половицу. Присев, он подцепил доску пальцем, потянул на себя, и та с легкостью сдвинулась с места. Чижиков заглянул в открывшуюся нишу, но ничего разглядеть не смог. Осторожно засунув руку, он нащупал нечто, напоминавшее тетрадь. Чижиков аккуратно вытащил находку. Это действительно оказалась толстая шестидесяти четырех страничная тетрадь. Открыв ее наугад, Евгений увидел ровный убористый почерк, покрывавший листы тетради.