— Светлана Викторовна, это мой коллега Евгений Николаевич, он расследует дело, о котором мы говорили. Скажите, вы узнали человека на фотографии?

— Конечно, это Иван Петров. Он и вправду у вас в Москве?

— Да, он тут, — ответил Чижиков — А вы всех пациентов в лицо знаете?

— Не всех. Но тех, кто сбежал из клиники, точно помню.

Чижиков улыбнулся. Кончики всех веревочек в этом запутанном деле сошлись в одной точке.

— А когда сбежал Петров?

— Позавчера утром, сразу после завтрака.

— Светлана Викторовна, скажите, а как долго Петров и Егоров вместе лежали в одной палате?

— А почему вы решили, что они лежали вместе? — вопросом на вопрос ответила Якутина.

— Интуиция, — Чижиков не скрывал хорошего расположения духа.

— Евгений Николаевич, не хочу вас разочаровывать, Егоров и Петров никогда не лежали вместе в одной палате.

Ниточки дернулись, и их концы вновь расползлись в разные стороны, скрывшись из виду.

— Не может быть! — разочаровано вскрикнул Евгений. — Вы уверенны?

— Более чем. За всю историю нашей больницы из нее сбегали всего два человека: Егоров и Петров, — на том конце послышался шелест бумаг, видимо, Якутина листала личные дела пациентов. — Хотя вы отчасти правы. Егоров и Петров действительно лежали в одной палате номер тринадцать, только Петрова в нее положили спустя два месяца после побега Егорова. И еще, я должна вас предупредить и попросить. У Петрова очень редкое заболевание. В результате автомобильной аварии, он полностью утратил свою личность. В целом у него присутствуют некие социальные навыки, но в остальном он подобен ребенку. Поэтому я прошу вас, будьте с ним крайне деликатны. Я вообще удивлена, что он сумел в течение суток добраться до Москвы.

— А вот здесь вы ошибаетесь, Светлана Викторовна, — Чижиков придвинул телефон поближе. — Ваш Петров совсем не ребенок. Он вполне нормально соображает, но почему-то считает себя Мэлором Егоровым. Причем настолько, что, глядя на фотографию Егорова и на свое отражение в зеркале, искренне считает изображения идентичными. Вы можете это объяснить?

Взглянув на Соколову и увидев ее округлившиеся от удивления глаза, Евгений развел руками: «Вот такие дела, Анюта!».

— Это невозможно, — только и могла ответить Якутина.

— Тем не менее именно так и обстоят дела.

— Я должна его увидеть.

— А вот с этим придется повременить. Сегодня я выезжаю в Петрозаводск. Завтра буду у вас в клинике. Вы сможете принять меня после обеда?

— А Петров?

— А что Петров? Пока он чувствует себя хорошо — будет у нас.

— Ясно. Тогда я буду ждать вас завтра после обеда, — произнесла Якутина и отключилась.

— Ну ты даешь, Женечка, — сказала Соколова, убирая телефон в сумку. — Вот это интрига. Расскажи, что там у тебя стряслось.

— Некогда, ты же слышала, я еду в Петрозаводск, — Чижиков встал, подошел к дверям, но в последний момент обернулся. — Вот распутаю дело, куплю бутылку коньяка и приду к тебе в гости. Вот там и поговорим!

— Как всегда, только одни пустые угрозы, — томно вздохнула Соколова и наморщила симпатичный носик.

Евгений вышел из кабинета и подумал: «А почему бы и нет? Соколова симпатичная тетка. Своя в доску. Вот разберусь, куплю коньяк и приду!».

В кармане завибрировал телефон. Чижиков взглянул на экран.

— Валера, ты вроде бы должен застрелиться? — безапелляционно заявил он, поднеся трубку к уху.

— Только если найду еще один труп, — обиженно ответил Иванов.

— Хорошо, тогда рассказывай?

— Евгений Николаевич, тут такое дело, при осмотре тела мужчины из захоронения найден студенческий билет на имя Егорова Мэлора Алексеевича.

— О как! Этого следовало ожидать.

— Вы не удивлены? Узнали что-то новое?

— Узнал, Валера, и обязательно расскажу тебе, но не сейчас, — ответил Чижиков. — Ты большой молодец, давай экспертизу по всем телам на родство. Помимо Самойлова, конечно, его опознали?

— Да, из Москвы приехала его гражданская жена и опознала.

— Отлично, тогда до связи, — ответил Чижиков и скинул вызов.

Новость о том, что неопознанной труп может быть Мэлором Егоровым, действительно не стала для Евгения неожиданностью. Об этом он подумал сразу, как только услышал о трупе годовалой давности. Вновь сработал старый закон: исчезнувший человек и неопознанный труп в одном деле, как правило, совпадают по личности.

Поезд 018А «Москва-Петрозаводск» прибыл в конечный пункт точно по расписанию в 8:55. Евгений подхватил «командировочный» чемодан, вышел на платформу. По привычке он глубоко вдохнул, принюхиваясь к аромату нового города. Удивительно, но помимо запаха железной дороги он уловил легкий аромат хвои и запах близкой воды. Одним словом, Карелия. Спустившись на привокзальную площадь, он поймал такси и назвал нужный адрес.

Всю дорогу до больницы, любуясь карельскими красотами, Чижиков размышлял над делом. Вчера вечером около шести из Внуково позвонил Валера Иванов и сообщил хорошие новости. Во-первых, они нашли орудие, которым убита женщина, предположительно Октябрина Егорова. К удивлению Евгения, ее зарубили топором, а не застрелили из «Осы», как утверждал псевдо-Мэлор. Топор лежал вместе со скелетом в ковре. Экспертам удалось найти на нем следы, и они забрали его на экспертизу. А вот мужчина, найденный рядом с телом, как раз был застрелен из «Осы». Эксперты нашли под скелетом пули.

Таким образом, картина складывалась следующая. Двадцать лет назад в девяносто шестом году Алексей Егоров убил топором супругу. Причины, скорее всего, банальные: ревность или жажда наживы, или и то, и другое вместе. После убийства он закопал ее тело на заднем дворе. Чутье старого сыщика подсказывало Чижикову что, Мэлор стал свидетелем произошедшего. Сколько ему тогда было? Пять полных лет — совсем малец. Возможно, Егоров старший убедил сына, что ночью он видел нечто совершенно иное, но подавленные воспоминания никуда не делись, и парень сошел с ума. В мае прошлого года Мэлор неожиданно вспомнил про убийство матери. Возможно, сказался положительный эффект лечения, или случилось нечто экстраординарное. Как бы там ни было, к Мэлору вернулась память, он бежал из клиники и уехал во Внуково, желая убедиться в правильности детских воспоминаний. Во Внуково он встречает отца, и тот его убивает. Возникает вопрос: как Егоров старший узнал, где находится сын? Тут возможны варианты: Мэлор мог сам позвонить отцу, либо Егоров узнав о побеге сына, просто вычислил его.

Больница располагалась в красивом сосновом бору неподалеку от берега широкой и спокойной реки Шуя. Она оказалась большим одноэтажным кирпичным зданием с соломенным цветом стен и рубиновой металлочерепицей. Череда невысоких голубых елей, высаженных вдоль фасада по обе стороны от крыльца, придавала зданию вид важного госучреждения.

— Меньше всего напоминает психушку, — произнес Евгений, разглядывая здание сквозь высокий металлический забор.

Очень скоро его пропустили внутрь и проводили в кабинет к Якутиной, находящийся в административной части здания.

— Евгений Николаевич, — главврач встала ему навстречу и по-деловому протянула руку.

Евгений окинул ее взглядом опытного оперативника. На вид около пятидесяти. Опрятная, в деловом костюме и аккуратной прической а-ля «Паж». Судя по чуть пожелтевшим кончикам пальцев — много курит.

— Он самый! — улыбнулся майор, отвечая на рукопожатие.

— Вы, вроде, только к обеду собирались?

— Светлана Викторовна, — Чижиков аккуратно пожал руку и склонился в легком почтительном поклоне. Он умел находить подход к женщинам и пользовался своей способностью без зазрения совести. — Просто я не знал, что существует очень удобный поезд «Москва-Петрозаводск», который приходит утром. Я, знаете ли, в последний раз на север лет десять назад ездил.

— Ясно, смотрите, тут у меня лежат дела Петрова и Егорова, — Якутина подошла к столу и указала на пару медицинских карточек: толстую — справа, и совсем тонкую — слева.

— Толстая — карта Егорова, он давно у врачей наблюдается. А вот Петров попал к нам сравнительно недавно, поэтому и карта у него тоненькая. Поскольку он совершенно ничего не помнит о себе, имя и фамилию мы выбрали для него сами. В истории болезни в основном результаты анализов, — пояснила Якутина, заметив недоуменный взгляд Чижикова.