— Нет, — Гволхмэй покачал головой, — не говорил.

— Как не говорил?

— Ну, вот так. Вообще-то ты сказал, что решил возникшую проблему и понял, как убрать зерно недовольства, зреющее в стенах этой гостиной. Ну, в общем-то, и все. На слове «гостиной» ты убежал наверх.

— Значит, я говорю тебе сейчас. Собирайся, мы едем на Новый Год ко мне в поместье. Ты, я и Нейман.

— Зачем? Ты же сказал, что решил проблему? Я привык оставаться здесь один. — Он недовольно отложил журнал в сторону и пристально посмотрел на Дефоссе.

— Вообще-то твоя претензия сводилась к тому, что ты не хочешь оставаться наедине с Нейманом, а в поместье, кроме вас двоих, будет еще куча народа. И я не могу уже смотреть на то, как ты целую неделю проводишь в одиночестве в этой школе на протяжении стольких лет.

— А ты не думаешь, что я не горю желанием встречаться со всем тем сбродом, что соберется в твоих гостиных? — Рег пристально посмотрел на своего друга и, встав с дивана, отправился наверх, видимо за тем, чтобы собрать вещи.

Наконец за нами приехал шикарный автомобиль, в котором мы доехали до Родового поместья Дефоссе с максимальным комфортом. Всю дорогу я проспал, и был разбужен возле самого поместья.

Назвать это сооружение домом не повернулся бы язык даже у Фолта. По сути эта конструкция мало чем отличалась от замка нашей школы. Может, только двойной стены не было. И по размерам немногим уступал Вольфнесту. Нас встретили родители Лео, которые сдержанно поздоровались с сыном и с нами, и передали с рук на руки местным кобольдам, которые услужливо провели нас с Регганом в наши комнаты. Комната Рега, кстати, оказалась уже давно закреплена за ним ввиду того, что род Дефоссе и род Гволхмэй имели очень тесные экономические отношения, и дружили семьями посредством своих детей, начиная чуть ли не с рождения Реггана. Вот в чем оказывается причина их хороших отношений. Это все я узнал от кобольдов, которые оказались не в меру говорливыми и выбалтывали абсолютно все о своих хозяевах. Наши кобольды хоть и не такие услужливые, как местные, но не разглашают направо и налево незнакомым людям все секреты семьи. И все-таки интересно, почему все маги ведут свой счет Родами, а Фолты Семьей? Никогда бы не подумал, что найду хоть какой-то плюс в своих кобольдах.

А, в общем, замок оказался довольно уютным. Никто ни на кого лишний раз не обращал внимания, и я все время провел за своим любимым занятием: а именно, слонялся по замку и ничего не делал. Гвэйн предпочитал всегда бродить со мной рядом. По какой-то непонятной для меня причине он не любил оставаться один в комнате, хотя раньше боязни одиночества в нем я не замечал.

А вообще, у меня промелькнула мысль, что Гвэйн знает это место. Причем знает он его чуть ли не лучше хозяев, как будто… Да нет, быть такого не может, я даже скривился от подобной чуши, что иногда лезла мне в голову, но мысль не отступала, пришлось ее додумать. Гвэйн вел себя в замке так, словно он здесь родился, провел здесь свое детство, но однажды случилась неприятность. Уж не знаю, что это было, ну пусть будет пожар. И после этого Гвэйн побаивается этого места на чисто интуитивном уровне. Но то, что волк прекрасно ориентировался, это было точно.

Прошло два дня, с тех пор, как мы приехали в поместье. За это время ни Лео, ни Регган даже не поинтересовались, жив ли я вообще. Что в целом устраивало и меня, и вечно чем-то недовольного Реггана.

Сегодня же намечался официальный прием в честь наступающих праздников. С утра мне об этом доложил один из кобольдов и положил на кровать новый выходной костюм. Что уж говорить, Дефоссе действительно заботился о своих студентах. Хотя в данный момент не исключено, что он заботился только о своем положении. Я никогда не был на таких мероприятиях и совершенно не знал, как себя следует вести. Я посмотрел на костюм печальным взглядом и пошел искать хозяина этого дворца.

До Дефоссе я не дошел. Завернув в один из коридоров, я увидел Реггана, который разговаривал с каким-то мужчиной. Этот мужчина был как две капли воды похож на Рега, только глаза были темные, прищуренные и неприятные.

— Может, хватит себя вести как щенок? — услышал я издалека, как сквозь зубы спросил Гволхмэй старший у своей младшей копии. То, что это был отец Реггана не вызывало никаких сомнений.

— Знаешь, что бы я ни делал, ты всегда всем недоволен. Может мне проще пойти и застрелиться, чтобы ты хоть раз в своей жизни вспомнил обо мне хоть что-нибудь хорошее, хотя бы на моих поминках, — практически выплюнул в лицо отцу Рег.

Я огляделся, не зная, куда можно незаметно спрятаться, чтобы пережить эту бурю семейных отношений оставаясь незамеченным. Мне совершенно не хотелось быть ни свидетелем, ни участником семейного конфликта. Как назло, коридор был абсолютно пуст. Не было ни углублений в стенах, ни колон, ни открытых комнат, чтобы можно было туда проскользнуть. Я тихо начал пятиться назад, надеясь, что меня никто не заметит.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? — как змея зашипел отец Реггана.

— И что ты мне сделаешь? — Регган задрал подбородок, но даже я заметил, что его голос слегка дрожит.

На последних словах произошли сразу две неожиданные для меня вещи: Гволхмэй старший замахнулся на сына, раздалось дикое рычание, и Гвэйн кинулся вперед, вцепившись в поднятую руку горе отца. Из ступора меня вывел испуганный крик и продолжающееся рычание. Я подбежал к волку, который уже опрокинул Гволхмэя на спину, и методично вдавливал его в пол, всем телом заваливаясь на мужчину. Пасть он так и не разжал. Регган задумчиво смотрел на эту картину, но не сделал ни одного движения, чтобы пнуть эту белую тварь.

— Гвэйн! Хватит! Что на тебя нашло? Встань! Выплюнь гадость, — я пытался оттащить его от Гволхмэя старшего, но тот только сильнее сжал челюсти, однако крови не было. Я пригляделся и увидел, что все это время Гвэйн зубами держал мужчину исключительно за рукав его костюма. Но вот душил он мужика очень даже серьезно, основательно так душил, придавив к полу и наступив на горло лапой, вон, папаша уже не напоминал сына, цвет лица у него стал совершенно другой. — Да хватит тебе! Перестань его валять! Тебя за нападение сейчас запрут в клетке и больше не выпустят, — я не понимал, почему нес подобную чушь. Если честно, мне было страшно. Мне было страшно за Гвэйна. Что может сделать моему волку этот неприятный человек после того, как мы снимем с него эту скотину? В то, что он спустит все на тормозах, мне не верилось.

— Гвэйн, хватит играться. Отпусти его уже, — спокойно произнес Рег, но волк только мотнул лобастой головой и хоть выпустил из пасти рукав, еще сильнее надавил огромной лапой на горло уже закатывающему глаза мужчине.

И тут меня накрыло такой паникой, что я с трудом удержался, чтобы не впасть в истерику: он же его сейчас убьет, просто убьет, и тогда мы все вместе окажемся в Алькатрасе, без права досрочного освобождения; свидание с родственниками через пуленепробиваемое стекло раз в месяц, при хорошем поведении.

— Гвэйн, Дэрику отдам на опыты! — заверещал я, чувствуя, что перехожу на визг. — Лично патроны заряжу и обойму набью!

Волк отскочил от чуть-чуть недодушенной жертвы со скоростью чемпиона мира по спринту. Взвизгнув, почти как я только что, эта белая тварь, которая, похоже, боится только одно существо в целом свете — императора Дэрика, неважно в каком состоянии он сейчас пребывает, поджала хвост и, заскулив, прижалась к стене. И вот как я буду на него влиять, когда Фолт выполнит свою угрозу и покинет нас? Гвэйн же больше никого в грош не ставит.

Решив, что подумаю об этом как-нибудь потом, я опустился на колени перед приходившей в себя жертвой фолтовского эксперимента. Бегло осмотрев мужчину, крови не обнаружил. Хоть это радует. Получается, что эта тварь действительно все понимает, и намеренно не укусила, чтобы не заразить. В это время Гволхмэй старший поднялся на ноги, потер шею, на которой отчетливо были заметны наливающиеся красным отметины от тяжелой лапы, и в упор посмотрел на своего сына:

— Мы не закончили.

— Как вам будет угодно, сэр. — Поклонился Регган и отвернулся. Мда, весело, конечно. И неприятно, Прекраснейшая раздери.