— Ну, — сказал он, щелкнув меня по носу рукой в перчатке, — ты этого никогда не узнаешь.

Звон Биг Бена раздался одновременно с еще одним взрывом. К моменту, как колокол зазвонил в восьмой раз, я знала, что случилось что-то ужасное.

Я почувствовала первый крик до того, как услышала его. Кто-то кричал от страха и шока. Потом еще один. И еще один.

Я вскочила и бросилась к окну, прижалась руками к стеклу, словно могла удержать то, что происходит.

— Что это? — Этан подбежал и стал позади меня. Он взял меня за плечи и потащил прочь от стекла.

Исчезающие отпечатки моих рук блеснули в свете еще одного фейерверка.

— Им так страшно, — сказала я, прижимая руки к голове, что заглушить крики о помощи. Тысячи, миллионы голосов по всему городу кричат от ужаса. Я не могу видеть то, что видят они. Только испытывать их реакцию на это. Я представила взрывы бомб и террористические атаки. Я представила монстров, разрывающих людей на части. Что бы ни вызывало этот массовый ужас, оно должно быть еще хуже. Все в Глазури одновременно чувствовали это. Страх усиливался по мере того, как это распространялось по сети. Как обратная связь в колонках.

Голоса и голоса, выкрикивающие одно простое слово. Транслирующие его. Умоляющие, чтобы кто-нибудь их услышал.

«ПОМОГИТЕ».

— Так страшно! — плакала я, падая на колени и сворачиваясь калачиком.

— Это твой чип, похоже, что-то пошло не так, — сказал Этан, взяв мою голову своими руками и пытаясь заглянуть мне в глаза. — Отключи его.

Я молча затрясла головой. Невозможно описать, через что проходят эти люди. Через что я прохожу вместе с ними. Чувствуя все это одновременно. И выхода нет. Потому что вот то, о чем мне не сказал Логан, и о чем я не рассказывала Этану. Выключателя нет.

— Я не могу! — закричала я, слезы лились по моим щекам.

— Нам нужно отвести тебя к Логану. Нужно достать эту штуку из тебя.

— Нет, — сказала я, отпихивая его от себя и пытаясь подняться на ноги. Но мои ноги не могли выдержать вес всей той боли, которая навалилась на меня.

Сломался не мой чип. А мир.

— Логан, — сказал Этан. — Это он. Это его сообщение. Пятое ноября, помнишь? День, когда он собирался послать сообщение миру. Это он!

Сейчас я с трудом могла видеть Этана через тысячи изображений, транслируемых перед моими глазами. Я отчаянно пыталась найти точку, чтобы уцепиться, единственную пару глаз, чтобы заглянуть в них. Картинки сменяли одна другую. Они двигались так быстро, что мои глаза заболели.

— Петри! Петри! Оставайся со мной, — я могла только разобрать его голос сквозь животные крики, исходящие от каждого, отовсюду.

Теперь я по-настоящему могла их слышать. Крики, доносящиеся с улицы внизу. Этан отпустил меня и прижал руки к своим ушам, пытаясь заглушить их. Он обхватил руками голову и сжался в комок, прижав колени к рукам, отчаянно стараясь прекратить шум.

Я все еще неистово искала. Выхватывала изображение из непрерывного потока, решала, что оно ничего для меня не значит, а затем отбрасывала его. Пыталась найти что-то, что имеет хоть какой-то смысл. Я остановилась на одной картинке.

От того, что я увидела, меня всю бросило в дрожь.

Моя мама смотрит в наше зеркало дома, ее глаза так широко открыты, что мне кажется, что они могут вылезть из ее головы. Кровь струится по ее лицу, ее ярко-зеленые ногти оставляют темные следы на бледной коже.

Потом все почернело, и я рухнула на пол.