Крыса, которой я так пока и не придумала имя, лежала в своей клетке на моем прикроватном столике. Ее глаза все еще смотрели строго прямо перед собой. Время от времени она высовывала крохотный розовый язычок и делала глоток из своей бутылки с водой, царапая острыми зубами металлическую трубку. Никаких других движений она не совершала.

Наконец рассвело, и я встала и собралась в школу. Возможно, это не лучшая идея, но я не могла оставаться здесь. Не с вертящейся рядом Зизи.

Фрэнк ждал в машине, чтобы отвезти меня и других детей в школу. Все они были слишком молоды, чтобы получить чип, поэтому от них не исходило никакой информации. Я никогда не была так рада их видеть.

Я села на свое обычное место и попыталась притвориться, что все в порядке. Но через пять минут катаний по улицам меня переполнило информацией.

— У тебя похмелье? — спросил мальчик из десятого. — Ты выглядишь, как мой брат, когда у него похмелье.

«… ХОРОШО ПРОЖАРЕННЫЕ КАНАРЕЙКИ БЫЛИ ОДНИМ ИЗ СРЕДСТВ ИЗБАВЛЕНИЯ ОТ ПОХМЕЛЬЯ У ДРЕВНИХ РИМЛЯН».

— Отвали, — сказала я, закрывая глаза, чтобы отстраниться от всего.

— Похмелье, похмелье, у Петри похмелье, — пропел он. Другие дети присоединились. Они пели это всю дорогу до школы.

Я подождала, пока они все выйдут, и наконец, оторвала голову от спинки переднего сиденья. Последовал момент надежды, когда все, что я видела периферийным зрением, были три плавающих треугольника, и я подумала, что, возможно, все заработало, а потом помехи снова накрыли меня.

Фрэнк слабо улыбнулся мне.

— Слегка перебрали, мисс? Не волнуйтесь. Со всеми бывало.

Я проигнорировала его, выкарабкалась из микроавтобуса и направилась к школьным воротам.

Вокруг меня роились школьники. Младшие бежали, их слишком большие рюкзаки подпрыгивали на плечах. Дети постарше торопились меньше. Их сумки свисали до колен, и они брели медленно, с бегающими глазами, проверяя напоследок свои новостные ленты, прежде чем войти в зону блокировки.

Зона блокировки!

Я бросилась к блоку Н, данные и изображения перед моими глазами стали расплывчатыми от бега. Я врезалась в стену, не обращая внимания на боль, пронзившую руки. Когда я открыла глаза, все исчезло. Это было такое облегчение, словно сбросить с плеч тяжелый рюкзак, пройдя с ним много миль. Я прислонила голову к шершавым красным кирпичам школьной стены, впервые в жизни так радуясь тому, что я здесь.

— Петри.

Я медленно оторвалась от стены и обернулась.

— А, это ты, — сказала я, когда Райан подошел ко мне.

— Ты ужасно выглядишь. Всё… Всё в порядке?

Я подумала сказать ему, что ничего не работает. Что я не могу контролировать информацию, наводнившую мой разум и что, мне кажется, что я схожу с ума. Но для этого я должна была доверять ему.

— Конечно. Все прекрасно, — сказала я. — Мне просто нужно время. А ты в порядке?

— Да, все снова нормально.

Эмми ждала позади него со скрещенными руками.

— Я вижу.

Логан был прав. Райан использовал меня. Использовал меня, чтобы подобраться к моей матери. Я должна была чувствовать себя преданной, злой — а то, что я чувствовала, было больше похоже на облегчение. Одной сбивающей с толку вещью меньше.

Он глянул через плечо на Эмми.

— Слушай, Петри, мы можем встретиться после школы и поговорить? Чтобы я смог все объяснить?

— Райан, — сказала я, кладя свою ладонь на его руку. — Все в порядке. Нечего объяснять. Вы двое идеально друг другу подходите.

— Петри, ты знаешь, что ты просто нечто? — он улыбнулся мне, а затем наклонился и прошептал мне на ухо, — И я не шутил, когда поцеловал тебя.

Он прикоснулся губами к моей щеке, а потом ушел.

Эмми все еще пялилась на меня, когда он обнял ее рукой за плечи и увел за угол. Ее пронзительные жалобы стихли.

Когда пришло время обеда, я не стала покидать безопасную зону блокировки. Я бродила по коридорам, читая доски объявлений, на которые никогда раньше не обращала внимания. Там был лист для записи в участники школьного спектакля, куда уже записалось двадцать человек. Информация о школьном фейерверке сегодня вечером. Дискуссионный клуб закрылся.

Я нашла пустой класс и уставилась в окно на лужайку. Для ноября было солнечно и тепло, поэтому большинство детей ели снаружи на траве. Семиклассники носились вокруг, играя в игры: раскрасневшиеся мальчики пинали мяч, девочки играли в пятнашки. Большинство восьми- и девятиклассников сидели маленькими группами, говоря гадости о других маленьких группах, если мне не изменяет память.

Одиннадцатый класс, мой класс, сидел большими группами. Я присмотрелась и обнаружила три четких круга. Это была группа Райана и Эмми с Карлом, Пиппой и другими ребятами вроде них. Еще была шайка Дэйва Карлтона и его приспешников. Киара была в последней группе. Она хотела остаться со мной, но я сказала ей, что будет лучше, если она оставит меня одну. Ложь, но я не могла взвалить это на нее. Она наблюдала, как какая-то девочка, которую я смутно помнила по прошлогоднему школьному спектаклю, размахивает руками, рассказывая всем историю. Хотя, мне кажется, мало кто слушал. Я изучила все три группы и заметила, что они все сидят тихо. Счастливые. Дети помладше дерутся, ссорятся и носятся повсюду. Но среди одиннадцатиклассников и старше — все мирно. Еще кое-что поразило меня. Никто не был вне круга. Никто не был один, кроме меня.

Прозвенел звонок, и все встали и направились назад в классы.