От моей руки, а может быть от тела Планта, пошло тепло. Тонкие струи вились быстрыми потоками, кружили вокруг руки, оседая и пробираясь в глубину тела. Быть может, мне это только казалось, но опыт показывал, что я могу влиять на процессы в живых организмах напрямую. Пока это все, что я способен сделать в данный момент. И еще минералы дальних земель. Надо тщательно свериться со справочником, какие именно влияют на сердечную мышцу и точно отмерить пропорции вместе с известными нам травами, чтобы изготовить верное лекарство. С другими хворями мы пока могли справляться своими силами, слава лесным стихиям.

Когда мы вышли из хижины, на площадку между домами высыпал народ. Воллы и мужчины-волты взирали на нас… с неприкрытой надеждой. Никто не решался подойти, спросить, потребовать. В этом обществе сохранялся очень четкий иерархический строй. Мы, люди, всегда были кем-то выше, своеобразными божествами в строю волтов, нам бесконечно и преданно подчинялись. С другой стороны, все проблемы приходилось решать тоже нам. Вот и сейчас, нам доверили лечение главного в стае. Только даже я оказался бессилен…

Я поднял руку и четко произнес на языке волтов:

— Настало время ожидания! Мы должны набраться терпения. Лес скоро оживет…

Я очень на это надеюсь. Если мы не ошиблись. Раздался гул голосов, подвывание, шевеление, шорохи…

— Мы все должны… — я помедлил, подбирая слово. — Просить небеса о здоровье Планта.

Внезапно подскочил молодой Клят — сын Планта. Волчина в пример отцу высоченный, сильнющий. Его фигура, подсвеченная лучами закатного солнца высилась серой громадиной. В глазах застряли противоречивые эмоции: грусть, надежда, ярость… принадлежавшие, безусловно, разумному существу. Серые глаза мелькнули всполохом, он не смел рычать на меня, но посмотрел так, что я похолодел внутри. Привязанности в семье всегда были очень сильными у волтов и я чувствовал, как юный волт переживает. Потеря близкого человека мне самому стоила бесконечных лет мучения. Тихо рыкнув, он дернул носом, ловя запахи, которые я принес. Снова раздался глухой звук, поскуливание и взгляд куда-то прочь. Файн, который лучше разбирался в языке волтов и проводил с ними куда больше времени, пояснил:

— Ратмир, они все чуют девушку. Новую кровь. Все знают, что она здесь. И… просят тебя.

Я сжал зубы и кивнул. Все будет. Быть может не сегодня, но… очень скоро. Для начала, черт побери, нужно сыграть свадьбу! И объяснить Алёне, что к чему… Да так, чтобы она не сошла с ума и не стала устраивать множество безнадежных попыток бегства, иначе придется запереть её в комнате и силком тащить к дереву. А это чревато для всех. Для волтов в первую очередь. Ведь вспышки чувств им сложнее контролировать, поэтому в лес нельзя вносить такие эмоции, как страх и ярость.

Наступал вечер, волты оживлялись, некоторые из них бодрствовали по ночам. Впрочем другие — не менее активно вели себя днем, за счет этого жизнь в племени не останавливалась в любое время суток. Но ночью влияние стихий особенно велико и даже в себе я ощущаю желание совершать безумные поступки. Взывать к ветру, Луне и воде. Нырять в озеро Надежды, испытывая суть и единое начало этих земель. Погружаясь в их мирный ритм ночного бдения.

В смятении мы с Файном отправились домой. Плант был на границе двух миров, я это почувствовал. Ровно как и то, что он не готов уходить. Плант — отличный вожак, наш помощник и единомышленник, если можно так сказать про волта. Смены ему нет. Его здоровье дало трещину, не столько благодаря неоправданному поступку молодого волта. Сказалось напряжение, установившееся в лесной обители в последние годы. Я намеревался немедленно заняться изготовлением лекарства с помощью новых минералов, кортеж должен был прибыть в эти дни.

Смутное ощущение кольнуло меня на пороге дома. Но мысль быстро улетучилась, когда я случайно столкнулся с Алёной в коридоре и девушка робко улыбнулась, отводя взгляд. Я не придал этому значения.

Лишь на следующий день после завтрака Мэри внезапно спохватилась и неожиданно спросила, когда уже можно будет разгружать кортеж с товарами?

— Кортеж?.. — непонимающе уточнил я.

— Да, иль Ратмир, посыльному ведь удалось Вас вчера встретить? — забеспокоилась она.

— Посыльный? Когда же он приходил? — смутное предчувствие замаячило в голове.

— Да вчера и приходил, перед обедом. Вас как раз не было, но потом посыльный куда-то исчез. Я решила, что Вы с ним встретились и отправились встречать кортеж.

— Исчез говоришь?.. — задумался я о том, как искать заблудившегося посыльного.

— Да, больше я его не видела… Ой, что же делается-то? Вы его тоже не видели? — неожиданная догадка заставила управляющую округлить глаза.

Я уже не слушал и, борясь с яростью, выскочил из дома. Догадок было две — посыльный потерялся в лесу или, не дождавшись меня, вернулся в кортеж. Последнее мне особенно не нравилось, поскольку в таком случае задержка кортежа была по вине посыльного. К счастью, после завтрака мои друзья не успели отлучиться и, отправив Файна вместе с волтами искать следы пропавшего в лесу, сам я вместе с Эстом погнал в сторону дороги, где вероятнее всего находился кортеж.

Проскакав на всех порах через лес, мы застыли в изумлении на дороге, подходящей к горам с внешней стороны. Здесь явно прослеживались следы пребывания кортежа — примятая трава в месте отдыха, свежие лошадиные следы, лунки от колес. Но… он исчез. Его не было здесь уже длительное время. Кортеж не пошел по своему предполагаемому маршруту, а развернулся вспять.

Кипя от негодования (я не мог придумать разумную причину происходящему) бросился вслед. Нагнали у ближайшего городка, экипаж отдыхал в трактире. Там же был и посыльный, вовсе не плутающий в лесу. Посыльный при моем появлении побелел, покраснел, немного осел и даже сделал робкую попытку скрыться с глаз с помощью бегства. Понятно, ему это не удалось. Тогда безо всякого допроса бледный молодой человек, заикаясь, стал умолять не губить его жизнь, не сажать в подвал и не пытать на предмет того, чьи мыши прогрызли ковер из прошлой посылки. Он округлил глаза и шепнул, что никому на свете, клянется, не скажет про многочисленные захоронения вокруг поместья. Мы с Эстом во все глаза разглядывали нервного типа, прикидывая, требуется ли ему докторская помощь немедленно или стоит выслушать рассказ до конца. В конце посыльный присовокупил, что милой нежной девушке из поместья вряд ли понравится, если на её глазах будет зверски замучен человек. Как раньше. Как уже происходило и от чего она стала заикаться.

— Что??? — вытаращился я.

— Что он несет? — Эст повернул ко мне голову.

— Алёна! — сдавленно прохрипел я, чувствуя, как внутри загорается волна негодования от неожиданной догадки. — Сопроводи кортеж в поместье… У меня срочное дело.

— Эй, ты там поосторожнее! — донеслось мне вслед, когда я на всех порах мчал обратно.

— Разберусь… — прорычал.

Глухая ярость клокотала глубоко под кожей… кто посмел так грубо нарушить планы, воспрепятствовать моим желаниям, тот нуждается в наказании. Хотелось посильнее тряхнуть девчонку чтобы вытрясти из неё всю дурь разом. Что она себе мнит? Дерзкая, взбалмошная, глупая… перешла все границы. Встала на путь недозволенного. Больше так продолжаться не может. Она слишком обнаглела, поставила под угрозу мое намерение помочь бедному Планту, семье волтов, лесу… И пусть Алёна не знала всех обстоятельств, это не оправдывает вероломные действия, развернувшие кортеж вспять. Что бы у нее не было на уме, не оправдывает… Из-за всего мы потеряли целый день.

Если в этот раз все спустить с рук, то в следующий она будет отдавать приказы уже мне, ничуть не смущаясь. Малявка чертова… Неправильно все это, женщины никогда не умели принимать взвешенных решений. Одни эмоции. Губительные и такие… пленяющие. Тяжело было признаваться, что не разум руководил мной, когда я на всех порах гнал Черного домой. А горячее нутро, всколыхнувшееся от невиданной наглости. И небывалого притяжения… Красные всполохи загорались в душе, а потом, почему-то опускались ниже… крутились внизу живота. Подчинить и усмирить непокорную девицу! Каскад разрушительных чувств сжимал грудь. Неужели я не такой уравновешенный, как думал о себе? Я мотнул головой, приводя мысли в порядок. У меня определенная цель. Хотелось проучить, потрясти, унизить. наказать покрепче, чтобы неповадно было лезть в чужие дела…