Мне нужно убивать.

Подняв ногу, я замахнулся, ударив по переднему колесу байка рядом со мной. Байк завалился, врезаясь в мудака рядом, оба упали в придорожную канаву.

Ублюдки закричали, заваливаясь в высокую траву. Я замедлил свой Харлей, останавливаясь. Твари карабкались, пытаясь подняться. Я видел перед собой лишь кровь. Потянувшись к ремню, я вытащил два своих любимых ножа и приблизился, чтобы убить их.

Мои ноздри раздувались. Кожу покалывало от желания вспороть мразей. Погрузить ножи в их плоть. Наблюдать как кровь стекает на землю.

Я улыбнулся в предвкушении, мои мышцы были напряжены, пока я держал ножи. Им поломало кости от падения. Они не могли сбежать. Они были моими. Я мог их убить. Отобрать их жизни.

Они запаниковали, увидев мое появление. Я облизал край лезвия, ощущая небольшой вкус металла во рту. Мой член затвердел. Я возбуждался только от мысли вонзить нож в их плоть. Услышать их крики. Услышать, что они кричат, как маленький мальчик. Как младенец.

Я потерял контроль.

Я взревел и рванул к первому мужику. Ткнув тупым концом ножа ему в лицо, я повалил его на спину и оседлал его ноги. Наклонившись вперед, посмотрел в его глаза, наполненные страхом, и улыбнулся. Я улыбался, зная, что мое гребаное лицо — это последнее, что он увидит.

Зажимая нож между зубами, я обхватил его горло, прижимая к земле. Я ощущал его пульс под своей ладонью. Ощущал, как тот ускорился.

Я почувствую, как он остановится.

Поднимая нож, я в первую очередь пырнул его в живот.

— Один, — зашипел я, когда спина твари изогнулась. — два, — я пырнул снова, слыша звук разрываемой плоти под ножом. Мое сердце учащенно билось от восторга. — Три, — я заревел, когда снова ударил его в живот. Мразь попытался двигаться, закричать, но я заглушил его крики. Больше никаких криков.

Больше никаких гребаных криков!

— Четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, — я вспарывал его живот, его кровь брызгала мне на грудь. Теплая кровь покрывала мою кожу.

Мразь умерла, закатив глаза. Но мне нужно было одиннадцать. Вытаскивая нож, я высоко его поднял. Затем с громким ревом вонзил его прямо ему в лоб, разбивая его череп.

Вырвав лезвие из его головы, я подпрыгнул на ноги. Вторая мразь отползала. Мои мышцы дергались, когда я приближался к нему. Он слышал меня и, оглядываясь через плечо, закричал.

— Бл*дь, пожалуйста. Дерьмо, не убивай меня.

Я игнорировал его мольбу. Но он продолжал кричать, как гребаная киска. Его голос бесил меня.

Он должен, черт побери, умереть.

Наклонившись, я схватил его за волосы, наклоняя его голову для лучшего доступа к горлу. В этот раз я не ждал, потребность пролить кровь была слишком сильной. Подняв руку, я воткнул лезвие в его горло — один, два, три, четыре раза. И я все время считал. Считал каждый удар, пока его кровь брызгала мне на руки и на щеки. Я посчитал от одного до одиннадцати, пока это ублюдок не стал мертвым.

Но пламя в моих венах все еще было слишком сильным. Убийства не заглушили крики. Они раздавались в моей голове... его крики в моей голове. Громкие крики, затем тихие, затем тишина.

Гребаная тишина.

Затем я подумал о его лице. И я не мог к нему прикоснуться. Когда он хотел, чтобы я касался его, я не мог. Потому что я был зло. Зло текло по моим венам.

Пламя. Оно хотело выйти. Оно должно было выйти. Наконец, раз и навсегда.

Я попятился по грязи. Опустил один нож на землю и усилил хватку на другом.

— Бл*дь! Флейм! Нет, брат. Перестань. Поговори со мной. Что, нахрен, случилось? Поговори со мной!

Я поднял голову. АК... АК стоял там, он говорил со мной, но звук ревущего пламени наполнил мои уши, сжигая меня изнутри. Я наблюдал за движением его рта, когда поднял нож и полоснул себя по животу. Я зашипел, разрывая свою плоть. Закрыл глаза, когда почувствовал, что пламя немного отступает. Но мне нужно было больше. Мне нужно было, чтобы оно все ушло. Я больше не мог жить с этими криками в своей голове.

Я полоснул себя по руке. По груди. И кровь потекла. Но пламя все еще было внутри, я мог ощущать его под своей кожей. Крики все еще были внутри. Его крики, его крики все еще были внутри. Ее крики. Ее крики, когда он причинял ей боль, когда бил ее.

Слезы текли по моим щекам, когда я думал о его маленьком личике. Как кричал его маленький ротик. Его ручки тянулись ко мне. Но я не мог к нему прикоснуться. Я был злом. Зло в моей крови. Я бы сделал ему больно. Я бы сделал ему больно.

Я заметил движение. Рыжие волосы? Затем увидел Вика.

— Флейм, остановись. Ты, бл*дь, убьешь себя! Я не хочу трогать тебя, брат, но помоги мне господь, я сделаю это, если ты, бл*дь, не прекратишь.

— Нет, — заорал я и дернулся, удерживая перед собой нож. Вик остановился. Он наблюдал, как я поднял нож и порезал им свой пресс.

Но этого было мало. Они все равно не уходили. Ничего не исчезало. Моя голова была переполнена. Слишком много всего; моя грудь, мои вены, разум... все было переполнено.

Внезапно рука выхватила у меня нож. Я потянулся за ним, но меня обхватили сзади.

Мое тело затряслось сильнее, когда рука обернулась вокруг моего горла. Она сжала, и я заревел. Я со всех сил боролся, чтобы освободиться. Но рука была слишком сильной. Еще одна пар рук обхватила меня за руки. Я не мог двинуться. Я, бл*дь, не мог двигаться! И сейчас еще больше рук касалось меня. Касалось моей кожи. Останавливая пламя от выхода.

— Засуньте его в гребаный грузовик! Мы заберем байки и избавимся от трупов. Я позвоню Смайлеру, нам нужно здесь больше людей. Бл*дь! Отвезите его обратно на территорию, пока его психованная задница не набросилась на всех нас!

Черные пятна снова наполнили мое видение, когда рука вокруг шеи перекрыла мое дыхание. Темнота наступала, я, бл*дь, не мог вынести ее.

— Бл*дь, Флейм. Какого хрена произошло? — закричал кто-то, но я погружался во тьму. Я ощущал, как она окутывает меня.

— Какого хрена пошло не так, АК?

— Хер знает, но думаю, что день настал.

— Какой день?

— День, когда Флейм раз и навсегда слетел с катушек.

— Дерьмо! — раздался голос.

Затем пришла темнота, а пламя?

Пламя и гребаные крики остались.