К счастью, чем глубже они погружались, тем меньше становилась гравитация. Нита была рада, что привыкла к этому: она провела достаточно времени на Луне, чтобы ее больше не беспокоила обычная реакция человеческого тела на микрогравитацию, которая заключалась в том, чтобы подавлять позывы на извержение всего съеденного в последнее время.
Хорошо, что я не позавтракала сегодня утром, подумала Нита. Хотя ей и не хотелось.
Она все еще вспоминала выражение боли на лице Квельт, и мучительный выкрик той: "Я думала, что вы хорошие!”
Они стали настолько легкими, что и простое нахождение на поверхности начало вызывать трудности. Ните приходилось держаться за выступы камней, когда они продвигались по туннелям. Но впереди показался огромный вход в другую пещеру, где не было ничего, за что они могли бы ухватиться. Мы сейчас воспарим, устало подумала она.
Взлетим прямо вверх. Из-за своей работы волшебником ей часто приходилось ходить по воздуху, но падение, независимо от того, делали вы это вверх или вниз, никогда не было приятным. Она сглотнула, пытаясь удержать желудок под контролем; он уже пытался вывернуться при мысли о том, что случится… Они прошли через эту гигантскую арку, и события резко завертелись.
Неожиданно на Ниту упала тень Кита, как и тень Эсемели — но она была гораздо длиннее и темнее, чем должна быть при таком свете. Перед ними простиралась широкая равнина с высоким горизонтом…но равнина была над ними, и горизонт был вверх ногами.
Желудок Ниты заговорил теперь по-серьезному. Как будто, несмотря на то, что все эти утомительные часы они спускались, они каким-то образом снова вернулись на поверхность Алаалу. Вот только они этого не делали.
Они по-прежнему находились в центре планеты: Нита была в этом на сто процентов уверена, когда смотрела на бесконечный горизонт, неотделимый от неба. И в пространстве перед ними, подобно столпу, поддерживающему центр мироздания, висела громадная каменная игла, уходящая вниз или вверх, на невероятное расстояние в это серебристо-светящееся, ослепляющее небо. Ниту охватило смятение; она больше не могла сказать, где верх, а где низ. И, как будто бы этого было не достаточно, для пущего эффекта, земля, казалось, решила отпустить их, и они все трое упали в небо…
К счастью, само падение было словно во сне, так что, вместо того, чтобы кричать от ужаса, Нита осталась в приглушенном состоянии удивления и легкого раздражения, как Алиса, падающая в кроличью нору. Все трое падали и падали вверх, все ближе и ближе к каменной вершине.
— Давайте к ней! — выкрикнула Эсемели. И Нита с Китом, мимоходом пытаясь научиться, как управлять своим телом в условиях свободном падения в атмосфере, раскинули руки и ноги и сделали все возможное, чтобы сманеврировать к вершине пика.
Они падали с достаточной скоростью, чтобы Нита решила возвести вокруг себя магический щит; она была обеспокоена возможностью удариться о скалу со всего размаху. Но с радостью обнаружила, что скорость их падения уменьшалась по мере приближения к вершине этого пика. К тому времени, когда стало четко видно вершину, они замедлились до неторопливого падения, когда же были на расстоянии около километра, то замедлились до скольжения. А когда они приблизились к вершине пика, или к его подножию…
Кто знает, что это такое? подумала Нита, сосредоточившись на том, чтобы поставить ноги на камень, а не на воздух. Пусть будет верх или низ, как ему заблагорассудится. Я только хочу встать на ноги!
И когда она приземлилась на камень, а следом и Кит с Эсемели, Нита выдохнула и огляделась.
Плато, на котором они стояли, состояло из простого песчаника бледно-персикового оттенка. Нита заставила себя успокоиться, вздохнуть и попытаться снова привыкнуть к нормальному состоянию… если все это можно назвать нормальным. Мы находимся на каменном столпе высотой, может быть, в тысячу километров, внутри планеты, напомнила себе Нита, на уровне, где не должно быть ничего, кроме магмы, или, может быть, даже расплавленного железа под давлением в миллионы тонн. Здесь есть небо, где его не должно быть, и воздух, где его тоже не может быть. Если бы я была помешана на псевдонауке, то сочла бы эти факты потрясающими и уже ждала бы появления летающих тарелок. Думаю, критерии нормальности нужно пересмотреть…
— Ничего себе! — тихо выдохнул Кит рядом с ней.
— Что такое? — спросила Нита, оглядываясь.
Она увидела, как Кит поворачивается вокруг своей оси, оглядываясь вокруг, и неожиданно поняла, на что тот так отреагировал. Перспектива предметов снова изменилась, вернее, их топология, так что то, что было усеченной вершиной конуса, теперь стало плоской вершиной пологого подъема, и вокруг них, примерно в десяти метрах от горизонта и, казалось, прямо в невероятно светящемся небе, находились люди.
У Ниты пересохло во рту от внезапного иррационального страха при виде них. Со всех сторон, сильнее, чем когда-либо, она слышала звук, который преследовал ее с тех самых пор, как они оказались на Алаалу… непрерывный, дружелюбный шепот.
Теперь она знала, откуда он взялся. Он исходил от этих людей, бесчисленного множества алаалидов, стоявших вокруг с приветливыми, заинтересованными лицами, смотревших на нее и Кита, и Эсемели, и алаалида, который стоял рядом с местом их "приземления".
Нита почувствовала, как по коже побежали мурашки. Эти люди были мертвы: все, кто когда-либо жил на Алаалу, миллиарды их, заполнили все это огромное пространство до самого края неба.
А что касается того человека…
Копна рыжих волос, довольно неопрятных и небрежно уложенных по стандартам алаалидов, обрамляла спокойное лицо с выражением, добродушным даже для алаалида, а темные, проникновенные глаза предполагали глубокую мудрость, приправленную хорошим чувством юмора. Небрежно одетый в длинный килт, какие носили некоторые алаалиды, и накинутую поверх длинную свободную куртку, он напоминал человека, который только что хорошенько поплавал в море. Но предмет, который он держал в руках, мало кто догадался бы захватить с собой на пляж. Это был ослепительно сияющий клубок, состоящий из переплетений разноцветного огня и тысяч слов на Речи, соединенных вместе в одну сложную структуру. Это было Ядро Алаалу — его "программное обеспечение", в котором содержались законы — природные, физические и духовные — регулирующие жизнь планеты.
— Я так и думал, что когда-нибудь ты появишься здесь, — сказал он Эсемели.
Она улыбнулась и поклонилась ему.
— У нас с тобой, — ответила ему Эсемели, — остались незаконченные дела.
— Так и есть, — сказал мужчина. Затем он посмотрел на Ниту и Кита.
— Друвах, — догадался Кит.
Алаалид слегка поклонился сначала Киту, затем Ните.
— Рад познакомиться с вами, — сказал он. — Добро пожаловать в самое сердце нашего мира.
— Спасибо, — ответил Кит.
— Да, — согласилась Нита, — спасибо. Но у меня вопрос…
— Спрашивай, — сказал Друвах.
— Когда мы закончим с тобой разговаривать… как нам отсюда выбраться?
— Это невозможно сделать, — ответил Друвах, — пока мы не изменим мир.
И Эсемели улыбнулась…
Дайрин, Рошаун, Скер`рет и Филиф стояли в ослепляющем свете, примерно в двух километрах над фотосферой, в то время как невидимая солнечная корона хлестала пространство раскаленной плазмой над их головами.
Волшебство защищало их от жары и более девяноста девяти процентов видимого света, выбрасываемого в ослепительном сиянии фотосферы, который исходил из ядерной печи Солнца. Внешний слой Солнца казался не толще яичной скорлупы по сравнению с огромной массой звезды, но он кипел и бурлил золотым огнем. Это было очень красиво. И грозило мгновенной смертью тем, кто не был защищен так, как они. Тем не менее, никто из них не собирался задерживаться дольше, чем необходимо. Но красота была неотразимой.
— Только посмотрите на это, — сказал Филиф, разглядывая разъяренное сияние, которое отражалось в его глазах-ягодах кровавым блеском. — Так великолепно и так опасно…
Дайрин улыбнулась — внутри куста, любящего бейсболки, скрывался поэт. Ее собственное впечатление было гораздо более прозаичным.
— Похоже на овсянку, — сказала она. И так оно и было, если бы овсянка кипела при семи тысячах градусов по Цельсию, а каждая ее крупинка представляла собой капсулу, полную горящего жидкого гелия тысячью километров в поперечнике.