Глава 41

Вторая эпоха. 3434 год. Равнина перед Черными вратами Мордора.

Три года понадобилось, чтобы люди и эльфы собрали свои войска. Сейчас развивались многочисленные флаги с разных сторон.

На стороне Саурона тролли, небольшая часть гномов и черные назгулы в нетерпении ждали сигнала. Вот прозвучала труба — слуги Темного Властелина ринулись в бой.

— Эльфы, слушайте мою команду! — скача на лошади среди рядов лучников, произнес Гиль-Галад. — Зря стрелы не тратить! Стрелять только когда, подойдут ближе!

— Я не собираюсь подчиняться тебе! — перекрикивая гул мужчин, выкрикнул Орофер. — Мое войско будет слушаться меня.

— На то ваша воля, ваше величество. — проговорил Гиль-Галад.

Две смертоносные волны столкнулись друг с другом. Полилась кровь, орошая ранее спокойную равнину. С обоих сторон стонали раненные — враги их добивали.

Эльфы, которые всегда к своим волосам относились как к великому дару, после нескольких битв каждый день перестали за ними следить. Мелькали белые, золотые головы с обрезанными локонами, чтобы те не мешались во время сражений.

Целый месяц шли бои. Равнина превратилась в кровавое месиво. Бывшая когда-то землей, теперь пространство стало черным от убийств. Оставшиеся животные сбежали, растения погибли.

Войско людей и эльфов приготовилось идти в смертоносную атаку. Черные ворота открылись, призывно смотря на противников… Гиль-Галад не успел дать сигнал, как Орофер, подняв знамя Зеленолесья повыше, ринулся вперед. А наперерез ему бросился Леголас.

Тело эльфа разрубили пополам. Следующим стал король лесных эльфов — секира орка отрубила ему голову, и он рухнул замертво. Орда нечисти бросилась в бой.

— Нет! — закричал Трандуил. — Лучники, за мной!

Тяжелая кавалерия расступилась перед лучниками. Пехота перестроилась в клин, выставив пики вперед и наступая на орков и назгулов.

Лесные мужчины приободрились. Стрелы эльфов поражали противников. Принц Трандуил рубил направо и налево, не замечая ранения в бок. Гиль-Галад и Элронд сражались вместе, отражая атаки нечисти.

Орки же решили разъединить союзников — Амдира отбросили к болотам на юге. Там и полегла большая часть армии Лориэна. А то топкое болото назвали вскоре Мертвым.

На другой кромке равнины Исильдур раздавал приказы сыновьям, пока отсиживаясь в резерве. Его силы должны ударить позднее.

— Сыновья мои, — обратился к детям дунадайн, — вернитесь к Минас Итилю. Не позвольте Темному Властелину Мордора преодолеть перевал Кирит Унгол.

— Будет сделано, отец, — одновременно произнесли Аратан и Кирьон.

Когда битва завершилась, Трандуил подошел к изможденному Гиль-Галаду и Элронду. Те в шатрах отдыхали, наслаждаясь небольшой передышкой.

— Друзья, боюсь, что мне предстоит вернуться домой, — произнес принц.

— Что такое? — поинтересовался Гиль-Галад. — Почему?

— У меня осталась треть войска, — с грустью ответил Трандуил, — я должен сообщить домой о смерти короля и пройти коронацию.

— Спасибо, что помог нам, — вклинился в разговор Элронд, — прими мои соболезнования.

Лесные эльфы возвращались домой. Склонив головы, они несли тело короля и раненных. Трандуил чувствовал себя хуже всех.

Из дворца их заметили первыми. Принц даже не обратил внимания, когда они оказались дома.

Плачь пронесся по дворцу. Оплакивали мертвых. Вскоре собрались для похорон. Многочисленных в этом году. Раненные не выжили, даже увидев родные стены.

— Этого не может быть! — в тронном зале Аканта прижимала к себе рыдающую дочь. — Этого не может быть!

— Боюсь, что отца и Леголаса мне не вернуть из Чертогов Мандоса, — произнес Трандуил.

Он тут же угодил в объятия королевы и сестры. Сильмариэн с тревогой наблюдала за помрачневшим мужем.

На помосте из сухих ветвей лежал Орофер, король лесных эльфов. Факел, брошенный его сыном, поджег хворост. Пламя тут же охватило величественного мужчину.

Рядом пламя съедало тело Леголаса и других мертвых подданных. Женщины рыдали в голос, не в силах сдержать слезы.

Вторая эпоха. 3435 год. Зеленолесье.

Аканта казалась себе бледной тенью себя прежней. Радость исчезла, оставив после себя шлейф воспоминаний. Королева лесных эльфов весь год занималась восстановлением королевства, но все её попытки шли крахом. Зеленолесью требовалась твердая мужская рука.

Наблюдая как Трандуил остервенело бросает ножи в цель, Аканта уверилась в своем решении — из принца выйдет хороший король.

— Трандуил — позвала пасынка Аканта — Можно тебя на пару слов?

— Конечно, ваше величество — откликнулся мужчина.

Прекратив занятие, принц повернулся к королеве — та в зеленом платье и короне из желтых листьев стояла под деревом, прячась от пелены дождя. Он ждал, что же ему может сказать мачеха.

— Королевству нужен король, а не королева — произнесла Аканта — Здесь для меня не осталось ничего.

— Неужели вы уезжаете? Сейчас? — спросил Трандуил с беспокойством.

После смерти отца прошел год, но он видел, что Аканта и Эрунимора еле находят в себе силы жить дальше. И, если Эруниморе справиться с потерей мужа помогал Талсалег, то королеве не помог никто. Даже он. А все из-за того, что он не мог подобрать подходящих слов, чтобы хоть как-то объяснить себе совершенно бесполезную смерть Орофера. Что уж говорить о других.

— Нет, — успокоила его Аканта, — я и Эрунимора собираемся в Валинор уехать через несколько лет. Если она не оправится раньше, то мы уедем и быстрее. Трандуил, я предлагаю тебе стать королем.

— Это невозможно! — запротестовал принц. — Отец говорил, что из меня бы вышел плохой правитель!

— Орофер гордился тобой, — сказала королева, — и я уверена, что ты сможешь стать самым лучшим королем, который когда-либо был у Зеленолесья.

Трандуил не согласился с этим утверждением, но в чем-то Аканта была права — стоило попробовать.

Эрунимора с трудом разлепила глаза. Но её тут же вырвал из плена воспоминаний Талсалег со словами: «День уже начался».

Прошел год после смерти Леголаса. Она не хотела никаких отношений. Талсалег просто вовремя оказался рядом. Они проводили много времени вместе — два одиноких эльфа с одинаковой болью потери. Мужчина не настаивал на близости, и они стали почти «друзьями», почти «влюбленными».

Если Эрунимора начинала плакать, Талсалег тут же обнимал и успокаивал её. Если Талсалег начинал вспоминать свою любовь, Эрунимора целовала его в щеку. Да, они были странной парой. И это настораживало Аканту. Но она ничего не говорили дочери — она понимала ее боль.

— Мне нужно еще пару минут, — недовольно протянула Эрунимора.

— Ты опять плачешь, — произнес Талсалег, заглядывая в ее глаза, — он опять снился?

— Ты сам знаешь, что Леголас приходит ко мне во сне! — разозлилась принцесса. — Сколько можно спрашивать одно и то же?!

— Не знаю, — пожав плечами, честно признался Талсалег, — я предполагал, за год что-то изменится.

Эрунимора отвернулась от него, смотря как поднимается солнце. Но Талсалег не заставил себя ждать — в крепких мужских объятиях она быстро успокоилась.

Они несколько месяцев спали вместе. Он обнимал ее, целовал в висок, и они оба наслаждались спокойным сном. Если, конечно, ей не снилось неудавшиеся изнасилование или смерть Леголаса. Тогда она кричала во сне, а он ее укладывал обратно, шепча слова, которые она не запоминала.

— Хватит такие прекрасные глаза заливать слезами, — прошептал Талсалег, укачивая её как ребенка.

Эрунимора встретилась с его зелеными глазами и будто что-то решила для себя. Не дав ему опомниться, она поцеловала его в губы. Талсалег застыл на месте. Тогда принцесса резко повалила мужчину на кровать, продолжая лихорадочно целовать то ухо, то шею, то губы.

— Остановись, — удерживая Эрунимору, произнес эльф, — не стоит этого делать.

— Почему?

— Ты меня не любишь, и я тебя не люблю.

— Плевать!

— А мне нет.

Талсалег ушел, оставив принцессу в невеселых раздумьях.

Осада Барад-Дура длилась целый год. Саурон забаррикадировался в Темной башне и не вступал в открытый бой. Его шпионы проводили вылазки, его слуги кидали камни, лили черную смолу на осаждавших. Ничего не помогало — люди и эльфы никуда не уходили.