С правого фланга донеслись крики «ура» — это опять поднялись в контратаку курсанты. Их стало меньше, но их бесстрашный рывок опять смял переднюю фашистскую цепь.

Ольга Ковалева, видя рукопашную, не находила себе места. Ее лихорадило; ей хотелось выметнуться из окопчика и лететь на помощь курсантам. «Сашка! — кричала она Солодкову. — Почему сидим?» — «Потерпи минутку, — отвечал Александр. — От дела не уйдем».

По окопам рабочих батальонов послышалась команда:

— Вперед, товарищи! Вперед!

Ольга выпрыгнула из окопа и широкими мужскими скачками побежала впереди взводного. Рядом с Ковалевой, справа и слева, бежали люди родного завода, братья по труду, друзья по духу и мысли. Ольга чуточку подалась вправо, там она заметила офицера. На него и пошла Ольга.

— Ковалева! — осаживал ее Солодков. — Ковалева, не зарывайся!

Ольга, оглянувшись на рябоватого взводного, бежавшего чуть левее нее, крикнула:

— Саша, не отставай!

— Ольга! Не запались! — кричал взводный. — Поберегись! — вразумлял Солодков. Он бежал за Ольгой и никак не мог опередить ее. Ему хотелось уберечь ее от первого удара матерого гитлеровца.

А Ольга, охваченная общим возбуждением, не слушая взводного, все бежала и бежала.

А тем временем курсанты, сломив гитлеровскую свежую цепь, погнали врага от окраин завода. Истребительные батальоны ударили в штыки слева от курсантов, из района Мокрой Мечетки. Гитлеровцы, дрогнув, начали отступать. А Ольга все продолжала бежать за офицером. Винтовка — заряжена, в стволе — боевой патрон, дать бы выстрел, и делу конец, но ей об этом не подумалось. Офицер, чувствуя за собой погоню, бежал без оглядки. Он смахнул с головы каску и через плечо кинул ее в Ковалеву. Каска больно ударила Ольгу.

— Ковалева! — крикнул взводный. — Ольга, назад!

Нет, Ольга уже не могла ни остановиться, ни изменить самой себе. Она, тяжело дыша, все бежала, ничего не слыша вокруг. Перед ней — сухопарый офицер, его, и только его видела она. Он все ближе и ближе. «Колоть?» — мелькнуло в разгоряченной голове. Выбросила вперед винтовку и в то же мгновение, споткнувшись о сусликовую норку, качнулась вперед, и штык, сверкнув, впился офицеру в ногу. Тот, вскрикнув, упал, а Ольга, не успев выдернуть штык, ничком свалилась на лютого врага. Офицер, скрежеща от боли зубами, чуточку повернулся и ударил Ольгу ножом. Подбежал Солодков и прикончил фашиста. Ольга вгорячах вскочила и вместе с Солодковым побежала вперед.

Батальоны курсантов и рабочие отряды продолжали теснить противника, неся при этом большой урон убитыми и ранеными. Раненых с поля боя выносили сандружинники, среди которых много было девушек.

Лена Лебедева весь день выносила раненых, в клочья изодрав юбчонку, до крови поцарапав руки и ноги.

— Не бойся, Таня, — воодушевляла Лена свою подружку. А сама дрожала, как осиновый лист. Чувство опасности не покидало девушек. Лена страшно осунулась и безмерно устала. Пули, цокая о землю, поднимали пыльцу, прижимали тело к колючей траве. Раненый, изнемогая от жажды, просил пить.

— Потерпи, товарищ, потерпи. Мы сейчас доползем, — говорила Лена.

Уронила растрепанную и запыленную голову на сухую горячую землю. Громко стучало сердце, и казалось ей, что бьется о гудящую землю. Немного отдышалась и поползла дальше, приминая выжаренную траву, набирая на себя череду и колючки. До маленького домика под проржавевшей крышей осталось немного, но как все-таки длинны и утомительны последние метры. Девушки, теряя последние силы, изнуряемые жаждой, шаг за шагом продвигались к заветному домику, во дворе которого разместился перевязочный пункт.

— Я больше не могу, — еле слышно вымолвила Таня.

— Потерпи, Танюша, потерпи, — утешала Лена. — Осталось немного. Совсем немного.

На перевязочный девушки пришли в полуобморочном состоянии. У Лены дрожали руки и ноги, ее качало из стороны в сторону. Она опустилась на землю. Отдохнув, стала с тревогой вглядываться в раненых. «А вдруг да тут Сережа?» — замирая от страха, подумала она.

— Нет, — прошептала Лена и вышла на улицу с тревожным чувством на душе. «Что с папой?.. Жив ли Сережа?» Прислушалась к пальбе, к шуму и треску боя, к диким крикам, изредка доносившимся до окраины рабочего поселка. Лена поняла, что враг где-то совсем близко, много ближе, чем был полчаса тому назад. Выглянув из-за угла домика, она увидела, что рабочие отошли на окраину Спартановки. Лена с тоской посмотрела на родной завод. Серый дымок мирно поднимался в солнечное небо. «Неужели всему конец?» Как же мил и дорог этот кусочек земли с Волгой и голубым небом.

По узенькой улочке, затененной перевесившимися через заборы сучьями яблонь и вишен, спешил отряд моряков, только что высадившихся с военных катеров на берег Волги. Моряки, ни минуты не передохнув, пошли к гремящему фронту.

Лена, заслышав гулкие шаги, оглянулась и увидев моряков, побежала им навстречу.

— Товарищи… родные… — страшно возбужденно заговорила она. Ее глаза радостно блестели. Она схватила командира за руку и потянула его вперед. — Товарищи!.. — Лена умоляла командира спешить и спешить.

Матросы, насупившись, шли молча. Глядя на юную красивую девушку, они поправили бескозырки, приосанились и, не спуская с нее глаз, хотели, чтобы она взглянула на каждого из них, взглянула хотя бы мельком, хотя бы полувзглядом, и тогда бы они… Лена стала для них точна знамя всего чистого и святого, ради чего они пришли сюда, ради чего готовы отдать свои жизни.

— Я с вами! — решительно сказала Лена.

— С нами нельзя, — строго сказал командир.

— С вами… с вами!.. — горячо и страстно говорила Лена.

— Дальше нельзя.

— С вами… с вами! — все так же требовательно стояла на своем Лена.

Командир приказал матросу:

— Задержать!

Матросы жалостливо воздохнули; им не хотелось расставаться с девушкой. Они, если бы позволил командир, сберегли бы ее, заслонили бы грудью всего отряда. Моряки с ходу пошли в атаку. На коренастом моряке, бронзовом от загара, нечаянно облившем себя горючей смесью, загорелась блуза; синеватые язычки пламени жгли ему тело. Моряк с треском разорвал блузу и, откинув в сторону горящие тряпки, полунагой побежал вперед. В душном и пыльном зное раздались крики:

— Ура! Ура-а! Ура-а!..

Вражеское командование, зная о подходе отряда моряков, послало против них самолеты, но самолеты опоздали: матросы уже ворвались в немецкое расположение и, тесня врага, преследовали его по пятам. Самолеты, покружившись над полем боя, покинули небо, сбросив бомбы на случайные цели. Моряки, точно девятый вал, смывающий все на своем пути, расчищали дорогу штыком и прикладом, укладывали врага гранатой и меткой пулей. Чтобы как-то ослабить и расстроить штурмовую атаку моряков, противник послал пикирующие бомбардировщики с воющими сиренами. Вой сирен и взрывы бомб за спиной не испугали моряков. Вражеские цепи, неся большие потери, устрашенные необратимой силой натиска, в панике побежали назад, стараясь оторваться от «черной смерти». Они открыли заградительный минометный огонь, отрезав путь к отступлению своим. И тут пошло взаимное истребление. Стон и крики, звон и скрип посверкивающего металла покрыли поле боя.

На три километра от завода отбросили гитлеровцев моряки, курсанты и рабочие отряды.

Затих бой, затих ветер, гарь битвы осела на окропленную кровью степь. Оранжевое солнце закатилось за приволжские высоты, на которых примолк и окопался потрепанный враг. Наступила ночь, душная, пыльная, тревожная.

Ранним утром по окопам рабочих батальонов разнеслась страшная весть: «Пропала Ольга Ковалева». Рабочие встревожились: «Не в плен ли попала? А быть может, убита?» — «Искать надо». — «Давно ушли на ее поиски».

Ольга, перевязав свою рану и отдохнув, упросила ротного командира пойти вместе с другими рабочими в разведку. Солодков умолял Ольгу не ходить в разведку. Наконец Александр договорился с ротным не пускать Ковалеву на ночной поиск, но Ольга, верная своей натуре, решительно заявила, что она самовольно уйдет в разведку. И ушла. Поначалу все шло хорошо. Рабочие сняли часового у штабного блиндажа, взяли в плен обер-лейтенанта, но на обратном пути, возвращаясь к своим, разведчики наткнулись на засаду, и в перестрелке Ольга была смертельно ранена. Ее вынесли и с воинскими почестями похоронили в садике родного завода, у главных ворот металлургического гиганта.