— Ты не кажешься слишком асоциальным, — поддразнил он.

— Нет, но иногда приятно расслабиться. Моя работа — это постоянный стресс, и когда его становится слишком много, мне нравится, что есть возможность уехать и очистить голову от всего.

— Думаю, мне это тоже нравится. Взрыв мозга, — кивнул Рид, глядя на холмы.

— Взрыв мозга? — хихикнул я. — Мне кажется, с тебя достаточно, не так ли?

Его челюсть отвисла, и он начал смеяться.

— О, туше, туше. Я в долгу не останусь.

— Обещаешь?

Рид повернул голову в мою сторону, и через две секунды он толкнул меня обратно на одеяло и положил руку мне на грудь, чтобы удержать меня на месте.

— Какого… — начал я, но Рид двинулся на меня, оседлав мою талию, а затем наклонился и поцеловал меня, фактически заткнув мне рот.

— Пожалуйста, скажи мне, что это твой способ вернуть мне долг, — прошептал я ему в губы, и когда я попытался приблизиться, он отклонился и сел.

— На самом деле, да, — тяжесть его тела на моем животе исчезла, когда он слез с меня и сделал глоток воды, делая вид, что и не нападал на меня.

— Обалдеть, — я сел и ошеломленно покачал головой. — Ты чертовски зло дразнишь.

— Как это было для взрыва мозга?

— Ты доказал свою точку зрения. И перекройте мне кровообращение, — сказал я, поправляю свою растущую эрекцию, чтобы мог сесть.

Ноздри Рида расширились, когда он посмотрел вниз, и снова направился ко мне, но я поднял руку.

— Воу, парень. Дай мне несколько минут, чтобы успокоиться.

— Может быть, я смогу помочь, — предложил он, но тут я увидел дьявольский блеск в его глазах. — Я могу тебе помочь...?

— Чеееерт, это не поможет. Поговорим о чем-нибудь другом, — сказал я, откидываясь на одеяло и потягиваясь.

— О чем-нибудь другом, кроме огромного питона в твоих штанах?

— Да, кроме этого, — я издал сдавленный смех.

— Полагаю, о моем ты тоже не хочешь говорить?

— Рид.

— Хорошо, хорошо, — он снова рассмеялся и, успокоившись, продолжил: — Есть кое-что, о чем я хотел тебя спросить, но ты не обязан отвечать, если не хочешь.

— Теперь это не похоже на человека, который требовал знать обо мне «все».

— Я стараюсь предоставить тебе такую возможность, но ты прав. Ты должен мне рассказать.

Я усмехнулся, придвинувшись поближе и приподнявшись на локте, чтобы подготовиться к тому, что он выдаст мне.

— Давай вперед. Выкладывай.

— Окей, — он сложил руки на коленях. — Когда ты понял, что ты гей?

— И это все?

— Что? Это довольно личный вопрос.

— Судя по тому, как ты это произнес, я думал, ты спросишь что-то вроде кода от сейфа.

— О, звучит заманчиво. Ты мне скажешь код от сейфа?

— Может быть, когда-нибудь, если ты очень вежливо меня об этом попросишь, — сказал я, подмигивая. — И, отвечая на твой вопрос, думаю, я всегда знал. Я не припомню ни одного момента, когда для меня это стало открытием. Просто так было всегда.

— И твоя семья знала об этом?

— Они знали. Они усадили меня на «разговор», ну ты понимаешь какой, о мужчинах. Мой отец вел себя как герой, — я провел рукой по щетине на щеке, вспоминая прошлое. — Не думаю, что он когда-либо встречал геев в своей жизни, но он никогда не стеснялся и не сдерживался, чтобы сказать мне, чего ожидать и как соблюдать безопасность. Не думаю, что в тот момент уважал его больше, чем когда-либо. Иногда в консервативном городе бывает трудно выделяться из большинства, но я никогда не чувствовал ничего, кроме гордости, когда он смотрел на меня. Это касается и моей мамы тоже.

— Мне они кажутся хорошими людьми.

— Да, — кивнув, сказал я. — Они лучшие.

Рид посмотрел на свои дрожащие руки:

— Я еще не рассказал о тебе своей семье.

— Я догадался.

— Тебя это расстраивает?

— Нет, — ответил я. — Это тебе решать. Я никогда не заставлю тебя делать то, к чему ты не готов. Я имею в виду, ты можешь проснуться завтра и решить, что вообще не хочешь этого делать. И это будет нормально. — «Неверно. Это будет чертовски больно» — За последние несколько месяцев у тебя были тонны дерьма, и тебе позволительно принимать решения в любом темпе, в котором тебе удобно.

— Олли? — Рид лег на бок, повторяя мою позу и приподнимаясь на локте.

— Да?

— Я не представляю, что могу передумать насчет тебя.

Его слова растопили мое сердце, но я не был настолько наивен, чтобы поверить им — пока нет.

— Могу я задать тебе еще один вопрос?

— Нет. Да.

— Как тебе... Эм... Я имею в виду, как это делается, когда ты... — румянец окрасил его щеки, когда он изо всех сил пытался спросить о том, что ему было интересно. — Как ты... или делает кто-то... Ах, дерьмо. Я не знаю, что я пытаюсь сказать…

— Ты спрашиваешь меня, сверху я или снизу?

— Эээ... Я не знаю, что это значит.

«Нет, черт возьми, Олли, разумеется, он не знает».

— Это в основном означает, что мне нравится трахать или мне нравится, когда трахают меня.

— Ох, — Рид еще больше покраснел. — Тогда да, именно это я и имел в виду.

— Я так и подумал. И тебе не нужно стесняться спрашивать. Это нормальный вопрос и очень важный, когда ты знакомишься с кем-то, с кем ты, возможно, захочешь этого. Честно говоря, мое предпочтение заключается в том, что мне нравится снизу — когда трахают меня — но я могу быть и сверху, заботясь о человеке, который мне не безразличен.

Рид кивнул и долго молчал, но через минуту, когда он все еще ничего не сказал, я продолжил:

— Это слишком много, чтобы принять?

— А? О, нет, нет. Я... отложу это на потом.

— Окей. И чтобы ты знал, здесь нет никакой спешки, хорошо? Я хочу проводить с тобой время, в любом виде.

— Спасибо, что привез меня сюда. Показал мне эту часть тебя, — он потянулся ко мне и провел рукой по моей руке.

— Лучше сейчас решить, во что ты ввязываешься.

— Поверь мне, я не переживаю. Даже близко, — Рид прикусил внутреннюю сторону щеки и, казалось, спорил сам с собой. — А если... я захочу большего? Это будет нормально?

«Черт, да!», — хотел сказать я, но заставил себя умерить свою реакцию.

— Думаю, я смогу с этим справиться.

— Да? — он провел рукой по моему плечу, по моей шее, а затем снова вниз, но на этот раз он провел пальцами по моей груди. Я судорожно вздохнул, когда мой живот сжался от его прикосновений, и когда он достиг края моей рубашки, его глаза поднялись к моим.

— Можно мне? — спросил он.

Когда я кивнул, его рука исчезла под тканью, моя кожа покалывала там, где его пальцы скользили по моему прессу и ложбинке между моими грудными мышцами. Затем его большой палец коснулся моего затвердевшего соска, я вдохнул и прикусил губу, чтобы не застонать.

Он подвинулся ближе, пока наши тела не соединились, а затем просунул колено между моими бедрами, раздвигая их и переплетая наши ноги, и обнял меня за талию. Когда наши губы соединились, его бедра начали двигаться против моих, от трения наших эрекций под штанами, ощущения его движений с моими, и понимания того, что это я и мое тело вызвали эту реакцию в Риде... мне хотелось взорваться. Я не мог насытиться и знал, что долго не протяну, если мы продолжим.

Рид был первым, кто оторвался, тяжело дыша, и, хотя я не хотел останавливаться, но, также, не хотел, чтобы его первый опыт со мной был в таких условиях. Я хотел, чтобы нам не надо было торопиться, хотел вылизывать, сосать и целовать каждый дюйм его стройного тела.

— Олли, — голос Рида был хриплым и полным желания, — можем ли мы…

— Да?

— Мы можем вернуться к тебе? — я не пропустил, как его бедра прижались к моим, когда он озвучивал свою просьбу, или как мой сердечный ритм поднялся еще на ступеньку выше. — Я хочу…

«Ох, черт». Когда его рука сжала мою задницу, прижимая нас ближе, Риду даже не пришлось заканчивать предложение. Я чувствовал его пульс под пальцами, колотившийся так же быстро, как и мой. Я точно знал, чего он хочет. Того же, чего я тоже хотел. Я не знал, как, черт возьми, я должен был отвезти нас домой с такой бешеной эрекцией, какая была сейчас у меня, но я должен быть сильнее, чем когда-либо, и все это ради него.

— Да, — прошептал я, затем снова поцеловал его, глубоко и страстно, давая ему понять, что я готов — во всех отношениях — на все, что бы он ни захотел.

После того, как мы отлепились друг от друга и смогли подняться на ноги, Рид помог мне бросить все в рюкзак, и когда я увидел, что доказательство его возбуждения плотно зажато его штанами, мне пришлось сказать себе остановиться и подумать о чем-то еще, прежде чем я кончу в джинсы, даже не касаясь себя.