Они оба застонали, когда он скользнул внутрь и словно оказался дома, погружаясь все глубже и глубже, пока не оказался полностью внутри нее. Она прикрыла свои глаза, глядя на него из-под ресниц, разомкнула свои прекрасные губы и скользнула руками вверх по его плечам, крепко обхватив их.

Она выглядела ошеломленной, или пьяной, или чем-то типа того, и это удовлетворило его на каком-то глубоком уровне, что он мог разрушить ее так же основательно, как она могла разрушить его.

Он не сводил с нее глаз, пока двигал бедрами вперед и назад, потом медленно скользнул внутрь. Осторожно.

Ее дыхание с шипением вырывалось из груди, пальцы впились в его мускулистые плечи, а блеск в глазах стал еще ярче, когда он выскользнул из нее, а затем снова вошел, не торопясь. Вызывая наслаждение.

- Качай бедрами, - пробормотал он низким гортанным голосом, показывая ей, что он имеет в виду. - Обними меня, красотка. Покажи мне, как сильно твоей киске нравится мой член внутри тебя.

Она задыхалась, качая бедрами, как он и просил, двигаясь вместе с ним, ее внутренние мышцы сжимали его, заставляя его задерживать дыхание.

- О, черт, - прошептал он. - Да, именно так.

Ее руки обвились вокруг его шеи, она наклонилась ближе, прижимаясь обнаженным телом к его, и он поймал себя на том, что жалеет, что не разделся. Потому что, Боже, он хотел почувствовать ее кожу своей кожей.

Она начала раскачиваться на нем, удовольствие осветило ее лицо, и он почти запротестовал, когда она накрыла его рот своим, потому что хотел смотреть на нее. Он хотел увидеть, как она кончает.

Но ее поцелуй был таким сладким и отчаянным, что он не мог заставить себя оторваться от нее. Поэтому он поцеловал ее в ответ, сильнее, глубже, регулируя угол своих толчков, чтобы дать ей максимальное количество удовольствия.

- Вэн...,- его имя было шепотом у его рта. - Боже мой…

- Тебе хорошо? Тебе нравится?

- Да..., - ее бедра задвигались еще интенсивнее, словно в поиске чего-то. - Пожалуйста... Еще.

О, он мог бы дать ей больше. Он определенно мог.

Вэн взял ее руку и опустил между ними, направляя ее пальцы на скользкую плоть. Ее глаза расширились еще больше, когда он прижал ее палец к клитору.

- Потрогай себя, красотка. Оседлай мой член и заставь себя кончить. Я хочу посмотреть на это.

Что-то вспыхнуло в ее глазах, дикость, перед которой он не мог устоять, и он почувствовал, как ее рука двигается, поглаживая клитор, пока он толкался в нее, поднимая и опуская ее бедра, в погоне за удовольствием, и пи этом мог сам все увидеть.

В тот момент, когда она шагнула через край, из ее горла вырвался пронзительный дикий крик, ее тело выгнулось в его руках, как будто она пыталась взлететь. Наблюдать, как удовольствие взрывается внутри нее, было все равно что видеть северное сияние. Редкий. Драгоценный. Красивый. Подарок.

Он крепче сжал ее, экстаз начал впиваться и в него зубами, его ритм становился все более диким, неуправляемым. Ее руки обвились вокруг него, ноги, как тиски, сомкнулись вокруг его талии, и она уткнулась лицом в его плечо, прижавшись ртом к его коже. И как раз перед тем, как оргазм разорвал его в клочья, у него появилось странное чувство, что это не он держит ее, а она держит его. Чтобы он не разбился на мелкие кусочки.

Он взревел, когда последний раз толкнулся в нее, вонзившись на всю длину, прежде чем прижаться ртом к ее обнаженной шее и укусить, пробуя на вкус соль ее кожи и саму Хлою, едва осознавая, что делает. Удовольствие практически уничтожило все его мысли.

Ее руки на его теле, медленно поглаживая вверх и вниз по позвоночнику, вернули его к действительности. Нежное, успокаивающее прикосновение, которое поразило его тем, как сильно оно ему понравилось. Обычно люди прикасались к нему только по двум причинам: потому что хотели заняться с ним сексом или потому что хотели его убить. Других причин не было. Конечно, никто никогда не прикасался к нему так, как Хлоя сейчас, лаская его почти рассеянно, как будто она просто наслаждалась физическим контактом. Она часто так делала, или ему так казалось, и он должен был сказать, что это было для него откровением, то как ему это нравилось.

Он позволил себе немного расслабиться, затем выскользнул из нее, отодвинулся, чтобы отправить презерватив в мусорную корзину на кухне, затем вернулся и обхватил одной рукой ее талию и прижал к себе.

- Черт возьми, красотка. Ты убиваешь меня, ты знаешь это?

Она улыбнулась, прижимаясь к нему, ее тело было теплым и расслабленным.

- Вот тебе и сверхпрочный морской котик. Как, черт возьми, ты выжил за все эти годы?

- Черт его знает, - он поднял руку и заправил прилипшую ко лбу прядь черных волос ей за ухо. - Иногда единственное, что помогает выжить, - это удача.

Она улыбнулась ему своей великолепной улыбкой и пристально посмотрела на него.

- Но не только удача. Ты не можешь быть там, где ты есть, не будучи хорошим в том, что делаешь.

Да и он был очень хорош в этом. А именно, в убийстве людей.

Не столько в защите людей.

Вэн откинул волосы с ее лба, сосредоточившись на ощущении ее влажной кожи, а не на голосе в своей голове. Господи, он мог бы привыкнуть к ее прикосновениям. Очень хотел привыкнуть.

- Это правда, - сказал он уклончиво. - Быть хорошим в том, что делаешь, - это в значительной степени определение морского котика.

- Тебе это нравится, не так ли? - она смотрела на него так, словно пыталась что-то понять. - Я имею в виду, что именно поэтому ты хочешь вернуться в армию, не так ли?

Не было причин скрывать это от нее.

- Да, это так.

- Так что же тебе в этом нравится? То, что это опасно? Или главное для тебя - защита страны?

Ладно, разговор свернул на ту территорию, в которой ему было не очень комфортно.

- Зачем тебе это знать? - он надеялся, что это прозвучало не так воинственно, как он опасался.

Она прикрыла на мгновение глаза и осталась смотреть вниз, одной рукой водя по его груди.

- Я просто хочу знать. Тебя долго не было, и..., - она внезапно замолчала.

Но ему не нужно было продолжение. Он знал, почему она задала этот вопрос, и уязвимость вопроса, то, что он открыл, проникла внутрь него, обхватив длинными пальцами его сердце.

Ты должен рассказать ей о Софии.

Но он не хотел, потому что ненавидел рассказывать эту историю. Ненавидел снова переживать эту неудачу, особенно учитывая тот факт, что теперь он защищал Хлою. Ей нужно было доверять ему, но как она сможет это делать, если узнает, что он позволил умереть женщине, находящейся под его защитой?

Нет, не ту ложь, которую ты продолжаешь себе говорить. Истинную правду. Ту, о которой ты даже не можешь заставить себя думать.

Холод пронзил его, желание отодвинуться и увеличить расстояние между ними было почти непреодолимым. Но она все еще рисовала круги на его груди, и эхо этого маленького уязвимого заявления звучало внутри него, и он не мог заставить себя сделать это. Не тогда, когда это причинит ей боль, а, видит Бог, причинить ей боль - последнее, чего он хотел.

Она должна была знать, что причина, по которой он держался подальше от ранчо, была не в том, что она что-то сделала не так.

Отбросив прочь ощущение холода, он поймал ее подбородок, откинув ее голову назад, чтобы привлечь ее внимание.

- Это не из-за тебя, - тихо сказал он. - Ты ведь знаешь это, правда? Я держался в стороне не из-за того, что ты что-то сделала не так.

Она отвела от него взгляд.

- Я знаю.

- Неужели? Правда?

Она вздохнула и расслабила губы, которые до этого были плотно сжаты, и было очевидно, что она не хотела смотреть на него.

- Ну... иногда..., - нерешительно начала она, - я думала, может быть... я что-то сделала. Сказала… Понимаешь…

Его грудь сжалась, как будто он снова делал тот гребаный тест на погружение. Во время тренировки ему связали руки и бросили в бассейн. Вода настойчиво давила ему на грудь, напоминая о том, как близка его собственная смерть. Сейчас он чувствовал, что на него давит какая-то тяжесть, но на этот раз его волновала не возможность смерти, а что-то другое - и уйти от этого было не так просто, вырваться из пут, которые связывали его руки, и вынырнуть на поверхность.