— Я не нашел целителя судеб, если ты пришел за этим, — не совсем почтительно начал Арман. — Если найду, я доложу тебе немедленно. Ты же знаешь, я не могу ослушаться твоего приказа.

— А об этом ты бы когда доложил? — спросил Вирес и вытянул из-под плаща свернутый в трубочку лист бумаги. — Без суда, без следствия… я понимаю, он хотел тебя убить. Но разве в первый раз? Так к чему подписанный приговор и спешка? Даже без допроса магией? Ты не хочешь узнать, кто его послал? Если боишься, что он умрет во время допроса, так просто доверь этот допрос мне. Уж я ему умереть не дам…

— Я и так знаю, — отвернулся Арман. — Я не совсем знаю пока зачем, но этот человек, увы, мне этого не скажет. Это всего лишь марионетка в чужой игре, и мы оба это знаем.

— Так скажи мне, что ты еще знаешь.

Арман пожал плечами, присел рядом с Виресом на край стола, сложил на груди руки и все так же спокойно сказал:

— Мы не найдем целителя судеб, так просто, Вирес. Сила Рэми проснулась, хотя вряд ли он ее использует осознанно. Однако вторая душа, твой любимый Аши, в нем не спит. И плетет нити судьбы так, чтобы носитель с нами больше никогда не встретился. Думаю, именно поэтому мы его так долго не могли найти. Как-никак мальчику уже семнадцать, а его сила пробудилась только сейчас. И если эта вторая душа проведает, что мы играем против нее, она уничтожит нас в одно мгновение, как, думаю, уничтожала препятствия до сих пор. Я и без того удивляюсь, что мы сейчас живы… И, думаю, останавливает ее только одно…

— …воля носителя.

— Вот именно. И Рэми появится на нашем пути только в одном случае — если он сам захочет. И, думаю, теперь его пытаются заставить захотеть.

— Кто?

Арман промолчал. Говорить о своем близком знакомстве с главой темного цеха Виресу, пожалуй, не стоило. Ведь Вирес служит повелителю, а Арман, что бы там не говорил Миранис, служит наследнику. И временами наследник хочет совсем не того, что его отец.

— Кто бы это не был, он играет очень осторожно. Потому один неверный шаг…

— …почему играет на нашей стороне и так рискует?

— Потому что выбирая между Рэми и Миранисом, он выбрал Мираниса. Прости за цинизм, но падение дома повелителя ему не выгодно. Этот человек не знает языка чести, зато он отлично знаком с языком выгоды.

— И этим опасен еще более, — Арман кивнул. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. — Тогда расскажи о том убийце, если не хочешь рассказывать о нанимателе…

Арман выпрямился и, взяв со стола брошенную телохранителем книгу, подошел к полке и поставил ее на место.

Он не хотел рассказывать, как его что-то разбудило поздней ночью. Какая-то тревога, тихий шепот: «Будь осторожен», и предчувствие беды. Сон будто рукой смахнуло, и Арман сел на кровати, пытаясь разобраться, что его так встревожило. Но ночь была тихой и мирной. Плыла за занавесками луна, ласкала лучами тяжелые волны балдахина, углубляла белизну простыней, пахнущих жасмином. И все казалось погруженным в белоснежное марево — и кровать, и балдахин, и стены, и расписанный рунами сундук… временами Арман ненавидел белый цвет своего рода.

Ири спала рядом, раскинувшись на своей половине кровати. Ее блестящие, черные волосы рассыпались по подушке, струились по тонкой шее, прятали за вуалью точенную грудь, и Арман почувствовал вдруг, что тревога уходит, а кровь медленно вскипает в жилах. Он легонько провел пальцами по щеке Ири, прошептал ей на ухо:

— Просыпайся, — и вздохнул, почувствовав, что в спальне они не одни.

— К тебе пришли, — сказал невозмутимо стоявший у кровати Нар.

— Гонец?

— Нет.

— Из дозора?

— Нет.

— Нечто срочное?

— Нет.

Арман тихо поинтересовался:

— До утра подождать не мог?

— Арман… Тебе понравится то, что принес гость. Верь мне.

«Понравится» и с новой силой скребущая на душе тревога? Ири томно вздохнула во сне, на миг открыла глаза и внезапно перекатилась на кровати, оказавшись в объятиях Армана.

— Не ходи, — прошептала она.

Но оставаться расхотелось. Арман поцеловал Ири в макушку, прошептал:

— Мне надо идти, — и сел, приняв от хариба домашнюю тунику.

Ири красноречиво вздохнула и умокла, наверняка напоровшись на холодный взгляд Нара. Хариб не любил любовницы своего архана. Он вообще не любил таких женщин, как Ири, не доверял им, знал, что она пойдет с любым, кто больше заплатит, и Арман это тоже знал. Только старшого это вполне устраивало — когда Ири надоест, он найдет другую. А Ири подарит красивый дом на окраине столицы, даст богатое приданное. И выбор… либо искать другого богатого любовника, либо выйти замуж и успокоиться. Но она уж точно не будет плакать, убиваться и играть в любовь после расставания. Она знает, на что шла и чем это должно закончиться. Уж жениться сейчас Арман не собирался, а вот снять время от времени напряжение в приятной компании… это да.

Он натянул рубаху и посмотрел на лежащее рядом с подушкой оружие. Клинок из ларийской стали в искусно расписанных ножнах. Подарок Мира. Сбалансированный для Армана, он сейчас сам просился в руку. А зверь внутри щерился в оскале и прижимал уши, предупреждая об опасности, но сам Арман лишь улыбнулся холодно и приказал Нару:

— Ты не выйдешь, пока я буду разговаривать с этим человеком.

И добавил:

— И будь осторожен. Что-то тут не так.

Нар поклонился, сразу напрягся как-то, став серьезнее, сам взял с кровати клинок и протянул его Арману:

— Буду, мой архан.

Арман пристегнул кинжал к поясу и вышел в небольшую комнату возле спальни, служащую ему то кабинетом, то временной столовой, то просто местом для приватных разговоров. И слегка удивился, увидев там ожидающего посетителя.

Посетитель, как ни странно, грозным не выглядел. Опрятен, не слишком высок, силен тоже не слишком… пожалуй, воин он слабый, магического дара Арман в нем не почувствовал, как и опасности. Глаза серые, спокойные, лицо бледное, слабо тронутое загаром, значит, из дома выходит не так и часто, волосы тонкие, мышиные, собраны тесьмой в хвост.

Тесьма вышита рунами… такие не продают, такие сами вышивают, сопровождая вышивку молитвами и заговорами, наполняя каждый стежок любовью. Кто вышивал? Жена? Мать?

Как трогательно.

Обычный горожанин, достаточно образованный, чтобы зарабатывать умом, а не силой. Хотя, судя по блеклому взгляду, и ума у этого горожанина…

— Руку! — приказал Арман.

Незнакомец повиновался без промедления. Не боится. То ли бесстрашен, то ли бояться ему нечего… Странно это, всем есть чего бояться… А этот прям одет в броню невиновности.

Арман слегка закатал рукав гостя и глянул на чуть блестевшие в полумраке, опоясывающие запястья татуировки. Желтые. Рожанин. Впрочем, это было ясно и без осмотра, драгоценную кровь арханов Арман уже давно научился чуять издалека… В рожанине не было ни капли ни гордости древнего рода, ни воинской выучки, ни привычки повелевать, ни магических щитов, укрывающих душу. Даже эмоций не было. Ничего. Серость и пустышка, недостойные внимания.

Но когда Арман коротким заклинанием заставил говорить нити татуировки… Не женат. Глава рода. Род небольшой, всего тринадцать человек. Работает в таверне, ведет там бумаги, что не удивительно, грамотных-то среди рожан не так и много. Внимания дозора до сих пор не привлекал. Как и его род… серый, неинтересный, обычный горожанин. Но имя… имя все и испортило. И Арман понял, что предчувствие не подвело. Как и тот голос во сне. Вот она — ловушка. Захлопнулась.

Он сам к тебе придет, Арман, и тогда сомнений не останется. Но не убивай его слишком быстро, это не в твоих интересах.

Что же, не будем убивать быстро. Поиграем. Жаль лишь, что в чужие игры и по не совсем понятным правилам. Но и это можно изменить. Только аккуратно.

— Зачем пришел, Гаарс?

— Вернуть вам потерю, мой архан, — почтительно ответил рожанин. И вытянул из кармана своего плаща полотняный мешочек…

И сразу же сердце пропустило удар, а в глазах помутнело от радости. Арман знал, что там внутри. Дивился, что не почувствовал раньше знакомой магии, что не… Захотелось поверить. Вырвать мешочек из рук рожанина, вытряхнуть содержимое на ладонь и убедиться, что это правда. Что подарок брата к нему все же вернулся…