13. Арман. Братья

Вернувшись в замок, Тисмен первым делом проверил тайник. Внутри оказалось все так же, как и он и оставил: посреди пустой комнаты плыло в воздухе, купалось в зеленом тумане магии, тело без души. Поддерживать его от распада было тяжело, сложная магия тянула из Тисмена силы, но… телохранитель остался доволен своей работой: раны затянулись, и душа Рэми может возвращаться.

Если захочет, увы, скорее всего не захочет. Но Тисмен был уверен, что боги так просто Рэми не отпустят. Телохранители и Миранис его так просто не отпустят.

Тот недавний всплеск магии, наверное, просто показался: никто не мог бы войти или выйти из тайника, не потревожив тонкую сеть рун.

И с чистой совестью Тисмен пошел отдыхать перед дежурством: ему всю ночь еще оберегать сон наследного принца.

О да, эта снежная ночь и этот вонючий переулок были особенными! Арман в жизни их не забудет.

Он впервые не знал, что ему делать. В голове была пустота, в сердце будто выжгли дырку. Мир вертелся вокруг в бешеном ритме, и, казалось, еще немного, и Арман упадет… не выдержит… не думать об этом. Не сейчас. Ни о пустом взгляде Эрра, ни о собственной глупости. Ни о чем не думать… действовать!

Было холодно, очень холодно, но туника липла к телу от пота. Расплывалась в пятнах фонарей улица, падал с небес пушистый снег. Этот проклятый снег! И лица людей казались белыми тенями в снежных сполохах. Какие люди сейчас? Уже не думая, не замечая ничего вокруг, он поднял Астрид на руки и повернулся к лошадям. В замок! Немедленно… исправлять то, что он разрушил, боги, если это еще удастся исправить…

Как можно было быть таким слепцом? Как можно было не догадаться, почему Аши так усердно его защищал? Как можно было не узнать… Арман уже ничего не знал. Ничего не понимал. Ни о чем не хотел думать. Ему просто надо было что-то делать. Куда-то двигаться. Только бы не стоять. Не позволять себе останавливаться. Когда он остановится, мысли сожрут его голову.

— Мама! — закричали за спиной. — Не трогай мою мать, ублюдок!

Арман криво усмехнулся. Боги… никогда он не был еще таким рассеянным. Думая о Рэми, он забыл о… Он передал Астрид одному из дозорных и, обернувшись, перехватил за талию шуструю девушку. Хрупкая и нежная… а все равно упрямая, как и ее брат. Как оба ее братьев. Она кричала что-то, рвалась к матери, кинулся к ней Гаарс, но остановился, наткнувшись на взгляд Армана.

— Ты забываешься! — выдавил из себя дерзкий рожанин.

Арман даже не думал отвечать. Обернулся на выскользнувших из тени дозорных, показал взглядом на Гаарса:

— Не подпускайте его! — и поймал Ли за запястье, пока она не расцарапала ему лицо.

Вновь крикнула что-то Варина, Гаарс прошептал, что Арман все решает чужими руками, а сам Арман лишь еще раз усмехнулся: чужими руками? Гаарс еще не знает, как ему повезло. И что сначала он должен заняться бьющейся в его руках, плачущей Лилианой, а уж потом… о потом думать не хотелось. Не было этого потом. Было теперь и сейчас. Нельзя думать о прошлом, нельзя заглядывать в будущее. Нужно действовать!

— Прошу тебя, Ли, — прошептал Арман, прижимая к себе девушку. — Клянусь, не причиню вреда ни тебе, ни твоей матери. Прошу, ты должна мне поверить. Ли, Ли, маленькая Ли, совсем меня не помнишь, дурочка?

Ласковый тон пробился до охваченного ужасом разума девушки, глаза ее широко раскрылись. Ли моргнула, раз, другой, и в глубине зрачков ее мелькнуло синее пламя. Ну конечно, как же она может быть без дара? Не столь ошеломляющего, как у Рэми, ласкового и нежного… но помогающего сердцу узнать…

— Кто ты, не понимаю…

Арман и не хотел, чтобы она сейчас понимала. Он просто прижал ее к себе сильнее, поцеловал ласково в висок и привычно почувствовал, как нагрелся на груди амулет… Ли неосознанно узнала силу брата, успокоилась вмиг, расслабилась в объятиях Армана. Посмотрела как-то ошарашено, беспомощно, и Арман ласково сказал, мысленно, чтобы никто не услышал: «Мне некогда сейчас, родная. Надо помочь твоему брату, понимаешь? Чего ты хочешь? Я могу дать клятву мага, что сделаю все, чтобы в моих силах, чтобы ему помочь… я сделаю, моя хорошая. И нельзя, чтобы мы беспокоились так же о тебе и твоей матери. Ты должна развязать мне и брату руки, слышишь, должна быть послушной».

— Да кто ты такой! — прошипела Ли. — Кто ты такой, чтобы подобное просить!

Арман лишь усмехнулся криво, не вышло. А терять время сейчас нельзя. Он прошептал заклинание, и отпустил Лию, теперь незачем ее было держать: девушка стояла как кукла и ждала указаний. И она пошла за ним. Сама. Только по глазам, сверкающим ненавистью, Арман понимал, что потом ему придется заплатить и за это. Но не сейчас.

Он приказал дозорным позаботиться об Астрид и привести ее в замок, а сам тихонько присвистнул. Раздался знакомый до боли перестук копыт, Искра вылетел из темного переулка подобно сверкающей молнии, ударил передними копытами в мостовую, в нетерпении дернул головой, и сразу же потянулся мордой к ладоням хозяина, напрашиваясь на ласку.

— Ну, ну, друг мой, — усмехнулся Арман, поглаживая Огнистого по изящной длинной шее. И чувствуя, как горящие на темной шкуре искры жалят кожу, пробуждая от задумчивости и темной тоски.

Легко вскочив в седло, Арман подал Лилиане руку, и девушка безвольно подчинилась, села за ним, обняла тонкими руками за пояс, и сразу почему-то стало спокойнее. Арман не один. И ему теперь есть для кого бороться.

— Тебе любовниц не хватает? — прошипел Гаарс. — Думал, что ты более порядочен, Арман.

Старшой лишь сжал зубы, пытаясь утихомирить гнев, горящий в груди ледяным пламенем. Гаарс не понимал одного: Арман никому и ничего не должен объяснять. Не этому человеку, который взял на себя слишком многое… не сейчас, когда Арман и без того с трудом сдерживается от нетерпения и ярости.

— Тебе ли говорить о порядочности? — усмехнулся он, разворачивая коня. — Я никого не убивал. В отличие от тебя.

Ахнула незнакомая Арману женщина, побледнела в полумраке до серости, и Гаарс покосился на нее и шагнул к Искре, но его тут же остановили помнящие приказ Армана дозорные.

— Сволочь ты все же, — выдавил он.

— Тебя же просили не лезть, — усмехнулся молчавший до сих пор Кадм. — По хорошему. Так и не лезь, будь добр.

Арман похолодел… пока он разбирался с Лилианой и Астрид, он совсем забыл о телохранителе принца. А Кадм ой как не любит, когда о нем забывают. И явно вмешался не просто так. И в самом деле: телохранитель подошел к Искре, перехватил у Армана повод и мысленно, чтобы никто не слышал, сказал: «Думаю, что мы немного изменим твои планы, друг мой».

Искра дернулся, затанцевал под Арманом, но ранить телохранителя не решился: даже он чувствовал его силу.

«Он тебе не принадлежит, — прошипел Арман. — Я не отдам его даже Миру!»

«Даже принцу, — в глазах Кадма засверкали смешинки. — Делить твоего мальчишку мы потом будем. Ты же сам понимаешь, что натворил в том парке? Понимаешь, что его сломал? Ведь он высший маг, целитель, сам знаешь, а ты по его любимой мозоли, да со всего маху. Ай, яй, так ошибиться. И не стыдно, чистый и всегда правый Арман?»

Арман, увы, очень хорошо знал. И морозный воздух вдруг стал спертым, а падающий снег слился в одно серое марево. А телохранитель невозмутимо продолжал:

«Понимаешь, что сначала его надо привести в чувство? И тут наши с тобой цели совпадают? Так что, друг мой, кончай артачиться и делай то, что я тебе говорю. Или ты забыл, что только я вам теперь могу устроить встречу? И без меня ты к Рэми даже не подойдешь?»

«Ты прекрасно знаешь, что подойду, — выдавил из себя Арман. — Теперь все изменилось».

«Ну да, ну да, Арман, — усмехнулся Кадм. — Но если ты сейчас откажешься подчиниться, пойти к Миру и объясниться тебе не удастся, я не позволю. И никакая магия зова тебе не поможет, я ее не пропущу. А пока ты будешь бегать по жрецам и рассказывать что и как, пока будешь добиваться аудиенции повелителя, доказывать, почему ты имеешь на него право, мальчик может уйти так далеко, откуда и тебе его будет не достать. Потому будь послушным лапочкой. А когда Рэми очнется, мы поговорим еще раз. А пока… давай сделаем так, чтобы он очнулся?»