Проходя по коридорам, Ману ощущала взгляды в спину. Больше всего раздражало то, что сплетни были незаслуженными, между ней и сиуэйтом по-прежнему лежала бездна. От этого внутри поднимало голову совершенно детское бунтарство. Ману смотрела вниз сквозь прозрачную стенку лифта. Яан сидел под развесистым голографическим мангром, чьи ветви достигали пола. Обычно популярное место под деревом было пустым — все жались к скамьям у стен, никому не хотелось лишних неприятностей. Услышав очередной шепоток за спиной, Ману скрипнула зубами, вышла из дверей и направилась прямо к разведчику.

— Как твоя рана?

Он посмотрел на нее без улыбки, встал и отдал честь.

«Хорошо. Благодарю за заботу, майор Имачири».

Подчеркнуто безразличные жесты окончательно вывели Ману из себя. Она понимала, что сиуэ пытается оградить ее, но, черт возьми, у нее есть собственное мнение! Ману мрачно посмотрела на Яана.

— Три дня назад ты не был так официален.

— Этого требуют обстоятельства, — почти не разжимая губ, ответил он.

— Что ж, — вспыхнув, громко сказала она, — рада за вас, капитан Энсо…

Развернулась и быстро пошла в сторону жилых отсеков. Войдя в боковой коридор, она услышала шаги и обернулась. Яан шел следом.

— Это еще зачем? — резко бросила Ману, — что, обстоятельства изменились?

Он улыбнулся.

«Я слышал, у вас так принято. Провожать друг друга до двери дома».

Ману не выдержала и прыснула.

— Так и было, когда-то… Люди давным-давно забыли об этом.

Тяжелые тучи внутри рассыпались цветными горошинками беспечного веселья. Дойдя до двери каюты, Ману оглянулась по сторонам, и убедившись, что никого рядом нет, встала на носочки и коснулась щеки сиуэйта. Она хотела лишь звонко чмокнуть его, продолжая старую традицию, и свести все к шутке, однако ощутив гладкую теплую кожу, замешкалась. Яан замер и, кажется, даже перестал дышать. Ману вспомнила, что у сиуэйтов нет понятия «поцелуй», их брачные игры отличаются от человеческих… Живое воображение тут же нарисовало перед глазами несколько сцен, чем оказало ей плохую услугу: тело на миг вышло из повиновения, вместо того, чтобы отстраниться, губы Ману соскользнули в сторону и встретились с теплыми губами сиуэ. От этого прикосновения ее словно ударило током, Ману отшатнулась и опустив взгляд, смутилась.

— Прости. Я просто… У вас же нет… такого, — прошептала она, боясь поднять глаза.

— Нет.

Голос мужчины прозвучал преувеличенно ровно. Девушка закусила губу, но не смогла сдержать улыбку, поняв, что он ждет ее слов. Ману уже выдала себя с головой, так какая теперь разница? Она подняла голову, щеки горели.

— Поцелуй означает, что объект нравится. Очень…

Яан отвел глаза.

«Я не могу…»

Она перебила его жестом и заставила себя улыбнуться.

— Я знаю. Это не твоя проблема, а моя. Спасибо, что проводил.

Створка двери бесшумно отделила их друг от друга.

Проходя мимо прохода, ведущего в офицерские каюты, Равнул Ахин бросил взгляд в коридор и замедлил шаг. У двери отсека второго пилота, прислонившись к стене, стоял зеленокожий, явно переводя дыхание после жаркого прощания. Значит, слухи не врут, и эта шлюха легла под него… Ахин сплюнул и прошел мимо.

***

Нузза сидел на диване в гостиной, прихлебывая чай из ягод матоссы, чей сок был одной из основ экономики ларонов, наряду с другими продуктами питания. Прежде всего лароны были земледельцами, их технологии и страсть к земле делали их главными кормильцами Альянса трех галактик.

— Отец купил новый зерноуборочник, — поделился Лэн, закидывая руки за голову.

Нузза был единственным, с кем можно было обсудить тонкости фермерского хозяйства и не увидеть на лице скуку. Родители обоих работали на земле, Миллеры выращивали пшеницу и каладский красный овес, а семья Нузза — матоссу и лирковые деревья с крупными, тающими во рту плодами, напоминающими по вкусу копченую рыбу.

— АрЭм, или что-то покруче? — поинтересовался ларон.

— Обижаешь, — протянул Лэн, — АрЭм у нас работал лет десять назад. Комбайн совсем новый, универсальный, с расширенным блоком памяти. Тимми, мой младшенький, уже хвастал, что научит его танцевать.

— Мои братья тоже как-то влезли в программу оросителя, — кивнул Нузза, — Хотели подключить к музыкальному центру, чтобы фонтанчики повторяли волны эквалайзера. Залили половину поля водой, мать забрала у них пояса на неделю.

Лэн жалостливо скривился. Для ларона показаться на улице без пояса — все равно, что без трусов.

— В этом году ягоды особенно сладкие, — продолжал командир, показывая на чашку, — я оставил их на кухне. Попробуй, мать прислала целую коробку.

Лэн сходил за матоссой и забросив в рот красный шарик, поднял вверх большой палец.

— Хорошо, что теперь есть удобрения, — ухмыльнулся ларон, — говорят, две сотни лет назад перед севом боги требовали жертвы…

Великая мать Ллау изначально была темным божеством, той самой черной дырой, которая медленно, но верно поглощала один виток галактики за другим. Лароны пытались задобрить жестокую богиню жертвами, отдавая самое дорогое. Людей долгое время называли сынами Ллау, ведь они явились так вовремя…

После начала Нового Отсчета времени Ллау стала Великой Милосердной Матерью, ее дети постепенно из кровавых тиранов превратились в богов*, вполне отвечающих открытому характеру ларонов. За двести лет у ларонов сменилось более тринадцати поколений, век телепатов был почти в два раза короче человеческого, так что для Нузза эти страшные истории казались седой древностью на грани вымысла.

Поболтав о том о сем и даже успев поспорить с Лэном о лучшем способе вспашки земли, Нузза ушел к себе. Лэн устроился на тепленьком месте на диване, положив планшет на стол, вынес голоэкран наверх, развернув на максимальную ширину и выбрал фильм. На середине картины в комнату вошел разведчик, увидев на экране беззвучную ссору двух влюбленных, он сел рядом, ткнув в планшет, переключил звук на общий канал и потянулся за ягодой. Десантник протянул ему коробку и отложил наушники.

После традиционного финального поцелуя поплыли титры. Лэн поднял планшет, встал и тихо проговорил, не глядя на сиуэйта: — Будь осторожен. Я видел вас, значит, видели и другие.

***

Вахта тянулась бесконечно, задумавшись, Ману долго просидела в одном положении. Когда время наконец, закончилось и в рубку вошел капитан, Ману не сразу смогла встать с кресла — затекшие мышцы заныли, отказываясь работать.

Коридор был пуст, как и всегда в предрассветный час, ночное теплое освещение как раз менялось на холодный дневной свет. Внезапно Ману споткнулась, пол устремился в лицо, но упасть ей не дали.

— Тебе же все равно с кем, — прошипел Ахин, швырнув ее внутрь служебного помещения, — хоть с гребаной лягушкой… Так почему бы и не со мной?

От удара о стеллаж отнялась рука, Ману начала вставать, пораженно глядя на тяжело дышащего бородача. Вот что значит недооценить человека! Закрыв дверь, он бросился к ней, Ману увернулась и прянула за новый ряд полок, на которых были аккуратно расставлены банки чистящих средств. Бот-чистильщик, приплывший пополнить запас, тревожно замигал лампочкой, ощутив приближение человека. Ману швырнула его Равнулу под ноги, едко пахнущая лужа разлилась по полу. Ахин на миг потерял равновесие, но тут же прыгнул вперед, и сцапав Ману за локоть, повалил и прижал к залитому мылом полу. От омерзения и страха она не могла выдавить из себя ни звука, лишь молча выдиралась, стараясь сбросить мужчину с себя. Услышав звон защелки ремня, Ману взвыла, отчаянным рывком высвободила руку и ударила Равнула локтем. Он выругался и перехватив Ману за куртку, ударил об пол. Она почувствовала во рту кровь, в голове зазвенело. Справившись, наконец, со штанами, Ахин схватил ее за бедра и резко дернул к себе…

Внезапно Ману ощутила, как на нее упало тело, обрушив на пол и выбив воздух из легких. Губам стало солоно, девушка скосила глаза и поняла, что по ее шее и лицу хлещет поток горячей крови. Ману собралась с силами, сбросила с себя груз, держась за стеллаж, кое-как поднялась на ноги, натянула штаны и огляделась. У шкафа лежало мертвое тело Равнула Ахина со зверски распоротым горлом. А напротив у стены замер Аллен Гласс, в ужасе глядя на свои окровавленные руки. Стилет со звоном упал и покатился по металлу, первый пилот поднял глаза на Ману и просипел: