Глава 3. Контрасты

Оставшаяся часть вечера прошла спокойно. Я вернулась к тете, не встретившись ни с Олей, ни с Мишей, ни с Колей, ни с Яром. И хорошо. Ни с кем из них я встречаться и не хотела. Маг, конечно, вызывал небольшую заинтересованность, но…

Ладно, от самой себя бегать глупо: мне хотелось бы увидеть его ещё раз, хотя бы для того чтобы просто понаблюдать за ним издалека. С магами я встречаюсь редко, тем более, с теми, которые не ставят стены на свои души, и мало что о них знаю. А светлые маги сейчас, может, даже важнее нечисти. Ведь если нечисть ведет себя зажато и постепенно исчезает, то маги спокойненько гуляют.

Впрочем, сейчас для меня на первый план вышла именно нечисть. Не факт, что мы вновь встретимся с Ярославом — жили, хотя и временно, в одной и той же деревеньке несколько лет и не пересекались. Может быть, он скоро вернется на постоянное время жительства. За себя говорить не могу. А вот нечисть напомнила о себе эпизодом, который предшествовал моему спокойному вечеру.

Испытывая смешанные чувства после блика, который вызвал во мне странные ассоциации, я сделала несколько шагов в сторону, чтобы покинуть это место. Но обо что-то зацепилась нога, и пришлось опустить голову. Здесь, на береге, камней было чуть меньше, и они мешались с мокрым песком. Этот песок меня и смутил: создавалось ощущение, что он исчерчен чем-то острым… коготками? Ножичком?

Я присела и наклонилась, чтобы получше разглядеть его.

На следы птиц это не походило, как и на следы животных. Эти пометки представляли собой нечто хаотичное. Минус, дробь, дробь в обратную сторону, скобочка… И все разной длины, накладываются друг на друга. Как будто кто-то оттачивал мастерство вырезания по деревьям, но получалось у него не слишком. В некоторых местах эти следы особенно сосредотачивались.

Можно было свалить все на бабочек, но те слишком невесомые, чтобы оставить подобные отметины.

Я ушла с реки, так и не найдя ответ на эту загадку, и сейчас она очень меня мучила.

Это могли быть дети. Но какой резон детям оставлять подобные отметины? Тем более что следов от обуви рядом не обнаружилось — за последнюю пару суток это место посетила только я. Но у кого могут быть такие тонкие лапки, достаточно мощные, чтобы оставить подобные углубления? Кто ходит настолько хаотично?

Я лежала на кровати, разглядывая потолок в белую плитку, которая казалась мне мокрым песком, и размышляла об этих следах. Уснуть все равно не получалось: ведьмы со сбившимся жизненным ритмом в десять часов вечера только просыпаются. Даже несмотря на короткую ночь, которая предшествовала этой.

Диван удобный тут, конечно, но не мой.

Я перевернулась на другой бок. Вспомнился и ритуал, и звонок Влада… Я снова подумала о несчастных цветах. Не забыла и про хомяка: как он там, бедняга? Отец его хотя бы кормит? Хомячидзе — не домовой, ему жизненной энергии не хватит.

За хомяка стало совсем тревожно. Я поднялась с дивана, сделала пару тихих шагов и склонилась над телефоном, который соединялся с розеткой черным шнуром. В темноте, создаваемой завешенными шторами, этот шнур напоминал худенькую змею. Или, что реальнее, очень длинного червячка.

Я оторвала от него взгляд и качнула головой. Нет. Те следы не могли оставить никакие черви: ни круглые, ни кольчатые, ни телефонные. Ведь им надо было потом куда-то деться, а норок я не заметила, как ни разглядывала песок.

Только если налетели дикие птицы и решили ими полакомиться.

Но это уже фантастика.

Экран осветил пальцы голубоватым сиянием. Я зашла в «сообщения», и, тыкнув на ярлычок с фотографией отца, напечатала: «Покорми хомяка».

В коридоре раздался скрип. Вдруг тетя зайдет! А я тут с телефоном. Нажалуется отцу…

В принципе, я всегда смогу доказать свою невиновность этим коротким, но ужасно необходимым сообщением.

Надо было дождаться какой-то реакции.

Я терпеливо держала телефон в пальцах, и через три минуты отец ответил: «Уже».

Ну и нельзя было, что ли, побыстрее? Или он по минуте каждую букву выискивал? Вот уж не верю. Отец не нечисть, чтобы современных приспособлений бояться. У него телефон в два с половиной раза дороже моего. А магпочта покрылась бы пылью, если б не письма по работе.

Опять, наверное, чем-то занят, промелькнула в голове недовольная мысль.

«Хорошо», — ответила я. А вдруг тоже ждет?

«Уже привыкла к жизни без магии, Яна?» — вдруг полюбопытствовал отец. Издевался? Издевался. Разговаривали ведь об этом, и совсем недавно.

«Несомненно», — отозвалась я. И погасила экран. Что-нибудь ещё спросит подобное, и я действительно разозлюсь. Сначала магию отобрал, а теперь миролюбиво интересуется: «Как тебе, дескать, без магии, дорогая дочушка? Достаточно настрадалась?».

Да никак, блин. Мимо моего носа ходят туда-сюда белые маги, под моими ногами красуются непонятные отметины, а я даже огонек себе сотворить не могу, чтобы не споткнуться.

Раздраженная, я вернулась в диван с громкостью слона и с головой накрылась одеялом. Меня нет. Я в своем темном-темном домике.

В коридоре вновь заскрипело, и я к тому же плотнее накрыла уши. Окна на ночь мы оставляем открытыми, и из-за сквозняка скрепят двери, пошатываясь. А все почему? Потому что жарко. Не люблю солнце, не люблю лето! Не люблю! Люблю темноту и магию.

Но скоро настанет утро, а магия так и не вернется.

Похоже, когда тетя все же заглянула, чтобы проверить, сплю я или нет, я уже спала.

***

— Яна! — звучало над ухом. — Вставай!

Я плотнее закуталась в одеяло, хотя, честно признаться, Пашка был настойчивым. У меня, бывает, тоже как перемкнет… Сразу видно, родственники.

Вспомнилось, как я топала подобно слону, злясь на отца. Как построила себе домик, заткнула уши, чтобы злости никто не мешал… но совершенно забыла, как я уснула. А сейчас, видимо, утро.

Ночь выдалась у меня донельзя странной. Про жениха сказать я перед сном забыла — я перед сном о хомяке думала — поэтому никакой жених мне не приснился. Приснились мне приключения. И этими приключениями оказался Ярослав. Он разглядывал следы на песке, сосредоточенно водя по ним указательным пальцем, и утверждал: «Что-то тут нечисто».

«Да для вас, белых, все всегда нечисто, — замечала я. — Вы же всегда и везде стремитесь к абсолютной чистоте…»

Похоже, во сне я начала сходить с ума. А это процесс необратимый, и у меня есть достаточно времени, чтобы благополучно его завершить.

— Яна! — нервничал Пашка.

— Что такое? — пробормотала я тихо.

— Завтракать пора давно.

— Уже? — я приоткрыла глаза, но смогла выцепить только нечеткие силуэты. — Сколько времени? Шесть?

— Почти двенадцать, — с важным видом заметил Пашка.

Спать резко перехотелось. Я подскочила и воскликнула: «Что?!».

У противоположной от дивана стенке, над тумбой с телевизором, висели большие круглые часы. Я прищурилась. Одиннадцать сорок… Реально что ли? Я, конечно, по ночам сова, но по утрам предпочитаю зваться жаворонком — всегда встаю рано, и шести часов для сна мне предостаточно.

Шести, ага.

Спала я в два раза больше. Или нет, даже больше, чем в два раза.

— И давно ты не спишь?

Пашка, одетый сегодня в прекрасную клетчатую рубашку, задумался:

— Пару часов назад где-то… Как твой друг приехал.

— Какой такой друг?

То ли я окончательно сошла с ума, то ли ещё совсем не проснулась, но понятного было мало. Первым при слове «друг» вспомнился, как ни удивительно, Ярослав. Но он не мог приехать — в одной деревне живем, вроде как. Только если белый маг совсем пижон и даже до соседней улицы гоняет на какой-нибудь крутой тачке.

Или байке.

Мне резко захотелось покататься на байке, но я напомнила себе, что мы с Ярославом никакие не друзья. И даже если бы он вдруг решил посетить меня, выведав у Оли, где живет тетя, то точно не стал бы ждать меня два часа. А ещё, скорее всего, у него нет никакого байка.

— Его зовут Владислав, — произнес Пашка серьезно.

Ругаться при детях нехорошо, поэтому я сдержала своих чертей при себе.

— А почему меня сразу не разбудили?

Я наклонилась к сумке с вещами, выискивая что-нибудь более-менее приличное. Не щеголять же перед ним в шортах, которые заляпаны в грязь. Платье тоже не надену… Одежды целая сумка, а нарядиться совершенно не во что!