Глава 49

Его голос был шепчущим рычанием. Он доносился сквозь тьму, обволакивая ее как морозный ветер. Он был близким и далеким, позади и внизу. Она не могла ждать дольше. Наружу и вверх. Ее кончики пальцев встретились с прохладным металлом, ее ладони сжались вокруг него. Затем ее ослепил обезоруживающий, режущий по глазам свет.

От шока ее левая рука сорвалась. Лишь на долю секунды, пока ее тело висело над бездной, а в мыслях уже падала туда. Паника взорвалась в ее мышцах. Ее костяшки пальцев врезались в кирпич, большой палец отогнулся назад, а на локте порвалась кожа. Затем ее рука была вновь вокруг перекладины, тело прижато к стене, а сердце билось об ребра.

Она повернула лицо к свету. Он не был там, где она ожидала, не совсем там, на краю рядом с ней, но был близко, в трех или четырех быстрых бросках. Все, что она могла разглядеть в нем, было сгорбленным торсом и конечности в луче света. Худощавый, гибкий, тихий, как ягуар, готовящийся к нападению.

Это напугало Карли больше, чем летальное падение, и прежде чем она подумала о том, как карабкаться, она уже делала это, подтягивая свой вес вверх, тянулась к следующей перекладине. Она включила фонарь на своей голове. Она знала где была. Также хорошо она представляла, куда собирается идти. Она содрогалась от страха и утомления, но двигалась, как будто бриз, дующий вверх, подталкивал ее. Туннель, в который она направлялась, был темным прямоугольником на верху, когда бездна внизу наполнилась светом.

― Двигайся, ― приказала она себе сквозь сжатые зубы. ― Двигайся. Двигайся.

От его ног, идущих по металлу, раздался звенящий звук, он отбивал более быстрый ритм, чем она. Свет его фонаря светил впереди нее, как будто был сетью, наброшенной на нее, ждущей верного момента, чтобы потянуть ее вниз.

― Твои ноги горят, Карли? Ты ощущаешь, как они наполняются молочной кислотой?

Его голос рикошетил от стен. По нему нельзя было сказать, насколько он близок, только то, что едва запыхался. Она хватала воздух, с широко открытым ртом, ее грудь была слишком тесной, чтобы наполнить ее воздухом. Она замедлилась, чувствовала, будто пробиралась через толщу воды.

― Почти там, ― сказал он.

Это был не голос Говарда. Она не знала, чей он.

С руками на верхней перекладине, с головой над входом в туннель, она посмотрела вниз. Свет был ослепляющим. Она могла видеть руки на перекладинах в его свечении. Дюжина шагов вниз и все приближается. Сделай это, Карли. Сделай это сейчас.

Бросок вбок, ее бедра врезались в пересечение балок. Она выбросила ногу, попала коленом в туннель и протолкнулась вперед на изоляцию. Когда она отталкивалась другой ногой от лестницы, рука сомкнулась на ее лодыжке. Жесткая, сильная. Он носил перчатки. Его пальцы плотно обернулись вокруг нее. Это была ее здоровая лодыжка, она брыкнула ей. Он оказался быстр, сцепив ее ноги наручниками, чтобы она не могла ими трясти.

― Хорошая девочка, ― сказал он.

В его голосе сквозила улыбка. Снисходительная, с превосходством.

― Пошел ты.

Тело за пределами света поднялось повыше, нижняя часть его торса показалась на виду, руки и ноги собирались залезть в туннель. Одетый в черное, во что-то облегающее, наподобие гидрокостюма. Тянущее ощущение на ее лодыжке сместилось, когда он двинулся. Она хотела стряхнуть его со своей ноги. Кроме того он был на краю, это может сбросить его и ее вместе с ним.

Он продолжал держаться за ее лодыжку, пока карабкался внутрь, толкая ее спиной к стене, располагаясь напротив, непринужденный, с одним коленом, поднятым вверх, как на импровизированной встрече на полу. Он повернул голову назад, и она увидела его лицо на свету.

― Это ты.

― И вот мы тут, ― сказал Стюарт.

Стюарт, университетский исследователь, аптекарь частичной занятости, странный нищий парень, который пытался произвести впечатление. Он расстегивал пижамы Карли, прикасался к ее телу. Накачивал ее наркотиками, делал фотографии. Она хотела взбеситься, хотела наброситься на него с ногтями. Но не сделала ничего из этого, тяжело дышала и смотрела на него.

― Так значит, ты обнаружила мое исследование, ― сообщил он.

Стюарт носил теплоизоляционный костюм, плотно облегающий стройное и на удивление мускулистое тело, спереди шла длинная застежка молния. На его ногах были подходящие ботинки, у его длинной, вытянутой шеи было что-то, выглядящее как сложенный капюшон. Мужчина в черном, которого она видела в лофте.

― Жалко, ― произнес он. ― Ты была превосходной.

Она сглотнула, у нее участилось дыхание, она пыталась сфокусироваться на этом.

― Постоянные хорошие отклики, ― сообщил он. ― Особенно, с дериватами растений. У меня были большие надежды на тебя, как на долгосрочного испытуемого. Ты разочаровала меня в наши последние сессии, все же. Первоначально я винил себя. Я подумал, что мог переоценить эффект от бензокаина, но ты его не принимала, не так ли?

Карли наморщила лоб.

― Бензодиазепин. Твои снотворные.

Он наблюдал за ней, улыбка расцвела на его губах.

― Нет, ты не принимала их. Тем не менее, я должен был спросить. Не учитывая эту аномалию, как ты нашла это?

Она продолжила хранить молчание.

― Нашла что?

― Опыт.

― Ты накачал меня наркотиками и издевался надо мной.

― Меня интересует реакция субъекта, когда есть возможность, ― продолжил он. ― Я не знаю, что насчет тебя, но я обнаружил, что определенные опыты со сном просто срывают крышу.

Он приподнял брови, ставя под сомнение их общий опыт.

Он все еще держал ее за лодыжку. Она хотела сломать ему нос своей ногой, но его веселый, обыденный тон наполнил ее страхом.

― Ты причинял вред людям, ― тихо сказала она.

Кивок, согласие.

― Были некоторые потери. Такова природа любого эксперимента.

Эксперимента? Потери? Карли ощущала пустоту сбоку, его руку, плотно сомкнувшуюся на ее коже, и задалась вопросом, станет ли она его следующей потерей. Задвигая поглубже свой ужас, пытаясь припомнить что-нибудь, что, она надеялась, сойдет за гениальное высказывание, она сказала:

― Я надеюсь, что ты не считаешь меня потерей, просто потому что я все узнала. Я была напугана раньше, вот почему боролась с тобой. Но теперь я понимаю.

Он моргнул, кивнул, а его рот приоткрылся. Она подумала, что это хороший знак, пока не услышала безразличие и жесткость в его голосе.

― Хорошая попытка, Карли.

― Нет, послушай. Я могу помочь. Я могу дать тебе мои реакции.

Он пришел в раздражение, оскорбленный и презрительный.

― Я слышал твои реакции, когда ты трахалась со своим засранцем соседом. Как похотливое животное в зоопарке. Только вот тебе нравится быть сверху, не так ли, Карли? В чем мать родила и, мчась во весь опор.

Она резко отвернула лицо.

― Да, я наблюдал. Я думал сделать фотографии, но предпочитаю создавать сцены самому. Ну и как, нравится твоему соседу в больнице?

Она нахмурилась, снова смотря на него.

― Он стал постоянно наведываться в твою постель, так что я подумал, что небольшой разговор в тихом переулке может дать мне немного времени, чтобы исправить твои дозировки.

― Это был ты?

Нейт пострадал из-за нее?

― И друг. Это не только моя заслуга, мои руки не годятся для такого рода работы. Впустую потраченные усилия, теперь я вижу.

Рывок за ее лодыжку пришел без предупреждения. Стюарт потащил ее по изоляции, будучи достаточно близко, чтобы ударить ее кулаком по лицу и наклонил свою длинную шею, пока его лицо не было рядом с ее. Улыбаясь, веселясь.

― Похоже, что это будет передозировка.

Она оттолкнула его руки, ударила его в грудь, осознавая, что за ее локтем находится черная пропасть. Она повысила голос, надеясь, что звук долетит до квартир.

― Нет!

Он ударил ее по лицу, сильно. От удара она упала на изоляцию. Девушка ощутила, что он рассек ей щеку. Он не улыбался, когда заговорил.

― Не сопротивляйся, Карли. Больно не будет.

Он усилил хватку на ее куртке, подтягивая ее вверх.

― Нет, нет.

Она вырвалась, увидела пустоту и оказалась снова схвачена. Никто не поверит, что я покончила с собой.

Это была ложь, но, в любом случае, она ее проговорила, надеясь, что Стюарт не видел ее медицинские записи.

― Люди верят в то, что им скажут. У водителей случаются аварии. Старые леди путают свои дозировки.