Карли прижала руки к груди, как будто наркотик курсировал по ее телу прямо сейчас. Только вот ее не тянуло в сон – ее кожа зудела, а сердце грохотало, на глазах выступили слезы, а ноги хотели бежать. Спастись. Но было уже слишком поздно для этого.

― Он накачал меня наркотиками? Я была под наркотиком?

Карли поискала другие акронимы. Про некоторые она не нашла ничего, но то, что нашла, рассказало ей многое. Седативные, снотворные, галлюциногенные и психотропные наркотические средства. Различные сочетания с единицей измерения в микрограммах.

С головокружением, горящим лицом, она встала, зашагала, попыталась обрести контроль. Она выровняла стулья, протерла столы Нейта, проверила, что входная дверь закрыта. Вспомнила предыдущие утра, когда она крадучись перебиралась по своей квартире, неспособная оставаться на месте.

Она думала, что это ее тревога, ее груз прошлого.

«Ты кажешься вменяемой», ― сказал ей Нейт через несколько часов после того, как она угрожала ему ножом.

Она сказала ему, что была напугана, он сказал, что ему кажется, что дело в чем-то большем. Ты была взбудораженной, Карли. Абсолютно взвинченной. Он спросил, что она ела, предположил наличие аллергической реакции.

― Я думала, что дело было во мне, ― рявкнула она в пустой комнате. Она чувствовала это все прежде. ― Я думала, что это мой вид безумия.

Снова в лэптопе она поискала информацию о наркотиках, обнаружила целую солянку из побочных эффектов – растерянность, тревога, потеря памяти, учащенное сердцебиение, слабость, онемение мышц, сухость во рту. Это объясняло многое: ее хождения взад-вперед, апатию, ее жажду, почему она не могла точно рассказать полиции о том, что произошло. Это вновь натолкнуло ее на мысль о трехминутном интервале и визуальном/зрительном отклике. Ждал ли он три минуты после того как дал ей наркотики, а затем проверял глаза? Была ли она временно ослеплена? Вот почему она не могла видеть его и ночник? Или это была потеря памяти – может она видела мельком и не помнила. Может, она была в такой отключке, что даже не могла видеть свет. Может, она все воспринимала, но воспоминания вымылись из ее кровотока.

Однако, не все из них. Она помнила, как он был сверху нее, дышал ей на лицо, шептал ей в ухо. Она думала, что это было началом и концом, что мужчина в ее лофте убегал, как только она просыпалась. Теперь же она задавалась вопросом, в каком порядке происходили события и, когда наркотики начинали действовать. Придавал ли он позу ее телу на кровати и сначала делал фотографии или он делал это после того, как располагался над ней? Она никогда не видела, как он уходит, комната всегда была пустой, когда она, спотыкаясь, шла к лестнице.

Она потёрла руку, подумав об инъекциях – она никогда не ощущала боль от них. Подожди, один из акронимов, INO обозначал ингаляцию. Она вдыхала эту хрень?

Она подумала об ингаляторах при астме и пластиковых трубках в носу. О газовых баллонах и аквалангистах, о кислородной палатке и…

― Бл*ть.

Она встала, и отошла подальше.

― Хватит. Ты видела достаточно.

Она снова приняла душ, отскребая свою кожу, раздумывая, стоит ли пойти к врачу, чтобы сделать анализ крови, о долгосрочных эффектах от смеси наркотиков и об акронимах, которые не могла расшифровать. Она подумала также о коробке сокровищ над квартирой Элизабет.

Посещал ли он Элизабет в ту ночь, когда она умерла? Если он дал ей седативные и опиаты, это не просто напугало пожилую женщину. Это было убийство.