Финансовые органы тщательно проверяли высылку аттестатов и способствовали установлению связи каждого военнослужащего с его родными. Благодаря настойчивым усилиям финансистов нередко удавалось разыскать семьи, которые после эвакуации оказались в отдаленных уголках страны. Морально-политическое значение этой работы было исключительно велико. Центральный Комитет нашей партии не раз подчеркивал, что забота о семьях воинов — это забота о самих воинах, об их высоком морально-политическом и боевом состоянии.
Борясь за максимальное сокращение выпуска денежных знаков во время войны, финансовая служба фронта внедряла систему безналичных расчетов во взаимоотношениях с поставщиками, что также способствовало оздоровлению финансовой системы в стране. Кредитуя поставщиков, финансовые органы фронта вместе с тем контролировали своевременность и качество получаемых материальных ценностей.
Вообще говоря, поставки на фронт осуществлялись аккуратно, несмотря на недостаток материалов, квалифицированной рабочей силы, необходимой тары, транспортные трудности. Но были случаи, когда отдельные нерадивые поставщики посылали нам некондиционную продукцию, а деньги стремились получить по высшей шкале прейскуранта — на войне, мол, все сойдет. По протестам финансовых органов интендантское управление фронта лишь в 1944 году вынуждено было отказать в оплате ряда счетов из-за низкого качества поставленной продукции. Особенно много всяких тяжб было с железными дорогами и пароходствами в связи с недостачей или порчей грузов в пути.
Каждая воинская часть не реже четырех раз в году подвергалась ревизии; это способствовало укреплению финансовой дисциплины в войсках.
Совершенно новые задачи встали перед финансистами фронта с выходом наших войск на зарубежную территорию. Тут потребовалась напряженная и вдумчивая работа, чтобы решать наряду с основными множество попутных задач, далеко выходящих за рамки официальных положений. Жизнь неумолимо требовала смелых, продуманных решений, и наши финансисты показали свою зрелость.
Во главе финансовой службы фронта стоял очень опытный работник полковник В. Н. Дутов. Он отличался большой гибкостью, не страдал мелочностью, присущей многим его коллегам, и шел на финансирование мероприятий, направленных на повышение боеготовности и боеспособности войск, если даже эти мероприятия и не вполне соответствовали требованиям инструкций. Его достойным коллегой был не менее энергичный и знающий дело начальник полевой конторы Госбанка И. А. Лопасов. Он приложил немало усилий к сохранению банков, сберегательных касс, ценных бумаг и драгоценностей.
Весь коллектив финансистов фронта до войскового звена включительно показал свою высокую преданность и честность в работе.
Столь значительное число служб и такое разнообразие задач, стоявших перед тылом фронта во время войны, требовало особо четкой работы его штаба — органа управления и координации.
Хорошо работающий штаб не просто собирает разностороннюю информацию и анализирует полученные данные для доклада начальнику. Маршал Б. М. Шапошников называл Генеральный штаб мозгом армии. Это в известной мере относится к каждому военному штабу. У меня навсегда осталось доброе чувство к штабу нашего фронта, к его работникам и особенно к его начальнику Михаилу Сергеевичу Малинину.
Генерала М. С. Малинина, казалось, сама природа предназначила для этой должности. Он сочетал в себе необычайно широкий оперативный кругозор и скрупулезный подход к изучению любого явления. Ни одного вопроса он не оставлял без самого детального анализа и проверки. Кажущийся его скептицизм на самом деле был неоценимым качеством штабиста, ставящего под сомнение все, на что нельзя полагаться на веру при принятии ответственного решения. Ведь за этим решением стояли живые люди, и всякий непроверенный шаг мог привести к неоправданным потерям. Каждый раз, когда мне приходилось убеждать Михаила Сергеевича в целесообразности тех или иных мер, относящихся к тылу, мы достигали полного взаимопонимания лишь после самого строгого критического анализа. Так было с обсуждением вариантов решения на организацию тыла, с выбором направления железных дорог, с оценкой территории, на которой намечалось развертывание нашего наступления, и т. д.
Малинин ценил нашего начальника штаба тыла генерала М. К. Шляхтенко и имел для этого основание: штаб тыла фронта хорошо координировал работу всех служб. В чем заключалась такая координация? Попытаюсь очень коротко ответить на этот вопрос.
Начальники служб, прежде чем ставить перед начальником тыла или Военным советом фронта тот или иной принципиальный вопрос, всесторонне «увязывали» свои предложения со всеми другими службами. Лишь после этого они рассчитывали на успех. Штаб занимался «притиркой» и «увязкой» этих вопросов. Например, начальник санитарного управления фронта считал целесообразным группу госпиталей на 10–15 тысяч коек поставить в таком-то районе. Глядя на карту, начальник штаба не видел ничего, что вызвало бы сомнение в целесообразности такого намерения. А как это выглядело с точки зрения других служб тыла — дорожной, железнодорожной, автомобильной, квартирной и т. д.? Как просматривалась эта местность с воздуха, какие естественные укрытия имелись на ней для людей и техники? А может быть, в этом районе целесообразнее разместить другие объекты тыла? Возникал целый комплекс вопросов, без предварительного изучения которых невозможно принять окончательное решение. Штаб тыла проводил глубокую, я бы сказал, исследовательскую работу, чтобы иметь свое мнение о предложении того или другого начальника службы.
Или такой вопрос, как перемещение тыловых частей и учреждений в новый район. Если бы несколько сот частей и учреждений по своей инициативе, своими силами, когда кому вздумается стали переходить в этот район, это создало бы невероятный хаос. Чтобы этого не случилось, штаб тыла искусно маневрировал, управлял всей грандиозной лавиной передислокации, заботясь о том, чтобы войска всегда чувствовали безотказную работу тыла. Поспешность в перемещении тылов и отставание их от войск одинаково пагубны. Улавливать пульс боевой обстановки на фронте — в этом одна из важнейших задач штаба тыла. И не только улавливать, но и своевременно передавать этот пульс всем службам, чтобы и они жили единым ритмом, единым пониманием обстановки и постоянным стремлением всегда быть наготове, чтобы помочь войскам. В этом состоит одна из сторон координирующей роли штаба тыла.
Постараемся представить себе процесс перемещения сотен фронтовых тыловых частей и учреждений в новый район: тысячи людей рядового, сержантского, офицерского, вольнонаемного состава со всевозможным имуществом, инвентарем, книгами, личными делами, пишущими машинками, кухнями, столовыми и т. д. — все это в определенной последовательности и обычно в темноте грузится в машины, и люди не знают, куда их повезут. А когда наступит рассвет — они все должны быть на своих новых местах. Каждое колесико огромного механизма снова завертелось, оно как бы и не останавливалось, оно просто продолжает действовать на новом месте, в нужном ритме, выполняя полезную работу. Таких перемещений, например, в ходе Висло-Одерской операции было не менее десяти, притом в самой сложной обстановке — под дождем, в метель, в гололед, в непроглядной ночной тьме, по проселочным и лесным дорогам.
Кто же этот невидимый «управитель» всего процесса? Штаб тыла. Через него начальник тыла организует всю систему, управляет ею, взаимодействует со всеми видами и родами войск.
Штаб тыла — это и орган планирования материальных издержек в боевой операции. Хорошо натренированный штаб, имея за плечами опыт войны, мог в кратчайший срок сказать, сколько и каких материальных средств необходимо фронту при данной численности людей и техники, при намеченной глубине операции и темпах наступления.
Мы старались свести к минимуму бумажный поток, приучить людей к тому, чтобы они работали, доверяя друг другу. Редко когда требовались расписки в получении приказаний. Самые ответственные задания зачастую давались устно, а исполнитель лишь заносил их в свою рабочую тетрадь, которая была основной формой штабной документации на фронте. Не меньшее значение имела топографическая карта определенного масштаба. Смотришь, бывало, на карту масштаба 1:200 000, на которой нанесены в общем виде фронтовая и подробно тыловая обстановка, и все предстает перед глазами как живое, ибо за каждым кружочком, квадратиком, прямоугольником, за каждой линией и пунктиром скрывались знакомые части и учреждения тыла, рассредоточенные повсюду материальные запасы, транспортные средства и густая сеть коммуникаций. Штаб внимательно следил за положением, динамикой на переднем крае и в тылу, отражая на карте происходящие изменения.