Глава CIV
Я вздохнул и бросил тоскливый взгляд на улицу. За окном шёл дождь и военный патруль. Дождь был летний - тёплый и тихий, а патруль мокрый и злой. Картина в целом неплохо отображала суть недавних событий, последовавших за внезапным визитом Скользкого Мелло.
Бенно планы менять не стал, и поход на север начался в точном соответствии с графиком - аккурат на следующий день после отбытия виннерского эмиссара. Тогда же начались и дожди. Да так и продолжаются до сих пор. Под вкрадчивый шелест падающих капель походные колонны "мертвецов", тихо матерясь, медленно тянулись по постепенно размокающему Северному тракту. А виннерцы со своими прихлебателями изо всех сил старались поскорее свалить с нашего пути. Получалось это у них далеко не всегда, поскольку добрые танарисцы, смекнув откуда ветер дует, сплошь и рядом стремились воспользоваться изменениями в политической обстановке. Кто-то желал выслужиться перед новыми хозяевами, кто-то спешил свести старые счёты, накопившиеся за время оккупации, а кто-то просто не мог упустить случай половить рыбку в мутной воде.
Доблестные дворяне, до того сидевшие тихо, как мышь под веником, теперь гордо садились на коней, сбивались в отряды и смело наезжали на уходящие в Виннерд обозы и даже небольшие конвои. Набранные в герцогстве рекруты дезертировали, а городская стража отказывалась выполнять приказы виннерских чиновников. И даже распущенное было муниципальное ополчение кое-где стало собираться вновь. Причём, собравшись, первым делом норовило прибрать к рукам склады с оружием, а затем, если удавалось выполнить предыдущий пункт, начинало ловить и арестовывать не успевших удрать виннерцев. Временами это выливалось в довольно-таки кровавые, хотя и скоротечные стычки, но до серьёзной потасовки дело так и не дошло. Наши же полки, не обращая особого внимания на эту мышиную возню, день за днём продвигались к столице, методично занимая по пути все мало-мальски значимые пункты. Пока сегодня утром армейский авангард под моим чутким руководством не оказался у стен славного городишки Линдгорн.
Бойкий провинциальный городок, где когда-то в давние и почти легендарные времена (пять лет и три войны назад) начиналась моя военная карьера, встретил нас гостеприимно распахнутыми воротами, уныло повисшими мокрыми штандартами и преувеличенно бодрыми приветствиями неожиданно многочисленного гарнизона. Причём старые, но тщательно надраенные кольчуги городской стражи почти растворились на фоне набивных "фуфаек" ополченцев, чьи носители при моём появлении разразились дружным воплем: "Слава Морольду-северянину!". После этого я уже даже не удивился, опознав в главе встречающей делегации старину Раска, который улыбаясь во все свои оставшиеся 26 (или около того) зубов, не без некоторой гордости отрекомендовался как командующий гарнизона и военный комендант Линдгорна.
Дальше последовали стандартная процедура передачи города, сильно сокращённая по случаю дождя, и долгожданный отдых. Солдаты получили возможность обсушиться у огня и согреться доброй порцией грога или подогретого вина, а я окопался в недавно очень кстати опустевшем особнячке бургомистра с твёрдым намерением заняться важными и неотложными делами. Вместо этого пришлось полтора часа кряду выслушивать занимательные байки, житейские истории и всевозможные исторические свидетельства в исполнении временного городского головы. Раск умело сплетал словестные кружева, бесхитростно, но увлекательно повествуя о событиях, происходивших в Линдгорне и окрестных краях за время моего отсутствия. Рассказ легко и плавно тёк под аккомпанемент падающих за окном капель...
Ещё немного и этот прохвост окончательно вогнал бы меня в сон. Но, по счастью, прежде чем это случилось, в болтовне заслуженного прапорщика всея ополчения проскочила одна любопытная фраза, за которую я поспешил ухватиться:
- Говоришь, ветераны наших походов не прочь вновь прогуляться до Ирбренда?
- Ещё бы! Да с графом ле Бреном они готовы хоть до самой имперской столицы прогуляться! Я когда только намекнул, что ваша милость скоро к нам в гости пожалует, так даже сбор ополчения объявлять не пришлось - сами со всех окрестностей посбегались. Кое-кто так даже и с оружием. Я-то на две сотни надеялся - ха! Триста сорок рыл! Как будто сам Илагон наворожил!
- Слушай, Пройдоха, тебя ничего не смущает в этой ситуации?
Раск замолкает на полуслове, и я, даже не оборачиваясь, отлично представляю, какое озадаченное выражение принимает его плутоватая рожа.
- Э-э-э... есть немного, только это... того!
Я тихо усмехаюсь, продолжая глядеть в окно и спиной ощущая лихорадочные попытки старого проныры понять, чем чреват столь внезапный поворот разговора.
- Сколько мы с тобой уже знакомы? Лет пять? И каждый раз как мы встречаемся, тут же отправляемся походом на Ирбренд...
Раск осторожно поддакивает:
- Оно, конечно...
Развивать мысль вечный зам не решается, поскольку явно не уверен, что верно понял мой идеологический посыл, так что приходится продолжать самому:
- Не знаю как тебе, а мне надоело через год ходить войной на этот чёртов город.
- Так я ж это, мы ж ничего...
- Нет, я всё понимаю: торговые интересы и тому подобное. Города всегда стремятся к самостоятельности и очень не любят платить налоги кому бы то ни было. Если бы дело было только в этом, то я бы особо и не возражал прогуляться лишний раз до Ирбренда, чтобы вправить мозги тамошним бюргерам. Я же, в конце концов, наёмник - это моя работа. Но! Во время последнего восстания эти тупоголовые бараны подняли руку на свою собственную графиню... и мою жену. Хрупкая беззащитная женщина вынуждена была зимой бежать через охваченную войной и мятежом страну. Ей пришлось скрываться от бесчинствующих на всех дорогах банд разбойников и дезертиров, терпеть невероятные лишения, а затем еще и выносить все тяготы походного существования ради спасения своей жизни и свободы. Такое не прощается!
Произнеся последнюю фразу, я резко поворачиваюсь к насторожившемуся Раску.
- Согласен?
Непотопляемый заместитель истово кивает:
- Ещё бы! Уж на что я человек отходчивый, но за такое...
Я разочарованно цокаю языком:
- А жена вот не согласна...
- Э-э-э...
- Понимаю, нелогично. Но Валиан в своей бесконечной доброте готова простить ирбренским бюргерам даже это поистине неслыханное предательство, которым они отблагодарили её за то, что она своим заступничеством фактически спасла их от гнева герцогини, собиравшейся отдать город на разграбление наёмникам. Несмотря ни на что, бургграфиня Ирбренская не держит зла на горожан и, вполне возможно, будет вновь просить о снисхождении к своим неразумным подданным. А ты же понимаешь, что я не смогу отказать любимой супруге в столь бескорыстной просьбе, тем более накануне рождения нашего первенца...
Раск вновь энергично кивает:
- Ну дык! Бабы-то, когда в положении, они ж таво...
Я вопросительно вскидываю бровь, и Раск тут же поправляется:
- Прошу прощения! Хотел сказать, что не стоит волновать сиятельную графиню по такому поводу!
- Вот и я о том же... А раз так, то собирайся, друг мой, в дорогу. Сам понимаешь - война, время не ждёт. Так что прямо завтра с утра и отправишься. А мои егеря тебя проводят.
- Так я это... я ж завсегда! А куда ехать-то?
- Для нас с тобой все дороги ведут в Ирбренд. Вот туда и поедешь. Встретишься с магистратами и скажешь им, что не позднее, чем через пять дней её сиятельство Валиан ле Аск в безмерной милости своей посетит этот сраный городок. И для них же будет лучше, если путь сиятельной будет устлан цветами, а все жители, от мала до велика, будут на коленях молить её о прощении. Ибо ныне доброта графини - единственное, что может защитить горожан от ярости "мертвецов".
Не знаю, что в итоге наплёл Раск ирбренским смотрящим, но их явно проняло!
Затянувшиеся дожди за три дня до торжественного въезда наконец-то завершились, выглянувшее солнышко подсушило лужи, а перепуганные бюргеры не то что вымели всю грязь, но и, кажется, даже отдраили с мылом стены домов и уличную брусчатку. И украсили, как могли.
Слова о дороге, устланной цветами, видимо, были восприняты буквально. Букеты чуть ли не охапками летели под ноги марширующих по улицам солдат и копыта рейтарских коней. Из окон домов на открытую карету, из которой Валли приветствовала встречающих её горожан, сыпались разноцветные лепестки. Толпы ликующих ирбренцев, собравшиеся вдоль улиц, по которым проезжал кортеж графини, размахивали зелёными ветвями, не то намекая на свои мирные намерения, не то просто добавляя торжеству дополнительного колорита. Даже алебарды почётного караула городской милиции, выстроенного на главной площади перед ратушей, были увиты цветочными гирляндами!