Глава XCVIII
Ринийская битва благополучно окончилась, и настало время подведения первых итогов. В наших руках оказалось около тринадцати тысяч пленных северян, из которых девять тысяч сдались на капитуляцию вместе с лейтенант-маршалом, а остальных наловили в ходе сражения и преследования. Похоронные команды собрали по кустам и полям чуть более пяти тысяч трупов, то есть совокупные потери противника достигли восемнадцати тысяч человек. Наш собственный урон исчислялся всего лишь тремя тысячами, считая тяжелораненых, не пригодных к дальнейшей службе. Таким образом, на утро в распоряжении Хассо имелось двадцать семь тысяч "активных штыков" плюс еще шесть тысяч оставались в тылу, охраняя коммуникации и приглядывая за нашими дорогими союзниками-нанимателями.
Проведя все эти нехитрые арифметические расчеты, ле Трайд заметно воодушевился, так как они недвусмысленно показывали, что он и тридцать три тысячи его солдат держат за глотку весь Север. Впрочем, эту ситуацию еще нужно было закрепить, для чего достигнутый успех следовало всемерно развивать, чем мы и занялись буквально на следующий день после сражения.
Едва приведя войска в порядок, Хассо сформировал шестнадцатитысячный ударный корпус под командованием ле Кройфа и бросил его вдогонку за улепетывающими остатками Великой армии. Несмотря на все наши старания, свыше половины северян всё же избежали смерти и плена. Даже сейчас их численность практически не уступала нашей, а в ближайшем тылу у ле Бьёрга оставалось еще немало резервов, так что при должном старании Лига могла довольно быстро восстановить свою мощь. Но именно сейчас все эти массы войск были не более чем толпой потенциальных военнопленных, дезертиров и покойников. Жуткий ринийский разгром полностью разрушил систему управления, превратив стройный военный механизм в бессмысленный набор деталей. Не воспользоваться столь благоприятным моментом было бы просто грешно.
Но прежде, чем громить врагов, следовало разрулить текущие проблемы. Первым делом нужно было как-то решить вопрос с захваченными пленными, так как после ухода ле Кройфа их стало больше, чем оставшихся в нашем распоряжении солдат. Охрана и этапирование такой толпы требовали массы сил и времени, но Хассо нашел простой и элегантный выход из этого тупика. Сдавшихся на скорую руку пересортировали, отделив старший командный состав и немногочисленных "идейных", после чего незатейливо предложили оставшимся сменить сторону, перейдя под знамёна победителей. Подавляющее большинство потенциальных перебежчиков колебалось весьма недолго, и уже через три дня после сражения боевой состав Серой армии вырос до тридцати девяти тысяч с хвостиком. За это же время трофеи, санитарные обозы и оставшиеся пленные были отправлены в тыл. Теперь можно было и повоевать.
Снявшись с лагеря, главные силы наёмников двинулись вдогонку за авангардом ле Кройфа, с которым спустя полтерции благополучно соединились под стенами Гвинбранда. Крупнейший из вольных городов уже 3 дня пребывал в плотной блокаде, а Бенно усиленно рассылал разведывательные отряды и возводил временные укрепления, готовясь к планомерной осаде, если вдруг со штурмом не заладится. Но на деле ни того ни другого не потребовалось. Как только наша орда подгребла к негласной столице имперских наёмников, как ворота города открылись, выпуская представительную делегацию гражданских магистратов и представителей укрывшихся в Гвинбранде воинских отрядов Лиги. И первые, и вторые так спешили поскорее вступить в переговоры, что даже не стали дожидаться формального предложения сдаться.
Возглавлявший посольство бургомистр, едва войдя в шатер главнокомандующего, сходу заявил, что "не пристало наёмникам ополчаться на своё родовое гнездо" и он, как и год назад, готов вверить город со всеми его жителями защите ле Трайда, если он согласится избавить "имперскую псарню" от штурма и разорения. Выборные командиры засевших за стенами северян вообще без всяких обиняков сообщили, что с радостью вновь встанут под знамена серого маршала, под которыми сражались в прошлой кампании, и даже согласны на временное сокращение жалования (!) в виде своеобразной платы за избавление от плена. Понятно, что при таком искреннем желании сотрудничать переговоры не сильно затянулись.
Уже на следующий день отборные части Серой армии вступили в Гвинбранд и прошли парадным строем по "дороге славы", после чего Хассо прямо на главной площади весьма пафосно принял присягу гарнизона и символические ключи от города. Ну и контрибуцию - куда ж без неё? Хотя последнее действо происходило чуть позже и при закрытых дверях, чтоб не портить торжественность момента и не плодить лишних слухов.
На этом первую военную кампанию против Лиги можно было считать законченной. Остатки Великой армии просто растворились в окружающем пространстве. Часть отступила, многие разбежались, кто-то полёг в бою, настигнутый нашими конными разъездами... немало нашлось и тех, кто предпочёл просто-напросто перебежать на сторону победителя. После ринийского разгрома и особенно после сдачи Гвинбранда к нашим передовым постам ежедневно выходили десятки, если не сотни, солдат и офицеров - поодиночке, группами и целыми отрядами, с оружием и ясно различимыми следами от наскоро содранных нашивок на мундирах. Все как один бодро заявляли, что горят желанием служить и сражаться под началом славного маршала ле Трайда и лишь ему готовы вверить свою жизнь и судьбу. Кое-кто из наиболее продвинутых также называл имена командиров Серой армии, с которыми они воевали бок о бок в предыдущих кампаниях и которые могли бы поручиться за вновь прибывших. И, конечно же, в избытке имелись обычные новобранцы, мечтающие влиться в стройные ряды солдат удачи. В результате полки серой пехоты пополнялись просто невиданными темпами.
Оружия, денег и обмундирования пока хватало - контрибуции взымались исправно, имперское казначейство в ответ на победоносные реляции прислало целый обоз серебра, а мануфактуры Гвинбранда, Эборсеса и прочих окрестных городов работали день и ночь. Хуже было с продовольствием. Пограничные области, в которых мы теперь находились, изрядно опустошили в предыдущих кампаниях, а везти зерно, солонину и прочий провиант из центральных областей империи - удовольствие на любителя. Да и времени на организацию такого маршрута доставки требовалось изрядно, а проблема с питанием явственно обозначилась уже сейчас. Отряды фуражиров рыскали по дорогам и весям, как стаи голодных волков, отбирая у крестьян и торговцев последнее, но даже самому тупому интенданту было понятно, что долго так продолжаться не может. А тут ещё в Гвинбранде, не иначе как от бешенного скопления людей и резкого падения санитарных норм, вспыхнула весьма неприятная для любой армии эпидемия кровавого поноса... В общем, надо было срочно на что-то решаться. И как раз в этот момент с конной эстафетой из Иннгарда прибыло срочное послание от нашего друга и союзника Рейнара.
Император людей весьма изысканно поздравлял великого маршала империи с одержанными победами и выражал уверенность, что наша доблестная армия под командованием столь блистательного полководца и дальше будет служить надежным щитом имперских владений от любого внешнего посягательства. А уж награда достойным не заставит себя ждать... Таким образом, письмо весьма прозрачно намекало на необходимость свернуть наши операции против Лиги и обратить своё пристальное внимание на запад, где остроухие (вот же пакостный народец!), узнав о катастрофическом поражении своих северных союзников, очнулись от спячки и, отбросив нерешительность, перешли к активным действиям. Причем, поскольку для защиты с этого направления ле Трайд не оставил вообще ничего, эльфам в их первых операциях сопутствовал явный успех. Они спокойно осадили ряд пограничных крепостей, ослабленные гарнизоны которых даже не помышляли о вылазках и прочих активных контрдействиях, а главные силы двинули вглубь имперских территорий.
При этом эльфы применили довольно любопытную тактику. Их отряды не трогали, или почти не трогали, крестьян, но демонстративно развешивали на деревьях любых представителей знати и администрации, вплоть до шерифов и рядовых стражников, которые попадались им в руки. В конкретных условиях полного отсутствия регулярных вооруженных сил, способных оказать остроухим эффективное противодействие, такая стратегия дала интересные результаты. Значительная часть податного сословия, несмотря на все потуги рейнаровской пропаганды, оставалась на местах, волей-неволей обеспечивая эльфийской армии спокойный и достаточно обжитой тыл, зато все, хоть как-то связанные с имперской бюрократической машиной, бежали от вторжения словно от чумы, ослабляя и без того чисто символическое сопротивление оккупантам почти до нуля.