История, которую он рассказывал, чрезвычайно запутанная.

— Они здесь, чтобы урегулировать конфликт.

— Что такое Совет Аркадиан, и о каком нарушении ты говоришь?

— Аркадиан — наш руководящий орган, а ты — нарушение. Оборотни не открылись миру. Людям. Никто о нас ничего не знает. И нам нравится, чтобы так и оставалось. Аркадиан считают тебя обузой. Они хотели бы забрать тебя и сделать так, чтобы убедиться, что ты никому ничего не скажешь.

Хезер попыталась сглотнуть. Боже. Теперь ей конец.

— Моя мать хотела, чтобы я позволил тебе остаться с ней, чтобы она могла помочь тебе с переменами. Но я хотел, чтобы ты осталась со мной наедине. Так безопаснее. И не совсем благородно с моей стороны. С того момента, как я засунул голову в твою машину, чтобы уловить твой запах, я знал, что ты моя.

Хезер вздрогнула.

— Эй, пусть эта часть тебя не пугает. Это так же странно для меня, как и для тебя. И не отрицай, что не чувствуешь то же самое. Мы не тот вид, который верит в предназначенные пары. Мы, как правило, встречаемся с нашей парой, влюбляемся, а затем клеймим друг друга. Волки… вот они странные. Они распознают свои пары одним дуновением ветра и мгновенно влюбляются друг в друга, связываясь навечно.

— Волки? Исайя, послушай себя, — как она вообще могла до него достучаться? Он совершенно безумен.

— Не беспокойся о волках. Забудь, что я сказал. Не важно. Отклонился от темы. Дело в том, что я так же ошеломлен, как и ты, найти такое сильное взаимное влечение, которое, кажется, не поддается здравому смыслу. Мы совсем не знаем, друг друга, и все же я хочу тебя больше, чем что-то когда-либо в своей жизни.

— Я не объект, Исайя, — Хезер пыталась рассуждать. — Я — человек. Ты не можешь оставить меня себе, потому что я тебе нравлюсь.

Он вздохнул.

— Все не так, и ты это знаешь. То, что мы чувствуем гораздо глубже. Беспрецедентно. Не могу объяснить, почему это случилось с нами, но это случилось.

Если он так уверен, что им суждено быть вместе или что-то еще, почему, черт возьми, он не трахнул ее раньше, когда она умоляла его?

Исайя опустил свою голову.

— Боже, я бы все отдал, чтобы ты перестала так на меня смотреть. Это будет длинная ночь.

— Если ты слезешь с меня и отпустишь, тебе не придется видеть мое лицо, — дерьмо. Она насмехается над ним. Не очень хорошая идея.

— Я не могу.

— Почему нет?

— Потому что я знаю в своем сердце, что ты моя, и это убьет меня, если потеряю тебя.

Хезер заставила себя сохранять спокойствие.

— Если ты так уверен, что нам суждено быть вместе, то это ничего не изменит, если ты перестанешь прижимать меня к кровати.

Исайя отрицательно покачал головой.

— Ты понятия не имеешь, в какой опасности или от чего я тебя защищаю. Эти парни снаружи без колебаний возьмут тебя с собой. Сомневаюсь, что увижу тебя снова.

— А медведи? Два медведя снаружи?

— Их четверо, но да.

— Чем они занимаются? Охраняют твой дом?

— Нет. Они никого не удерживают, детка. Они убеждаются, что ты не уйдешь. Я заключил с ними сделку, чтобы они дали мне время помочь тебе обратиться. Единственная причина, по которой они, вероятно, согласились, заключается в том, что никто из них не хочет иметь дело с одиночкой в багажнике, пока они едут на север.

— Одиночка? — Хезер чувствовала себя попугаем. И какого черта она пыталась продолжить этот нелепый разговор?

— У них нет клана. Они сами по себе. Когда ты обратишься, ты автоматически станешь одиночкой, так сказать. Оборотень без клана. Ты сможешь выбрать. Я надеюсь, ты выберешь мой, но не помешаю тебе выбрать то, что ты хочешь. У тебя есть выбор.

Прогресс. Исайя признал, что у нее есть свобода воли. Это должно чего-то стоить.

Он продолжал говорить, его рассказ рос с каждой минутой.

— Царапина, с обменом крови, заставляет человека обратиться. Если бы Джек укусил тебя, его укус заставил бы тебя стать членом его стаи без согласия. И, наконец… укус с правильным количеством слюны связал бы тебя с ним на всю жизнь, в качестве его пары.

Хезер пыталась сосредоточиться на его словах, но они были настолько нелепыми.

Мужчина наклонился ближе, его лицо было в сантиметрах от нее.

— Я хочу, чтобы мужчина, который укусит тебя и свяжется с тобой, был я.

— Ясно, — девушка не понимала ничего, кроме кучи маразма. Она также вздрогнула и отклонила голову в сторону, думая о том месте, где он прижимал зубы раньше, а затем лизнул.

— Нет, но ты поймешь.

Так жарко. Внутри проклятого дома так жарко. Возможно, стоит выйти через переднюю дверь, чтобы остыть. Она рисковала с медведями, которых Исайя считал наполовину людьми.

— Что, если я хочу уйти с медведями из Аркадиан?

— Если ты все еще будешь хотеть уйти с ними после того, как обратишься и полностью поймешь последствия, я не остановлю тебя, но на данный момент ты смеешься надо мной и относишься со скептицизмом. Я не могу винить тебя, но не позволю тебе подвергать себя опасности.

Это правда, Исайя не выглядел сумасшедшим. Просто расстроенным. Девушка прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать больше.

— Ты горишь, детка, — его слова стали гораздо мягче. — Температура нашего тела немного выше, чем у людей, но твое тело борется с необходимостью обращения, как если бы это был вирус. Когда медведь внутри тебя победит, ты обратишься, жар исчезнет.

Хезер изо всех сил пыталась следовать его логике.

— Ты думаешь, что я собираюсь в скором времени превратилась в медведя?

— Я знаю, что это так.

— И ты намерен мне помочь.

— Так точно.