— О, Трэвис, это ужасно, — ответила я. – Мне очень жаль. С малышкой все в порядке?

Он поерзал на диване, казалось, что ему было неудобно отвечать.

– Она была в порядке. Я смог вытащить ее пока ничего не случилось.

— Тогда ты - герой, — улыбаясь, сказала я.

— Вряд ли, — ответил он, оторвавшись от своих мыслей. – Я просто делал свою работу. Если бы я сделал ее хорошо, то спас бы еще две жизни.

Я почувствовала, что переживала за него.

– Иногда… иногда мы не можем спасти всех, Трэвис, как бы мы не хотели, — сказала я ему, протянула свою руку и положила на его правое колено.

Трэвис посмотрел на меня и кивнул. Я медленно убрала руку назад, и села обратно, пытаясь придумать что-то другое, что можно было бы сказать. У нас было много тем, на которые я хотела поговорить, чтобы разрядить обстановку, но не знала, с чего мне начать.

— Расскажи мне немного о своей дочери, — нервничая, спросила я. И подумала, что мы должны были с чего-то начать.

— Она умная, и очень нахальная, — со смехом, сказал Трэвис, — в этом отношении она очень похожа на свою мать.

— Мэгги сказала, что ты вырастил Эбби сам, — упомянула я. И почувствовала, как сжимаю своими пальцами юбку, нервничая от своих вопросов.

— Да… я имею в виду, — сказал Трэвис, садясь немного вперед. – Ты уверена, что хочешь об этом услышать, Софи?

— Да, — честно ответила я. – Я хочу узнать, как ты жил.

— Хорошо, — сказал Трэвис и вздохнул. – Я встретил Бренду через несколько месяцев после того, как начал тренироваться, чтобы стать пожарным. Она была официанткой в закусочной, в которой мы тусовались. Она была молодой, как я, едва исполнилось девятнадцать. Ее звали Бренда Флэннери. Она была настоящей ирландской девушкой – рыжие волосы, зеленые глаза, веснушки и ирландский акцент. Она переехала из Дублина, когда ей было шестнадцать. Однажды мы задержались там допоздна и тусовались в закусочной всю ночь напролет. Одно за другим, мы оказались у нее, и хорошо…

Я опустила глаза, когда он взглянул на меня после своей паузы.

— Несколько недель спустя она сказала мне, что беременна. Какое-то время все было в порядке. Мы съехались вместе, занимались на занятиях, обустроили комнату для ребенка в нашей квартире, все было отлично. Я только что поступил в Департамент, когда родилась Эбби. Я думал, что Бренда была счастлива во всем. Она была дома с ребенком, пока я работал в отделе, рядом с Риджфилдом, но выяснилось, что она не была довольна тем, как все происходило. Она расстраивалась из-за Эбби, ее плача, и кормления, и на самом деле не знала, что делать. Никто из нас не знал. Мы просто выясняли по ходу. Однажды ночью, когда Эбби много плакала, Бренда позвонила мне в пожарную часть и сказала, что мне нужно вернуться домой, потому что она не знает, что делать.

Трэвис поднялся с дивана и начал расхаживать взад и вперед.

— Я уложил Эбби спать, когда вернулся домой, но Бренда по-прежнему была в истерике. Она сказала, что не готова к этому, что она не создана для семьи. Я пытался ее успокоить, и думал, что все сработало. Я пошел в кафе утром, чтобы принести нам завтрак. Меня не было не больше пятнадцати минут. Когда я вернулся, за кухонным столом сидела соседка и держала Эбби. Она рассказала мне, что Бренда сказала, что ей нужно идти и спросила, присмотрит ли она за девочкой, пока я не вернусь. Я проверил спальню, она взяла свою одежду и несколько вещей, и все деньги, которые мы хранили в сейфе, в шкафу. Я попросил некоторых парней в полиции попытаться ее найти, но они не смогли. Думаю, она вернулась в Ирландию. Она просто решила, что больше не хочет быть привязанной.

— О, Боже, — сказала я, — это ужасно.

— Сначала я думал, что для меня это слишком, — сказал Трэвис, и посмотрел на меня. – Я не знал, что делать. Отец-одиночка, пожарный, который пытается растить маленькую дочку. Было нелегко, но меня окружали хорошие люди в моей пожарной части, и первые несколько лет все они находились рядом со мной, чтобы помочь – отдавали мне лучшее время, их жены и подруги приходили, чтобы присмотреть за Эбби – и со временем, я думаю, что я стал довольно хорошим отцом. Потом она выросла, началось половое созревание и наступил ад.

Я громко над этим смеялась.

– Ты, наверное, слышал это миллионы раз, Трэвис, но, боюсь, подростки не становятся лучше…

— Так мне говорили, — сказал Трэвис. Он снова сел на диван и посмотрел на меня. – Так расскажи мне что-нибудь о себе, — попросил он. – Чем ты занималась все эти годы.

— Вау, — ответила я и покачала головой. – Ничего такого драматичного, как у тебя. После… — я остановилась, пытаясь подобрать слова, — после того, как я вернулась в колледж, то получила свою преподавательскую степень. И собиралась поехать куда-то еще учиться, куда-нибудь отсюда. Я вернулась летом домой после выпускного, и моя мама гордилась тем, что у меня есть диплом. Она спросила меня, что будет дальше, и я сказала ей, что хочу, и она не была в восторге от этого. Она подумала, что я должна вернуться сюда и остаться с ней. Я не знала, что делать. Я чувствовала вину, что оставляю ее одну. Средняя школа искала учителя в восьмого класса, поэтому я подала заявление и получила работу. Знаешь, девушка из родного города и все такое. Мама была счастлива, и работа была хорошей. Через полгода она сказала мне, что продает дом, чтобы переехать к сестре в Неаполь. Я была в шоке. Вот я, кто изменил свою жизнь ради нее, и теперь она уезжает. Итак, примерно через полгода она уехала, а я преподавала здесь. Некоторое время я снимала квартиру, пока не накопила немного денег, чтобы купить дом, вот и все.

— Ты жалеешь? – спросил меня Трэвис.

Минуту я думала над вопросом.

– Наверное, сначала. Я искала работу в других местах, больших городах. Но потом увидела, сколько сделала ученикам и обществу здесь. Я поняла, что помогаю семьям здесь, так же, как я хотела, за исключением того, что это маленький город, и я была этим довольна. Поэтому я решила остаться, и рада, что осталась.

Мы снова посидели в тишине минуту, прежде чем я нарушила молчание.

— Мне подавать ужин? – спросила я Трэвиса, когда он встал.

— На самом деле, я бы предпочел продолжить говорить, если ты не против, — сказал он мне. – Но мне не помешает что-нибудь выпить.

— О, прости, Трэвис, где мои манеры? – я пошла на кухню. – Чего бы ты хотел? У меня есть лимонад, чай со льдом и немного пива для тебя, если хочешь.

— Пиво было бы здорово, спасибо, — крикнул он мне.

Я открыла бутылку пива, налила себе лимонад и принесла их обратно в гостиную. Я передала Трэвису бутылку, на мгновение наши руки соприкоснулись, и его пальцы задержались на моих, прежде чем он забрал бутылку.

— Спасибо, — сказал он, сделал глоток, и сел обратно.

Я сделал глоток лимонада, и держала его в руке. Я знала, что в какой-то момент разговор продолжится, но не была уверена, когда это произойдет.

Трэвис поставил бутылку пива на журнальный столик и посмотрел на меня.

— Почему ты бросила меня, Софи? – грустно спросил он.

— О, Трэвис, — сказала я ему. Я снова почувствовала, как скрутило мой живот. – Когда ты сказал мне, чего ты хочешь, что ты уходишь из колледжа и что хочешь делать, часть меня была взволнована возможностями, но другая моя часть была напугана. Я не знала, какой будет моя жизнь без колледжа, в новом месте, вдали от дома. Я беспокоилась об этом, и что было бы, если бы ты добрался до большого города и решил, что я не доросла до тебя. Где бы я оказалась? Я не была к этому готова. И потом, когда я говорила об этом своей матери, она была полностью против этого. Она сказала мне, что это мне не подходит, и я должна сосредоточиться на себе. Я была слишком взволнована, меня очень ранила мысль о том, что ты хотел, чтобы я все бросила. И я слишком боялась это сделать. Я подумала, что безопаснее всего было уйти, вернуться в колледж и дать тебе шанс забыть обо мне. Это было самое трудное, что мне приходилось делать в жизни.

— Ты бы могла поехать со мной, — сказал Трэвис, вставая с дивана. – Я бы никогда не бросил тебя, как ты думала. Ты была моим миром, Софи. Ты значила для меня больше всего на свете. А ты просто отбросила меня в сторону, даже не попрощавшись. С этим было трудно жить.