Второй источник света

Молибога Матвей натянул покрепче узел пут из грязных тряпок на пятикласснике. Пленник лежал на учительском столе спеленатый как гусеница. Матвей резко дернул мальчика за хвостик на голове, заставляя его вытянуться по всей столешнице. Пятки и макушка пятиклассника не зашли за края стола. Мальчик уместился как раз по всей длине столешницы.

Это озадачивало.

Матвей задумчиво потеребил шнур из серых ниток на запястье. Взгляд восьмиклассника скользнул по плакатам с иероглифами на стенах класса. Острые крюки иероглифа «подчиняться, покоряться, признавать» сейчас бесили его как никогда. Пятиклассник молча смотрел снизу вверх на Матвея круглыми блюдцами-глазами. Бледные щеки пленника дрожали.

Дверь класса распахнулась. Внутрь вошел ученик в мятом кимоно, катана в ножнах со стуком задела косяк рукояткой. В классе запахло дикими травами.

— Ященко Тимур, — сказал вошедший, кивнув. Запах диких трав, видимо, исходил из двух мешочков, что свисали с его оби.

— О, тебя ко мне послала сама судьба! — сказал Матвей. Он развел руки, указывая на пятиклассника. — Я не знаю, что делать.

— Для начала поздоровайся, — предложил Тимур и покачал катаной в ножнах. — Поверь, вежливые живут дольше.

Матвей молча заморгал. Пятиклассник попытался по-тихому скатиться на пол с другой стороны стола. Не глядя на пленника, Матвей опустил кулак ему на голову. Ни звука не издала спеленатая человеческая гусеница, только скрученные в узлы тряпки дернулись судорожно и замерли.

Матвей сказал:

— Всех, кого судьба посылает мне, я кладу на этот стол.

Он пошел вдоль учительского стола, поглаживая пластиковую поверхность. Ободранные края сияли белым твердым нутром.

— Я не ради дурацких россказней искал тебя, Молибога-сан, самурай из клана Зотова, — сказал Тимур. — Что делал твой клан позавчера ночью?

Матвей отодвинул учительское кресло и загадочно улыбнулся Тимуру поверх связанного пятиклассника.

— Кладу на этот стол, — повторил Матвей. — Дальше все зависит от их роста. Высоким я отрубаю ноги. Ровно настолько, насколько они торчат за стол. А низкорослым разбиваю кости до тех пор, пока ноги не дотянутся до края.

Тимур шагнул вплотную к пластиковому жертвеннику и крикнул:

— Это ведь ты живешь в угловой комнате в правом крыле на девятом этаже? Рядом с… — Тимур сглотнул и сказал тише: — Рядом с комнатой Видждан-сан.

Матвей погладил по волосам пятиклассника, разделявшего его и Тимура.

— Этот ученик не высокий и не низкорослый, — прошептал Матвей. — Этот мальчик идеальный. Мне больно расставаться с ним вот так, не оставив подарка. Завтра он уже не вспомнит меня, ведь его ноги не будут отрублены или расколочены. Никакого следа, никакой памяти о нас с ним. Но у меня нет выбора.

Матвей развязал узлы тряпок на пятикласснике. Мальчик хлопал белыми кругляшами с синими зрачками и не двигался.

— Прощай, — сказал Матвей, и слезы стояли в его глазах. Пятиклассник медленно сбросил с себя скрученные тряпки. Спрыгнул на пол. Шагнул раз, второй.

— Постой, — сказал Матвей, голос его дрожал. — Возьми хотя бы эти веревки. На память.

Матвей протянул грязные тряпки. Пятиклассник побледнел, но вернулся к учительскому столу. Маленькие руки обхватили ворох обрезков кимоно и хакамы.

— Эта рваная школьная форма больше не связывает тебя, — сказал Матвей, — но ты по-прежнему носишь форму школы Катаны. А значит, путы достойного поведения, путы бусидо остаются на тебе. Всегда плюй в лицо смерти и возвращай долги, ученик-кун. Стань идеальным во всем.

Прижимая обрезки тряпок к груди, пятиклассник поклонился и повернулся к двери. Острие холодного клинка коснулось его носа.

— Ты мне все расскажешь, — сказал Тимур, — иначе я снесу голову твоему идеалу.

Руки Матвея потянулись к ножнам.

— Вынешь меч — и я укорочу его на полчерепа, — пообещал Тимур, поглаживая острой сталью бледные щеки пятиклассника. — Тогда тебе придется разбивать ему ноги, чтобы снова доставали до края стола.

Матвей опустил руки и прорычал: «Что тебе рассказать?»

— В ночь с воскресенья на понедельник на нас напал клан Зотова? — спросил Тимур. — Живя рядом с нами, ты как-то пронюхал, что у нас есть коробки «Сердечного» и «Именинного»?

Вытянку Матвей глядел перед собой. Затем резко засмеялся.

— Ха-ха… Нет, не мы, — сказал он, хватаясь за стол, чтобы не упасть от смеха. — Каково это… ха-ха… быть должным смерть, но даже не знать кому?

Тимур дернул клинок. Кровь брызнула с разрезанной щеки пятиклассника на учительский стол. Смех Матвея оборвался.

— Паршиво, — сказал Тимур. — Теперь ты отвечай: знаешь напавших?

Матвей медленно опустился на колени и сказал: «А ведь ты даже не спросил, чем я разбиваю ноги слишком низким».

Тимур потянулся через стол, не отводя острие меча от хлещущей кровью щеки пятиклассника.

— Что ты бормочешь там? — спросил Тимур. — Кто на нас напал? Красный мононокэ? Или одиннадцатиклассники?

Его ударили из-под стола. Тимур упал и схватился обеими руками за ушибленную голень. Новый тяжелый удар в плечо распластал восьмиклассника на полу.

Встреча с бетонным полом разбила губы, воющее плечо не дало опереться рукой и встать. Двумя пинками под ребра Тимура перевернули на спину.

Матвей тяжело дышал стоя над ним. В руках он держал лопату, одну из тех, которыми копали сегодня на Полезной работе. Черный шар лежал на черенке тяжелым облаком.

— Сама судьба послала тебя взамен идеального ученика. Чтобы я утешился, — выдохнул Матвей, — и даже на глаз вижу, что ты слишком высокий.

Матвей рывком поднял лопату. Железный шар взмыл в воздух. Еще миг, и Тимуру раздробят колено. Тимур облизал разбитые губы. Кровь на них имела почти тот же солоноватый привкус, что и поцелуи с Ридой. Поцелуи с ее стертым до мяса розовым языком.

Тимур перевернулся назад через голову. Черный шар грохнул по полу.

Ушибленные плечо и нога Тимура болтались как у веревочной куклы, восьмиклассник, шипя, пополз к партам. Сверху свистнул воздух. Штык лопаты воткнулся восьмикласснику в бедро. Его пригвоздили к полу.

— Ты прав, — сказал Матвей, — раз высокий, надо тебя рубить, а не плющить.

Кровь текла из раны в бедре. Кисловатая, солоноватая, вкусная, как влажные поцелуи убитой Риды, кровь. Тимур не смог отомстить за то, что истерзали ее смуглое тело. Он нашел ее среди трупов сразу после того, как утром очнулся в лужах крови и разлитой мочи. Очнулся с откусанным кончиком языка.

Нижняя челюсть Риды была вывихнута — так широко заставляли ее раскрывать рот. Руки сломали, чтобы она не могла отбиваться. Ноги развели в стороны настолько сильно, что паховые связки порвались. Смуглая кожа стала красно-синей от кровоподтеков и ран.

— Не-е-ет! — закричал Тимур. — Рида-а-а! Не-е-ет!

Матвей вынул штык лопаты из ноги Тимура. Кровь текла, источая приторный запах. Вот все, что ему оставили, — напоследок утешиться кисловатым привкусом самого себя. Без нее.

— С кровавыми обрубками ты проживешь недолго, — сказал Матвей. — Но поверь: стать на мгновение абсолютным идеалом стоит всего на свете.

Матвей поднял лопату.

Кончик катаны вышел из его груди. Ребра треснули, ломаясь. Глаза Матвея закатились, изо рта пошла кровь. Восьмиклассник рухнул мешком рядом с Тимуром. Лопата упала на бетон, громыхнуло как раскат весеннего грома.

Тимур приподнялся над мертвецом. Из спины Матвея торчала катана Тимура.

— Как и просил, возвращаю тебе долг, — сказал пятиклассник и смачно харкнул на труп. — Еще плюю на твою смерть.

Сквозь кровавую дыру в щеке пятиклассника сверкали белые зубы. Тимур схватился за край ближней парты и быстро стал тянуть себя вверх.

Пятиклассник вынул из-за оби вакидзаси и потеребил рваные края дыры в щеке.

— Еще я должен тебе, — сказал пятиклассник, — пырну-ка твой зад.

Тимур навалился грудью на парту и весь сжался, ожидая острый тычок сзади.

— Малыш-кун, позволь ему сначала встать на обе ноги, — послышался хриплый голос, — иначе все закончится слишком быстро, и я не успею насладиться зрелищем.

Тычка не было. Тимур облокотился здоровой рукой о парту и поднялся. Раненое бедро свело острой судорогой, Тимура пошатнуло. Восьмиклассник снова оперся о парту и повернулся.