— Берегись! — выкрикнул Амос.

Противник ударил, когда до угла, где встречались стены, оставалось ещё метров двадцать. Вражеский отряд в снаряжении, похожем на броню марсиан, целился в них, воспользовался стеной как прикрытием. У Бобби екнуло сердце. О них узнали и приготовились к бою. Её отряд погибнет, штурмуя стены, чтобы добраться до основания рельсовой пушки.

— Отступаем, — скомандовала она, потом выпустила пару сотен патронов поверх стены — головы исчезли. На лицах бойцов читалась растерянность. Есть погибшие, пока невозможно понять сколько. Но бойцы АВП подчинились приказам. Никто не пытался спрятаться, никто не играл в геройство. Единственное укрытие, в котором Бобби могла быть уверена — изгиб самой станции. Мимо неё пролетали пули. Там, где они ударялись о станцию, на синем проступали искрящиеся ярко-жёлтые полосы, а потом медленно угасали, возвращаясь к синему цвету. Рельсовая пушка продолжала палить.

Когда дальняя стена скрылась за изгибом станции, Бобби скомандовала остановиться рядом с их кораблем и двинулась вверх, чтобы увидеть за изгибом станции верхний край стены. Настроила оптику на высокий контраст, подсвечивающий неоном любое движение. Вскоре что-то там зашевелилось. Кто-то набрался смелости высунуть голову и осмотреться. Бобби прицелилась, выстрелила. Исчез. Мёртв или увернулся? Сказать невозможно, скрывает чёртова железная стенка. Изгиб станции защищает её, но точно так же и их. Других марсиан. Тех, кто, как она уверена, предал своих и служит Вольному флоту. Но стоит ли ждать, что кто-то из них потеряет бдительность и сунется ближе?

Амос беспрекословно следовал за ней, остальные держались на приличном расстоянии позади него, куда не долетали вражеские пули, и постепенно продвигались вперёд. Стальная лента, намотанная врагами на станцию, была толстенной, метров восемь в ширину. Достаточно места. Они могли продвигаться по ней, отбрасывая врага сантиметр за сантиметром. Если их самих не столкнут обратно. Если у предателей-марсиан нет шлюпки, способной скользнуть поверху и всех их размазать.

Она жестом приказала бойцам быть начеку и открыла соединение с «Росинантом». Помехи стали сильнее, по времени они совпадали с выстрелами пушки. Но потом опять раздался дикий свист и появился Холден. Картинка размыта, как через вуаль.

— Как у вас дела, Бобби?

— Дерьмово, — сказала она. — Мы столкнулись с хорошо вооружённым сопротивлением на укреплённых позициях.

— Понятно. Сколько времени вам понадобится, чтобы прорваться? Я спрашиваю только потому, что те два нападающих корабля вернутся к нам меньше чем через два часа. Хорошо бы, чтобы к этому времени нас здесь уже не было.

— Похоже, это будет непросто, сэр, — ответила Бобби. Вспышка огня сказала ей, что с вражеской стороны кто-то попытался предпринять бросок, но уже отступил, когда она оглянулась. — Вообще-то, нам не помешала бы поддержка с воздуха.

— Не знаю, что мы тут можем сделать, — сказал Холден.

В разговор вмешалась Наоми.

— Фактически, мы уже потеряли весь флот приманок. А тех, что ещё летают, раскрошат в киббл прежде, чем они доберутся до вас.

— Ясно, — сказала Бобби. — Я рада любым предложениям.

Амос замахал ей, указывая вперёд, на движущуюся рельсовую пушку. Бобби переключилась на приватное соединение с ним.

— Что насчёт источника питания? — сказал он. — Нужно много энергии, чтобы запустить эти пушки, ещё больше для остановки. А с тех пор, как мы прошли сквозь врата, они стреляют без перерыва. Тут где-то должен быть термоядерный реактор, обеспечивающий питание. Может, стянутый с корабля. Что-то вроде пары контейнеров.

— И где мне его искать? — спросила Бобби.

— На их месте, я разместил бы его под одной из пушек, так меньше вероятность, что реактор подстрелят. А может, у каждой свой.

Бобби снова переключилась на «Росинант».

— Что происходит? — сказал Холден. — Амос в порядке?

— У нас кое-что есть, — ответила Бобби. — Я доложу.

И разорвала соединение. Она махнула бойцам, приказывая выдвигаться вперёд, и переключилась на групповой канал.

— Удерживайте этот участок. Бдительность и осторожность.

— Са са, — сказал один, она не поняла кто. — И долго?

— Пока я не вернусь, — ответила Бобби. — Или пока вас не убьют, — тихо добавила она, направляясь к упавшему кораблю.

Дверь выбита, корпус смялся, когда они врезались в станцию. Но суденышку и ни к чему хорошо выглядеть, лишь бы летало. Сможет, по крайней мере, недолго. Когда Бобби поднялась над поверхностью станции, враги несколько раз по ней выстрелили. Бессмысленно с обычным оружием. Может, корпус у этой лодки и дрянь, но способен пережить даже удары метеоритов. Скафандр вибрировал от рёва двигателей. Она бросила своих людей, и это ее нервировало. Но так было нужно. Не время для колебаний.

Станция изгибалась так круто, что трудно было держаться в укрытии. Теперь рельсовые пушки её обнаружили. Если высунуть голову — они её срежут. Она включила все сенсоры и как можно быстрее осматривала станцию. Пушки размещались на всех пересечениях трёх стальных лент, опоясывающих станцию как мяч. Их нетрудно найти. И все они излучали тепло с невиданной интенсивностью, так что инфрасенсоры зашкаливало. Но одна — та, что напротив врат в Солнечную систему, выглядела чуть горячее других. Если там единственный головной реактор, это лучшая цель. Бобби установила курс суденышка, отключила аварийные контроллеры приближения и, как только лодка-камикадзе нырнула вниз, отстегнула ремни и выпрыгнула из шлюза.

При настоящем полёте её сжёг бы шлейф двигателя. Вместо этого одновременно сработали все температурные датчики на броне. Лицевая панель сделалась непрозрачной. Изоляция на рукаве лопнула, и пока надулся второй слой, Бобби успела больно обжечь кожу у локтя. На одну долгую и ужасную секунду ослеплённая и уязвимая Бобби повисла над станцией. Когда зрение вернулось, она увидела белый пузырь бункера врагов и отблески выстрелов на лицевых щитках. Бобби навела на бункер лазер, выпустила из-за спины ракету, одновременно включила двигатели скафандра и на самой большой скорости понеслась вниз. Удар о поверхность оказался сильнее, чем она ожидала — зубы клацнули, во рту появился вкус крови. Яркую вспышку и взрыв ракеты почти сразу же перекрыл второй, от удара суденышка в реактор рельсовых пушек.

Лицевой щиток скафандра Бобби опять стал прозрачным, но вместо полуночной черноты в глаза ударил огонь шлейфа двигателя, отсвечивая бурым. На мониторе мигал красный трилистник радиационной тревоги. Но настоящую, дикую панику вызывал ветер. Мимо неё, отталкивая от поверхности, пронеслась тонкая струя газа.

Когда спустя пару секунд щиток очистился, из-за горизонта тянулось светящееся облако, туман постепенно превращался в прежнюю черноту. Поверхность станции больше не была синей, цвет сменился на кислотный ядовито-зелёный.

«Ого, — подумала Бобби, когда зелёная поверхность стала пульсировать — белый, чёрный и снова зелёный. — Возможно, это была очень и очень плохая идея».

С опоясывающими станцию стальными лентами было что-то не так. Сначала Бобби не понимала, что именно, но потом разглядела провал между металлом и поверхностью, как кольцо на огромный палец. Она переключилась на магнитометрию и инфравидение, но они сгорели при взрыве реактора. Станция постепенно возвращалась к синему цвету. У Бобби было иррациональное чувство, что этот объект о ней знает. Что она раздражает станцию, привлекая её внимание. С помощью скафандровых двигателей и ничтожной силы тяжести Бобби спустилась к поверхности, опасаясь, что её сцапают и затащат внутрь для наказания. Но обошлось.

Её радио уцелело и даже работало.

— Это сержант Драпер, — сказала Бобби. — Рельсовая пушка ещё стреляет?

— Чё за херню ты устроила!!! — завопил высокий и испуганный мужской голос.

Она отключила все их микрофоны.

— Самой интересно, — ответила Бобби и переключилась на приватную линию. — Амос?

— Не знаю, что ты сделала, Бэбс, но отлично сработано. Рельсовая пушка, похоже, вырубилась, несколько уцелевших гадов уползли в нору, и, мне кажется, эти стальные ленты, на которых всё установлено, немного движутся.