ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ

Лили смерила шагами комнату.

Выглянула в окно.

Пошла обратно.

Посмотрела на свой спутниковый телефон.

Снова пошла назад.

«Где, черт возьми, его носит?!»

Когда Лили приехала на этот курорт, то думала, что сможет расслабиться. Но не могла. Пребывание в Африке сделало ее нервозной. Вселило в нее беспокойство. Танзания и Занзибар сильно отличались от Западной Африки, они считались крупными туристическими центрами, и тем не менее. Она все время была начеку и за все платила наличными, даже за свой перелёт.

Марк хорошо обеспечил ее деньгами — ему удалось перевести часть своих средств в международный банк в Касабланке. Такой шаг был довольно опасным, и его полностью можно было проследить, но Марк сказал, что это на самом деле не имеет значения, поскольку они здесь долго не задержатся. Он отдал Лили почти все деньги, а потом поехал куда-то и достал ей новые документы, новый паспорт, новое удостоверение личности. Менее чем за один день она стала совершенно другим человеком.

Прощаться было тяжело. Намного тяжелее, чем она могла себе представить. Десять дней это не такой уж большой срок, да и вместе они провели приблизительно столько же времени. В аэропорту Лили старалась быть сильной, старалась не показывать эмоций. Но когда он поцеловал ее так, что у нее защемило сердце, она уже не смогла сдержаться и всё же всплакнула по нему. По ним.

Для нее была забронирована вилла на берегу моря — курорт оказался потрясающим и роскошным, эксклюзивным и включал в себя всё. Марк явно не пожалел денег. Но она всё равно нервничала, и поэтому, когда добралась до своей виллы, тщательно ее проверила. Она даже подлезла под ведущий к дому деревянный мостик, в поисках каких-нибудь признаков того, что кто-то там был и, возможно, подложил бомбу. Но она ничего не нашла. Вся территория казалась нетронутой.

Сначала ей было очень трудно одной. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуться к нормальному ритму жизни. Вставать каждый день с мыслью, что у нее нет никаких важных дел. Ей это не понравилось. Раньше у нее каждый день была конкретная цель. Работа, к которой необходимо подготовиться, навыки, которые необходимо отработать, путь, который необходимо проделать. Теперь основная ее забота заключалась в том, что лучше съесть на завтрак — фрукты или овсянку.

Её это раздражало.

Единственным, кто делал всё это терпимым, был Марк. Он дал ей не отслеживаемый спутниковый телефон и позвонил ей в первый же день их разлуки. Потом позвонил на следующий день. И так далее. Какие-то разговоры длились всего минут пять, он просто проверял, как она там. Какие-то продолжались часами, и тогда она до глубокой ночи слушала его голос. Голос, который говорил ей все те слова, которые ей до смерти хотелось услышать.

Но после одного особенно долгого, сентиментального телефонного звонка всё резко прекратилось. Начиная с восьмого дня от него не было ни слуху, ни духу. И она понятия не имела почему. Не знала, всё ли с ним в порядке. Он предупреждал ее, что в какой-то момент ему, возможно, придется прекратить общение, поэтому сначала это ее не беспокоило. Она решила, что, когда у него будет возможность, он снова позвонит или объявится.

Потом настал десятый день. Она весь день сидела на вилле и ждала его. Просидела весь вечер. Просидела всю ночь. Утром от Марка по-прежнему не было никаких вестей. Ни слова. Вообще ничего.

Сейчас шёл уже двенадцатый день, а Марк так и не появился. Это ее пугало. В ее представлении Марк был неуязвимым, но она понимала, что на самом деле он обычный человек. Обычный смертный. Она боялась, что его схватили, или ранили, или еще что похуже.

«Этого не может быть. Он бы такого не допустил. Он обещал. Он вернётся».

Она не знала, что делать. Номер, сохраненный в памяти ее спутникового телефона, с которого ей звонил Марк, больше не отвечал. Она чувствовала себя так, словно её бросили на произвол судьбы где-то в океане. Ни компаса, ни весел, ни навыков навигации.

«Что, черт возьми, происходит?!»

Это сводило ее с ума. Она пять лет безо всяких проблем жила практически в одиночестве. Всего одна неделя с Марком и одиночество вдруг стало для нее огромной проблемой. Весь день Лили расхаживала по вилле, не зная, куда себя деть. Потом она выглянула на улицу. Поняла, что не может просто вот так стоять и ничего не делать. Она тронется рассудком. Поэтому Лили пошла в спальню и начала рыться в своем багаже. Ну, багажом это можно было назвать с большой натяжкой.

Это была сумка, которую отдал ей Марк. Та самая, с которой он никогда не расставался. Единственное, что у нее от него осталось.

Вдруг Лили потрясло понимание того, что она испытывает что-то вроде ностальгии по времени, что они провели вместе. Это была жуткая, опасная и непрекращающаяся гонка. Они спорили, орали и постоянно пытались друг друга избить. Он бросил ей вызов, и в конечном итоге ей это понравилось.

Предавшись ностальгии, она вытащила из сумки шорты, которые купила по дороге в Касабланку, когда они удирали из Танжера. Вспомнив это, Лили улыбнулась. Ее подкалывал Кингсли. Марк к ней прикасался.

Она сняла всю одежду и уже натягивала на себя шорты, когда вдруг в дверь постучали. Внезапный стук выдернул ее из воспоминаний, и Лили резко обернулась. Было шесть часов вечера. Она никого здесь не знала. Кто мог к ней прийти?

«Марк?!»

Она была совсем не дурочкой, поэтому подошла к входной двери, держа перед собой свой «Глок». Лили наклонилась и посмотрела в глазок. За дверью стоял мужчина в униформе отеля. В руках он держал серебряный поднос, на котором что-то лежало. Что-то белое, вроде сложенного листа бумаги. Лили прищурилась и, рывком распахнув дверь, наставила на него пистолет.

— Чего тебе надо?! — резко спросила она.

Это был совсем молодой парень, и вид ее пистолета его явно напугал. Как, пожалуй, и весь ее внешний вид — она так и не удосужилась надеть рубашку, и на ней были только шорты и лифчик. Она сделала еще шаг вперед и заметила, как он вздрогнул.

— Вам... Вам письмо, мэм... письмо для Вас, — заикаясь, произнес он и протянул ей поднос.

Увидев на подносе конверт, Лили быстро его схватила.

— Вали отсюда! — рявкнула она, затем захлопнула перед его носом дверь.

Увидев в глазок, что парень убежал, Лили поспешила обратно в спальню. На конверте стоял водяной знак, логотип отеля в Касабланке, а посередине большими буквами было нацарапано ее фальшивое имя. Она вскрыла его и вытащила лист бумаги. На нем также стояла эмблема отеля. Кто бы ни написал это письмо, он сделал это, когда она еще находилась в Касабланке. Сделал это, пока они были в том отеле. Плохой знак. Она присела на край кровати и развернула письмо.

«Дорогуша…»

Улыбнувшись, Лили ласково провела пальцами по этому слову. Она терпеть не могла уменьшительно-ласкательные прозвища и бесилась от того, что он не желал называть ее по имени. Сейчас она бы убила только за то, чтобы услышать, как он шепчет ей это слово.

«Я же говорил, что там восхитительно, разве нет? Бьюсь об заклад, ты мне тогда не поверила. Такая стерва».

Она громко рассмеялась.

«Как бы я хотел быть сейчас рядом с тобой. Чтобы мы сидели на песке. Смеялись. Спорили. Все, что угодно, лишь бы с тобой».

«Но этого не будет».

«Ничего не будет».

Лили затаила дыхание.

«Дорогуша, ты отлично справляешься с тем, что делаешь, но тебе ещё многому нужно научиться, и такой образ жизни совсем тебе не подходит. Ты слишком импульсивная, слишком доверчивая, тебя слишком легко обмануть — это письмо является ярким подтверждением того, как просто тобой можно манипулировать. В моем мире это не принесет тебе ничего хорошего. Кроме того, в тебе есть доброта и великодушие, и если я дам этому погибнуть, если я это разрушу, то никогда себе этого не прощу. Ты заслуживаешь кого-то намного лучше, чем я. Кого-то, у кого есть настоящие чувства и полноценная жизнь. Кого-то, кто будет вместе с тобой расти, вместе с тобой двигаться дальше и меняться вместе с тобой. Кого-то, кто не подвергнет твою жизнь опасности, просто находясь с тобой в одной комнате».

Это было невероятно мило. Правда, очень трогательно. Но тем не менее.