Я зарделась.
– Ты же знаешь, что он провел здесь ночь.
– И?
– Никаких подробностей, – запротестовала я, а София весело рассмеялась, когда я еще гуще покраснела.
– По твоему лицу вижу, что было хорошо.
Я попыталась отвлечь сестру.
– Давай определимся с планами на день. Сегодня нам надо проверить, что уже сделано для свадьбы Уорнеров и отправить отчет Райану. Мне кажется, он согласится с большинством наших предложений, но хочу убедиться… – Услышав дверной звонок, я запнулась. – Наверное, служба доставки. Ты ведь никого не ждешь?
– Нет. – София подошла к входной двери и посмотрела в узкое окно сбоку. И тут же развернулась и прижалась спиной к двери, будто ассистентка метателя ножей во время репетиции. – Это Стивен. Зачем он пришел? – с безумными глазами выдохнула она.
– Понятия не имею. Давай его спросим.
Сестра не пошевелилась.
– Как думаешь, чего ему надо?
Я терпеливо напомнила:
– Он тут работает, впусти его.
София напряженно кивнула. Она отперла замок и открыла дверь с излишней силой.
– Чего ты хочешь? – спросила она напрямик.
Стивен был одет по-простому – в джинсы и тенниску. Он посмотрел на Софию с непонятным выражением.
– Я тут вчера оставил чехол для телефона и вернулся его забрать, – настороженно пояснил он.
– Привет, Стивен, – поздоровалась я. – Чехол на журнальном столике.
– Спасибо. – Он с опаской вошел, будто ожидал наступить на бомбу-другую.
Взобравшись по лесенке на диван, Коко внимательно смотрела, как Стивен берет чехол. Он задержался погладить ей голову и почесать шею. Едва он перестал, как Коко поскребла его руку лапой и подставила голову, требуя продолжения.
– Как дела? – спросила я.
– Все хорошо, – ответил Стивен.
– Налить тебе кофе?
– Я… не знаю. – Это, оказывается, очень непростой вопрос.
– Ладно.
Стивен продолжал гладить Коко, украдкой поглядывая на Софию.
– У тебя тапочки с кроликами, – заметил он, будто подтверждая свое давнишнее подозрение.
– И? – мрачно спросила сестра, явно ожидая язвительного замечания.
– Мне нравится.
София посмотрела на него с замешательством.
Они были настолько увлечены друг другом, что не заметили, как я, крадучись, ушла с кухни.
– Я собираюсь на фермерский рынок. Там должны быть хорошие персики. Составишь компанию?
– Почему бы и нет? – ответила София голосом на октаву выше обычного.
– Отлично.
– Мне только надо переодеться из пижамы в обычную одежду и… – София на мгновение замолчала. – Ведь я правильно ставлю ударение?
Не в силах сопротивляться искушению, я посмотрела на них с лестницы. Я прекрасно видела лицо Стивена. Он улыбался, его глаза сияли.
– Нет, ударение надо ставить на второй слог. – После секундного колебания Стивен нежно погладил ее по щеке.
– Пи́жама, – повторила сестра точно так же, как и раньше.
Отбросив всю сдержанность, Стивен обнял ее и что-то прошептал.
Повисло длительное молчание. Раздался тихий всхлип.
– Я тоже, – пробормотала София.
Стивен поцеловал ее, и София ответила на объятие, зарывшись руками ему в волосы. Преисполненные взаимной нежности, они неловко целовали друг друга в щеки, подбородки, губы.
Поспешно поднимаясь по лестнице, я думала, что не так давно представить страстно обнимающихся Стивена и Софии было из области фантастики.
Однако все менялось очень быстро. Долгая надежная дорога, которую я запланировала для себя с Софией, оказалась богата на неожиданные повороты и объезды. Невольно задумаешься, а не забросит ли нас в совсем другие точки вместо изначально запланированных?
Новости о состоянии Хейвен я периодически получала от Эллы, Либерти и, разумеется, Джо. Хотя Хейвен быстро идет на поправку, пока к ней пускают только близких родственников – до возвращения домой. Малышку назвали Розали, она набирает вес и отлично себя чувствует. Ее часто приносят к маме и укладывают на грудь для контакта кожа к коже. Так называемый «метод кенгуру».
Я просматривала фотографии, которые Джо снял и сбросил на планшет. Увидев потрясающий снимок Харди, нежно держащего Розали на руках и с улыбкой склонившего голову так, что дочка касалась его носа миниатюрной ладошкой, я остановилась.
– Кажется, у нее голубые глаза, – заметила я, увеличивая размер картинки.
– Вчера заходила мать Харди и заявила, что глаза у него при рождении были точь-в-точь такие же.
– Когда Хейвен и Розали выпишут из больницы?
– Вероятно, через неделю. Харди будет на седьмом небе, когда наконец сможет забрать своих девочек домой. – Джо помолчал.- Надеюсь, сестра не захочет еще детей. Харди уверяет, что больше такого не выдержит, даже если Хейвен и готова будет рискнуть.
– А при новой беременности есть риск преэклампсии?
Джо кивнул.
– Может, Хейвен хватит одного ребенка, или Харди передумает. Никогда не предугадаешь поступки людей. – Дойдя до последней фотографии, я вернула Джо планшет.
Мы были в его доме в Олд-сикс-уорд, в очаровательном бунгало. Рядом с основным домом, на заднем дворе, стоял домик поменьше. Стены внутри обоих зданий Джо выкрасил в нежный сливочно-белый цвет, а отделку – в насыщенный ореховый. Прекрасно отреставрированная мебель дополняла скромное, очень мужское убранство. Однако больше времени Джо показывал мне второе строение, где он работал и хранил фотооборудование. К моему удивлению, там даже была темная комната, от которой, по его словам, он никогда не избавится, хотя пользуется ею редко.
– Я периодически снимаю на пленку. Есть что-то волшебное в проявке фотографий в темноте.
– Волшебное? – лукаво переспросила я.
– Я тебе как-нибудь покажу. Нет ничего лучше, чем видеть, как на подносе проявляется фотография. Плюс главным становится мастерство. Нельзя понять заранее, не слишком ли светлый или темный кадр, и не подправить детали с помощью осветителя и затемнителя, поэтому приходится руководствоваться чутьем и опытом.
– Значит, ты предпочитаешь фотошопу работу по старинке?
– Нет. У фотошопа слишком много преимуществ. Но мне все же нравится работать с пленкой. Ждать проявления кадра в темной комнате, не спеша рассматривать снимок с нового ракурса… не так удобно, как цифровые фотографии, но романтичнее.
Мне нравилась его страсть в работе. Нравилось, что он считает небольшое помещение без окон с подносами с едкими химикатами романтичным.
Просматривая папки с фотографиями на компьютере, я нашла снимки, сделанные в Афганистане. Красивые, совершенные, захватывающие. Пейзажи, словно не с нашей планеты. Пара сидящих стариков перед бирюзовой стеной. Силуэт солдата на фоне красного неба на горной тропе. Собака, снятая на одном уровне с фотографом, а на первом плане ноги в армейских ботинках.
– Сколько ты там был? – спросила я.
– Только месяц.
– А как вообще туда попал?
– Однокурсник снимал в Афганистане документальный фильм. Он и его съемочная группа устроились с войсками на базе огневой поддержки в Кандагаре. Но их фотограф был вынужден уехать раньше. Так что они спросили, не мог бы я помочь им закончить. Меня и остальную группу отправили на двухдневные курсы – в основном нас учили, как не облажаться в боевой обстановке. Собаки там, на передовой, просто невероятные. Когда стреляли, ни одна из них и ухом не вела. Однажды в дозоре я увидел, как лабрадор унюхал самодельное взрывное устройство, которое пропустили металлодетекторы.
– Это невероятно опасно.
– Да, но пес был умный. Знал, что делал.
– Опасно для тебя.
– А. Я умею избегать неприятностей, – пояснил он с легкой улыбкой.
Я попыталась улыбнуться в ответ, но грудь прямо пронзило при мысли, как он рисковал. И, не удержавшись, спросила:
– А ты повторил бы что-нибудь подобное? Нанялся на работу, где можешь пострадать… или того хуже?
– Любой из нас может пострадать. Где угодно и когда угодно. От судьбы не уйдешь. – Джо посмотрел мне в глаза и добавил: – Но я не стал бы ввязываться ни во что рисковое, если бы ты была против.
Получается, мои чувства повлияли бы на его решение? Даже такое серьезное? Я встревожилась. Но одновременно в глубине души что-то отозвалось – мне понравилось иметь такое на него влияние. Что обеспокоило еще сильнее.
– Пойдем в дом, – прошептал Джо, выводя меня из своего фотографического пристанища.