– Что он сказал? – спросила я.
– Ничего особого. Спросил, хочу ли я сохранить остатки сальсы и где у нас лежат пакетики. – София закрыла лицо ладонями. – Ненавижу его.
Я была поражена, услышав вырвавшийся у нее всхлип.
– Но, – сказала я недоуменно, – он был таким милым с тобой сегодня.
– Вот именно! – всхлипнув, зло бросила София. – Словно диснеевский принц. А я позволила себе притвориться, будто все происходит на самом деле, и это было так во-восхитительно! Но все закончилось, и завтра он превратится в т-тыкву!!!
– Принцы не превращаются в тыквы.
– Тогда я превращусь в тыкву!
Я потянулась за бумажными полотенцами и оторвала одно от рулона.
– Нет, и ты тоже не станешь тыквой. Это карета превращается в тыкву. А для тебя все закончится прогулкой в одной туфле и целым букетом травмированных грызунов.
Сквозь пальцы София прыснула со смеху. Она взяла у меня полотенце и, промокнув им мокрые глаза, произнесла:
– Он ведь действительно так думает. Беспокоится обо мне. Я знаю это.
– Все это поняли, София. Вот почему Луис взбесился и так быстро убежал.
– Но это совсем не значит, что Стивен хочет отношений.
– Может, ты и сама их не хочешь, – сухо заметила я. – Порою вступить с любимым человеком в отношения – это худшее, что можно с ним сделать.
– Только ребенок Эли Кросслина мог такое выдать, – раздался ее голос из-под полотенца.
– Однако это, скорее всего, правда.
Над намокшим белым комком полотенца сверкнули разгневанные глаза.
– Эйвери, – неистово заявила она. – Отец лгал. Всегда. Не сдержал ни одного обещания. Не дал ни одного дельного совета. Он – худшая половина каждой из нас. Так почему именно эта половина всегда выигрывает? – В слезах она вскочила и помчалась в свою комнату.