И я вместе с ним.

Если бы она сбежала, я бы приветствовал смерть. Лучше умереть, чем жить с ароматом Коры, навечно запечатленным в моих легких. Чем жить со вкусом ее кожи на языке. Смерть лучше жизни без Коры. И все же я еще не был готов уйти. До следующего полнолуния ей ничего не угрожало, но потом у нас не осталось бы выбора.

Если бы зверь взял свою женщину силой, я бы навеки остался животным. Он бы изо всех сил стремился снова овладеть ею и никогда не отдал бы мне бразды правления. Пока что я мог держать его на поводке. Но если бы мне пришлось навсегда превратиться в животное, ведомое отчаянным желанием обладать Корой…

Моя гибель стала бы для нее благом.

Я чувствовал приближение смерти, ядовитой и холодной. За долгие годы одиночества я познал горечь и отчужденность. Но даже они меркли в сравнении с жизнью без Коры. С ощущением близившегося конца.

— Тогда как насчет второго моего вопроса? — спросил я. — Ты отдашься мне с любовью в сердце?

Кора мрачно посмотрела на меня.

— Чтобы доставить тебе удовольствие? — категорично спросила она.

Такая ароматная и сочная. Влажная и горячая. Еще горячее, чем в моих лихорадочных снах. Вкус ее соков, которые я слизнул накануне со своих перепачканных кровью пальцев, был слаще небес.

Я бы горы свернул, лишь бы снова попробовать Кору. Я бы достал с неба звезду, лишь бы пить ее нектар из источника и дразнить языком клитор.

Член заныл от потребности, тоже жаждая Кору.

— Да, — прорычал я.

Она не ответила и опять отвернулась. Я с трудом сдержался, чтобы не потянуться к ней и не заставить посмотреть на меня. Мое самообладание было шатким, и я бы не вынес, если бы Кора отстранилась. Поэтому я попытался достучаться до нее словами.

— Ты уверена? Твое тело хочет меня, — продолжил я, но она промолчала и съела еще одну ложку супа. — Едва я предложил отдаться мне, как аромат твоего возбуждения усилился, словно у распустившегося цветка. Даже сейчас ты истекаешь своим нектаром.

— Зачем ты так говоришь? — она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами и смущенно покраснела.

— Потому что это правда, — удовлетворенный ее реакцией, я откинулся на спинку стула и потянулся к бокалу. Вино было плохой, кислой заменой сладким сокам, которые мне хотелось испить. — Я бы ослабил твою потребность. Тебе не обязательно сегодня же вставать на четвереньки и принимать мой член. Ты можешь сесть на стол и позволить мне пососать твой клитор и полакомиться тобой.

Разомкнув полные губы, Кора учащенно задышала. Она посмотрела на меня, отвела взгляд и снова посмотрела. В воздухе витал пьянящий аромат ее возбуждения, становившийся все более насыщенным.

Зверь с боем прорывался на волю, чтобы заполучить Кору.

Вот только я хотел ее дольше и яростнее, поэтому моя страсть была отчаяннее. Когда я впервые мастурбировал, представлял себе Кору, хотя в те годы не до конца понимал, чего именно от нее хотел. К семнадцати я все осознал и возжелал ее сильнее, чем она могла себе представить. Увы, в то время Кора была слишком молода.

Теперь она выросла. Я годами воображал, какой станет Кора — больше не девочка, а женщина — но все мои фантазии меркли в сравнении с представшей передо мной красавицей. В моих мечтах она была мягкой и фигуристой, с густыми пепельными волосами, нежным животом и точеными голенями. Реальная Кора была не менее соблазнительной, с полными грудями и губами, но худоба отточила ее фигуру так, что смотреть на нее почти причиняло боль.

С прерывистым вздохом Кора отвела взгляд.

— Что случилось с поместьем? — тихо спросила она, дрожащими пальцами поднеся к сочному рту еще одну ложку супа. — Почему здесь никого не осталось?

— Потому что я уволил всех слуг, — тех, которые не сбежали.

— В таком случае, кто готовит? — нахмурив брови, Кора посмотрела на свою тарелку. — И кто принес хлеб и сыр нам на завтрак?

— Два раза в неделю миссис Коллинз оставляет у ворот корзину, — мне не нравилось рисковать и покидать Блэквуд. Зверь предпочитал жить на своей территории, следовательно, и я тоже. Все в периметре принадлежало мне.

А что было вовне, меня не волновало.

— Миссис Коллинз? — Кора вскинула взгляд к моему лицу. — Наша миссис Коллинз?

Слово «наша» в ее устах напоминало крепкие теплые объятия, унявшие тупую боль в сердце.

— Она самая. И все еще работает на меня.

— А что с остальными? Массовые увольнения, должно быть, стали ударом по экономике всей деревни.

Рассуждая о поместье и слугах, Кора смотрела на меня. Она отворачивалась, только когда я заговаривал о женитьбе и прикосновениях. Поэтому я решил обсудить поместье и слуг.

— Я не дикарь. Они получили внушительные выходные пособия и могут больше не работать, даже если не достигли пенсионного возраста.

— Неужели? — рассмеялась Кора. — Люди не любят бездельничать. Все хотят чем-то заниматься и приносить пользу. Ну, по крайней мере, большинство.

— Не на меня ли ты намекаешь? — прищурился я, пытаясь ее понять.

— Именно. Чем ты занимаешься целыми днями, Гидеон? Уж точно не тратишь время на уход за поместьем.

Нет, я не тратил.

— Я практически живу в юго-восточной башне. Ты всегда можешь прийти и посмотреть, чем я там занимаюсь.

— Мне все равно, чем ты там занимаешься, — резко ответила Кора. — Я лишь хочу, чтобы ты меня освободил.

Зверь мгновенно взъярился, требуя взять ее и убедиться, что она никогда не сможет уйти.

— Тогда выходи за меня замуж, — процедил я, сражаясь за самообладание.

Кора оттолкнулась от стола. Золотые звенья тихо звякнули на мраморном полу, и она замерла, обреченно стиснув зубы, словно не вспоминала о цепи, пока не услышала звон.

Мою грудь свело в агонии. Зверь взревел, требуя облегчить страдания Коры, и я сорвался с места. Подскочив к ней, я обхватил ладонями ее лицо.

Мы не могли отпустить ее. Еще нет.

Склонив голову, я завладел губами Коры. Сначала она напряглась, но затем прерывисто вздохнула и уступила мне. Кора приоткрыла рот, и я ворвался в него языком, пробуя терпкость супа, смешавшуюся с ее собственным поразительно ярким вкусом. Я жадно насыщался Корой, слабо цеплявшейся за мои руки. Аромат ее возбуждения витал в воздухе, как сладчайшие духи.

Когда я отстранился, взгляд ее синих глаз был рассредоточенным, губы покраснели и припухли, соски напряглись под тонкой тканью блузки. Мужчина и зверь требовали немедленно овладеть Корой, но нам от нее нужен был не только секс.

— Завтра, — прорычал я у ее губ. — Завтра ты ответишь «да».

Но на следующий день ответ был тем же, небрежно брошенный за трапезой из жареной цесарки.

— Сначала освободи меня.

Еще нет. Я промолчал, несмотря на то, что холодная горечь впилась в мое горло ледяными когтями — опаляющее раздражение, покалывавшее кожу. Зверю не нравилось носить одежду, но с появлением Коры я снова начал одеваться. Хотя на мне было не много вещей. Зверь не потерпел бы ни обуви, ни белья. Даже хлопковая рубашка и изношенные старые джинсы натирали кожу и сковывали движения.

— Мой багаж остался у восточных ворот, — заговорила Кора, словно желала отвлечь меня и пресечь просьбы встать на четвереньки. — Сможешь завтра принести его?

— Я уже забрал твой чемодан, — меня притянул ее аромат во время пробежки. Нам со зверем нравилось проводить время на улице. — Сегодня днем я перенес его в твою спальню.

Покои в северо-западном крыле — как можно дальше от моей комнаты.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарила Кора, вилкой ковыряя еду. — Чем еще ты сегодня занимался?

— Наблюдал за тобой.

— Откуда? — вскинув голову, она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

Издалека, поскольку не был уверен, смогу ли держать себя в руках. После приезда Коры зверь стал настойчивей.

— Из северо-восточной башни.

— Ты сказал, что все время проводишь в юго-восточной.

— Так и было, пока ты чуть не задушила себя, — разгуливая по большой лужайке и проверяя длину привязи. В нескольких шагах от главных ворот цепь натянулась. Но Кора металась в безуспешных попытках разорвать или растянуть цепь, пока не рухнула на землю и не разрыдалась.