Когда зрители начали расходиться, я увлек Марию за собой, пытаясь пробраться в гримерную Германа. На входе мне пришлось прибегнуть к журналистскому удостоверению, и нас пропустили. Шпрехшталмейстер провел нас внутрь и, постучав в комнату, крикнул: «Герман, к тебе журналист, интервью брать!». Из комнаты послышалось недовольство, и дверь распахнулась.

— У меня сейчас нет никакого желания беседовать, извините, я устал, как черт, — недовольно проговорил он, вытирая лицо полотенцем, но, остановившись взглядом на мне, удивленно поднял брови. — Да это же сам несостоявшийся жених моей сестры! — воскликнул он.

Я засмеялся, и в эту же секунду мы обнимались и горячо хлопали друг друга по спине.

— Ну, и встреча! Проходите, проходите, что стоите, — он пригласил меня и Марию в гримерную. — Вот уж не думал, что когда-нибудь еще встречусь с тобой! Да ты совсем и не изменился, юн и свеж, как и в семнадцать лет. А я сразу смотрю лицо знакомое, будто вчера тебя видел. Ну, рассказывай, как дела?

Рассказав вкратце, где работаю и, представив Марию, я достал из кармана пиджака оловянную фигурку силача Джонни, и Герман трепетно взял ее в свои грубые руки, восхищенно прошептав:

— Ты погляди, сохранил его! Невероятно…

— Я много раз вспоминал о тебе, когда глядел на него, он придавал мне сил, — признался я и, глядя на большие, чуть затуманившиеся глаза Германа сказал: — Если хочешь, я верну тебе его. Мне, кажется, он важен для тебя…

— Нет, это мой подарок тебе, а подарки не возвращают, — улыбнулся он и вернул мне игрушку.

— Ты заставил нас поволноваться во время своего выступления. Я думал, поседею от ужаса.

— Да, есть такое, — ухмыльнулся он, — я сам думал, что меня расшибет в лепешку, но раз я жив, значит не время мне еще умирать, — он попробовал засмеяться, но его смех показался надтреснутым, как у больного человека.

— Кстати, как поживает Лана? — спросил я. — Надеюсь, ее побег тогда удачно сложился?

Его лицо помрачнело, и он сказал, что это слишком долгая история.

— Тут гостиница «Гранта» неподалеку отсюда. Я там с женой снимаю комнаты, завтра приходите на обед, — он начеркал на листке бумаги адрес и время. — Придете? Моя Софи как раз обрадуется, а то ей одиноко там, пока я выступаю.

— Конечно, придем. А разве твоя жена не ходит на твои выступления?

— Нет. Я запрещаю ей. Она беременна.

Договорившись с Германом, что мы завтра обязательно придем в гости, мы вышли на улицу.

— Как ты с ним познакомился? Ты собирался жениться на его сестре? — спросила меня Мария с едва уловимыми, но все же заметными нотками ревности, что не могло меня не порадовать. Я рассказал ей историю своего неудавшегося сватовства. Некоторое время она молчала, смотря себе под ноги, а потом серьезно произнесла: — Герману нужно быть осторожней.

— Почему?

— Потому что, если он постоянно использует дар старика, то это очень опасно.

— Почему опасно? Не понимаю…

— Понимаешь, то, что дал нам старик, это никак не может принести добро. Мне кажется иногда, мой дар стремится уничтожить меня. И Герман сегодня чуть не погиб…

— Что ты такое говоришь? — испугался я. — Я ведь тоже, хоть и убедил себя, что благодаря своим стараниям получил знания, но я все равно каждый день использую его дар, и я не чувствую, что он как-то плохо влияет на меня.

— Не знаю, — прошептала она, — может, я ошибаюсь… Просто есть кое-что, о чем ты не знаешь, — начала она и тут же замолчала, быстро покачав головой, будто отмахивала дурные мысли.

— Что не знаю?

— Неважно, — она с нежностью заглянула в мои глаза, а я, подхватив ее, закружил в воздухе.

— Так что же ты хотела сказать? — воскликнул я, кружа ее.

— Я хотела сказать, что мне очень хорошо с тобой! — зажмурив глаза, смеясь, прокричала она, и я остановился.

— И мне очень хорошо с тобой, — и я сначала звонко чмокнул в ее красный от мороза нос, а потом поцеловал в губы.

6.

На следующий день я зашел за Марией, чтобы вместе отправиться к гостинице. Мария попросила подождать ее немного и побежала зачем-то к соседке. Я сел на свободный стул, напротив старого клеенчатого дивана, застланного пестрым покрывалом, на котором сидела Аля и читала книгу. Не поднимая головы, она сухо поздоровалась со мной и углубилась в чтение.

— Что ты читаешь? — решил спросить я.

— Книгу, — ответила она.

— А как называется?

— Идиот.

— Занятная книга. И как она тебе, нравится?

— Я только начала читать и мне уже отвратительны некоторые герои, — она с вызовом на меня посмотрела, прищурилась, будто что-то высматривала на моем лице, а потом неожиданно спросила: — А что вы хотите от Марии?

— Что хочу? — переспросил я. — Хм, не понимаю, почему у тебя возник этот вопрос. Мне нравится Мария.

— Вы думаете, она другим не нравится?

— Это бесспорно, но думаю, что я ей тоже нравлюсь. У нас взаимные чувства, — мне неловко было изъясняться перед ней, будто она выступала в качестве судьи и имела право рассуждать о наших отношениях.

— Да, вы ей нравитесь и очень нравитесь, раз она и дома перестала бывать, только с вами и ходит везде. Ведь раньше она проводила все свободное время со мной. Мы с ней семья, понимаете? Не вы, а я и Мария — это мы семья. И мы пообещали защищать и быть друг с другом всегда, и чтобы не случилось. Мария для меня — весь мой мир, я люблю ее больше, чем себя. И я никому не позволю обидеть ее.

— Почему ты решила, что я хочу обидеть ее? — воскликнул я, с удивлением смотря на Алю, которая все больше напоминала своими пылающими огнем глазами и длинными каштановыми волосами, разбросанными по плечам, дикую кошку.

— Потому что ее все стремились обидеть. Сначала ее муж, потом другие, в которых она влюблялась. Все без исключения ее бросали, разбив ей сердце. Она даже говорила, что никогда больше не влюбится, говорила, что мы вдвоем проживем счастливо всю жизнь, и никто нам не нужен. Но теперь она забыла и о своих словах, и о своих страданиях, потому что появились вы. Но это ненадолго. Прошу вас, пока она не сильно вас полюбила, не мучайте ее. Вы же все равно ее бросите.

— Аля, я не понимаю, о чем ты говоришь! Меня не волнуют, кто там был у Марии, и я не собираюсь бросать ее или уж тем более причинять какие-то страдания.

— Она вам еще не сказала, почему ее бросил муж?

— Нет, мы об этом не разговаривали.

— Значит, она снова хочет наступить на те же самые грабли. Понимаете, она о вас только и говорит, я же вижу, как она влюблена, она будет очень страдать, — Аля с силой закусила губу и сжала пальцы в кулаки, словно принимала тяжелое решение, а потом выпалила: — У нее никогда не будет детей. Поэтому ее бросил муж, и из-за этого ее бросали другие, когда она им рассказывала правду. Она вас боится потерять, поэтому и молчит! Но вы должны знать, потому что…

Возле двери послышался шум, и мы резко провернули головы. На пороге стола Мария в бархатном сером платье, с завитыми в легкие локоны волосами и с безупречным макияжем, подчеркивающим ее глубокие серые глаза, изумленно распахнутые от услышанных слов.

— Как ты могла? — прошептала она и выбежала из комнаты.

— Мария, подожди! — крикнул я, но она невероятно быстро скрылась за дверью. Наспех накинув пальто и едва успев обуться, я побежал за ней.

— Что тебе нужно? — закричала она, когда мне удалось настигнуть ее. — Теперь ты все знаешь и уходи, просто уходи. Просто оставь меня.

— Нет, я тебя не оставлю, — сказал я, сжимая ее в своих объятиях. — Я тебя никогда не оставлю, и знаешь почему? — я приподнял ее заплаканное лицо, чтобы она посмотрела в мои глаза. — Потому что я так долго тебя искал. Потому что ты самое дорогое, что есть у меня в жизни. Потому что я хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Потому что я тебя люблю. И как, скажи мне, можно оставить тебя из-за такого пустяка?

— Разве это пустяк? — всхлипнула она, разглядывая мои глаза, будто не верила.