— За семью.

— За Савицких, — поддержала мужа Нори.

Артур скривил губы в подобии улыбки.

— За нас, — проговорил он тихо, без особого энтузиазма.

Все трое выпили и поставили бокалы на столик. Без наводящих вопросов и долгих преамбул Артур сам начал, спросив Нори:

— Откуда ты знаешь о ребенке и что именно?

— Анна мне сама сказала. По ее версии ребенок не твой, ты в курсе, и вы разводитесь. По твоей версии — есть ребенок и твоя жена, которую ты не можешь бросить. Учитывая, что ты — знатный говнюк и пиздабол, а норвежка твоя… краше в гроб кладут. В общем, я скорее верю ей, чем тебе.

Не успел Артур обидеться на все лестные прозвища и что-то сказать в защиту или оправдание, как на него накинулся Эрик.

— Я запрещаю тебе. Слышишь? Запрещаю давать этому ребенку нашу фамилию. Где мозги, Артур? О чем ты думаешь? Никакой проект Ларса не стоит этого. Почему ты тянешь с разводом? Что вообще происходит у тебя в голове? Они давят? Бьерны? У них что-то есть на тебя? Я ведь могу Генриха подключить. Черт, если он узнает, то….

— Он знает, — тихо перебил дядю Артур.

— Его вообще удар хватит. Он был так рад этому браку. Две семьи, шикарные родословные… — несло Эрика.

— Погоди, что? — встряла Нори, перебивая мужа, обращаясь к Артуру. — Твой отец в курсе?

— Генри знает? — не поверил и Эрик.

Артур облизал губы и опустил глаза. Он должен был это сказать. Вслух. Но слова, словно лезвия, встали поперек горла, царапая и разрезая в кровь. Отхаркивая каждый звук, сдавленно и хрипло Артур проговорил:

— Мой отец и есть отец.

— Это понятно, но… — заговорила Нори, а потом замерла.

Она взглянула на мужа, на Артура, которые обменивались странными красноречивыми взглядами. Чтобы развеять все сомнения младший Савицкий сказал четко, расставляя все точки над i:

— Генрих и Анна любовники. Он — отец ее ребенка.

Нори едва не разорвало на части от такой новости. Но, увидев молчаливое переваривание на лице мужа и совершенно растерянное состояние Артура, она невероятным усилием воли подавила свои эмоции. Вместо того чтобы орать на весь дом и возмущаться, Эланор взяла бутылку и налила еще. Молча выпили.

— Давно? — спросил Эрик, проглотив коньяк.

— Давно я знаю или давно они спят?

— И то, и другое.

— С самого начала.

— И то, и другое?

— Да.

— Паршиво.

— Согласен.

На этот раз у Нори не хватило ни ума, ни терпения понять краткие реплики Савицких.

— Артур, прости, но я не понимаю, — затараторила она от волнения. — Как такое может быть? Как ты узнал? Ты уверен, что именно Генрих? Почему?

— Нори, — одернул ее было Эрик.

Но Артур помотал головой.

— Все нормально. Я объясню. Ей с нами сложно еще, дядь, — он чуть улыбнулся Нори. — Скорее всего, она впервые переспала с ним еще до брака со мной. И думаю, это было, когда отец помогал им во Франции, а потом она летала на учебную стажировку и практику. Да и свадьба, наверное, была идеей Генриха. Кажется, у них там любовь. Во всяком случае, все длится не один год.

— И ты знал?

— Нет, конечно. Недавно сопоставил факты. Но догадывался.

Нори на этот раз не перебивала, позволяя Артуру перевести дух и продолжить.

— Как в анекдоте, — усмехнулся Савицкий. — Возвращаюсь я с Севера, забив на пир… Ну чего мне на этих пирах делать? На Наташку пялиться? Смотреть, как Бен и Хелл пляшут? Дома-то интереснее. Там жена скачет на моем отце, — улыбка Артура стала безумной. — Я ведь присутствовал при зачатии своего брата. Круто.

— Меня сейчас стошнит, — скривилась Нори.

— Значит Генри знает о ребенке, — отвлек Эрик.

— Да.

— Вы говорили?

— Один раз. Он мне звонил, просил войти в положение и не делать глупостей.

— Ожидаемо.

— У меня в голове не укладывается, — все не могла прийти в себя Нори. — Почему нельзя со всем этим покончить? Почему ты все еще не подал на развод?

— Потому что этот ребенок — Савицкий, — объяснил за Артура Эрик. — Генрих не разведется и не женится на Анне, чтобы узаконить наследника. И если Артур бросит Анну, то ребенок будет Бьерном.

— Да и насрать, — не сдержалась девушка.

— Нет, Нор, — покачал головой Артур. — Насрать можно на всех, кто не носит фамилию Савицкий. Этот ребенок ни в чем не виноват. Он — наша плоть и кровь. Он — мой брат.

— Ты так уверен, что брат? Может, сестра?

— По девкам у нас твой муж специализируется. Мой папаша строгает пацанов.

Нори фыркнула.

— Как думаешь, Ларс знает? — спросил Эрик.

— Вряд ли. Анна боится его разочаровать. Слишком много стоит на кону. Бьерн — мужик вспыльчивый, может с Генрихом все связи порвать. Или вообще выставит его совратителем, а это огласка и клеймо на репутации. Вряд ли, конечно. Ларс себя позорить тоже не будет.

— И ребёнка он Генриху просто так не отдаст, — продолжал рассуждать вслух Эрик.

— Он? Генриху? — вдруг взорвался Артур. — А по кой черт ему ребенок, Эрик? Что он с ним будет делать? Приставит нянек, а потом засунет с дворянский детский сад с перспективами на лучшую закрытую школу. Кого он вырастит? Очередного пресыщенного идиота, типа моих троюродных кузенов? Они же кокс начинают нюхать, не выводя диатез со своих дворянских задниц. К колледжу там мозги уже сгниют до состояния несвежего говна. К черту таких родственников!

— И что, будешь воспитывать ребенка сам? — поддел его дядя.

Но Нори ахнула про себя, понимая, к чему Эрик аккуратно подводит Артура. Это даже не было хитростью. Артур давно сделал выбор, просто не находил в себе сил и смелости признать его и озвучить.

— Я — паршивый воспитатель, Эрик, — гнул свое Артур. — Это твое призвание пудрить младенцу попку и умиляться первым шагам. Меня не приводят в восторг какашки и коляски. Я не желаю участвовать в этом. Я этого никогда не хотел. Это даже не мой ребенок. Это мой брат. Я должен рассказывать ему о нашем роде, о предках. Я должен снять ему шлюху в четырнадцать лет, чтобы он лишился девственности. Я должен научить его сводить с ума баб и заваливать их в койку после часа знакомства. Я должен закинуть его на турник, чтобы он подтягивался и креп. Я должен рассказать ему о клане, научить биться, сделать его воином. Я должен передать наследие, но сейчас он просто кусок беззащитного мяса в теле моей чертовой жены, и это охренеть как бесит.

— Они в твоей власти, парень, — спокойно продолжал рассуждать Эрик. — Генрих, Анна, Ларс, они все зависят от тебя. Стоит тебе сказать слово, и каждый пойдет ко дну. Ты держишь их за шеи, Артур. Ты можешь ставить условия. Любые условия, понимаешь? Ты можешь выбирать что угодно для этого ребенка: няни, детский сад, школа, окружение. Одно твое слово, и Анна вернется в Питер. Одно слово, и она будет растить ребенка здесь, в России, рядом с нами, в наших традициях и обычаях. Ты будешь рядом. Мы будем рядом. Он не вырастет таким, как твой отец, если ты захочешь.

— Я не знаю, чего я хочу, Эрик, — почти заскулил он. — Я не хочу даже видеть Анну. Чем дальше, тем хуже. Я не могу с ней нормально общаться, она меня бесит по поводу и без. Знаю, что веду себя с ней как козел, но не могу иначе.

— Ты поэтому ее отослал?

— Да.

— А почему сам хочешь уехать? — снова вступила Нори.

Артур повернул голову, обжигая ее пронзительным взглядом. Он был зол и растерян. Последний раз Савицкий так смотрел на нее, когда их застала Ольга.

— А ты не понимаешь? — зашипел Артур.

Нори сглотнула, отрицательно качая головой.

— Меня тошнит от нее, Нори. Я видел ее со своим отцом. Я знаю, что она была с ним, что она его, блядь, любит, и меня выворачивает… А я ведь даже не люблю ее. А теперь подумай, Цветочек, что ощущает твой муж, зная, что мы с тобой…

— Прекрати, — закричала Нори. — Это не то…

— Не то, — согласился Артур. — Это даже хуже. Вряд ли Анна сопротивлялась. Она всегда готова.

— Не мешай все в одну кучу, — подал голос Эрик.

— Это все давно замешано, дядь. Ты же сам знаешь, я все порчу. Даже к вам влез с ногами. Лучше уж я буду ненавидеть Анну, чем вас будет тошнить от меня.