— Понятно. От жены я слышал, что у лидеров японского магического сообщества разные правила и обычаи.

Тацуя легким кивком подтвердил слова Ушио.

Тем не менее тот спросил:

— Но ты ведь слышал что-нибудь? Можешь хотя бы сказать, планируют ли они вмешаться?

Тацуя знал лишь о делах, связанных с заданием. Вот только никто не запрещал рассказывать его подробности.

— Вероятно, вы уже знаете об этом из публичного заявления, но Десять главных кланов ищут виновника теракта, которого потом передадут полиции. Я тоже участвую в поиске.

— Понятно. Значит, заявление, сделанное японским магическим сообществом, вскоре будет выполнено. А будет ли что-нибудь сделано с антимагической кампании в СМИ?

— Об этом я ничего не слышал.

— Понятно… — Ушио глубоко вздохнул. Ждущая указаний горничная поставила перед ним чашку. Поблагодарив её быстрым взглядом, он сделал глоток чая. — Как я сказал, я не могу закрыть глаза на антимагические протесты и считать их чужой проблемой. Если Десяти главным кланам потребуется, я могу помочь с решением вопроса СМИ.

С поддержкой группы Китаяма они явно получат значительное влияние на прессу. Даже если негативные настроения не исчезнут сразу, снизить их вполне возможно.

Тацуя посчитал предложение хорошим. Он понимал, сколь могущественно на самом деле общественное мнение. Даже Йоцуба не выживет без поддержки общества. В современном мире нет места независимой стране только для волшебников.

— К несчастью, я не в том положении, чтобы говорить за Десять главных кланов. Также ни мне, ни Миюки не разрешено представлять семью Йоцуба на Конференции главных кланов. — Однако Тацуя решил ответить нейтрально. — Кроме того, Китаяма-сан, я думаю, что ради блага волшебников вам сейчас не стоит вмешиваться в действия СМИ. Это не принесёт пользы Шизуку-сан.

Ушио впился в него взглядом. До сих пор в их беседе он прежде всего был отцом, но теперь, вероятно, стал одним из столпов делового мира.

— Почему?

— Антимагическое движение похоже на антисоциалистическое. Можно сказать, что волшебники сейчас находятся в центре общественного недовольства. Китаяма-сан, даже без магии вы являетесь целью для зависти и недовольства из-за процветающего бизнеса, потому лучше не давать активистам ещё больше причин для неприязни. Эти люди неразборчивы. Возможно, не только ваша жена и Шизуку-сан, но и Ватару-кун станет предметом их злобы.

Ушио поднёс чашку к губам, но не потому, что захотелось пить, а чтобы поразмыслить над словами Тацуи.

— Хотя мне кажется, что причислять всю критику волшебников к анархизму опасно… я понимаю, что ты волнуешься о благополучии моих детей. Но неужели тебя это устраивает?

— Если волшебники… нет, если ученики Первой школы подвергнутся насилию, то я, вероятно, попрошу у вас помощи.

— Полагаешь, нам не следует принимать меры заранее?

— Невозможно проследить за каждым учеником вне школы. Мы можем лишь предупреждать, чтобы они были осторожны, остальное не в наших силах.

— Это определённо так, — Ушио быстро оценил Тацую взглядом. Впрочем, это выражение лица почти мгновенно сменилось улыбкой. — Я понял твою позицию и до поры до времени подожду, посмотрю, что произойдёт. Однако переговори со мной, если положение ухудшится, приходи в любое время. Может быть, я повторяюсь, но для меня это не чужая проблема.

— Хорошо. Когда что-то случится, я буду рассчитывать на вас.

С уважением склонив голову, Ушио поднялся:

— На этом я закончу. Пожалуйста, наслаждайтесь, — он попрощался с Тацуей и Миюки, которые тоже встали, а потом поклонились, и покинул комнату.

Тацуя отказался от предложения, потому что средства массовой информации не входили в его задачу.

Конечно, Десять главных кланов не думали, что вмешиваться в это дело ненужно. Ночью в тот день, когда Тацуя и Миюки посетили особняк Китаяма, Коити пригласил конгрессмена Уэно в дорогой ресторан.

Конгрессмен Уэно — молодой политик правящей партии из Токио, известный дружеским отношением к волшебникам. Не так давно ходили слухи, что он станет министром, однако из-за антимагических настроений он довольно сильно пострадал и сейчас находился в шатком положении, но перейти в антимагический лагерь не мог — слишком поздно. Потому последние несколько дней он сидел тихо.

Когда гарсон (официант) принёс Коити чашку кофе, тот попросил закрыть дверь снаружи и никого не пускать.

— Вам понравилась еда?

— Да, очень вкусно.

— Рад слышать. Я передам вашу похвалу шеф-повару.

— Не утруждайтесь, я сам ему скажу. В последнее время участились случаи прослушки и шпионажа в Акасаке и Синбаси, так что у меня не было времени нормально отдохнуть. Такие заведения весьма полезны.

Коити и Уэно были примерно одного возраста, потому разговор между ними всегда шёл гладко.

— Так, Саэгуса-сан, может быть, поговорим о том, зачем вы на самом деле меня пригласили? — закончив с любезностями, Уэно перешёл к делу. — Возможно, из-за СМИ?

— Как от вас и ожидалось, Уэно-сэнсэй. Вы попали в самую точку, — ответил Коити неприкрытой лестью.

Однако Уэно лишь криво улыбнулся. В нынешних обстоятельствах не было ничего другого, о чём Коити хотел бы поговорить с ним. Уэно не смутился, понимая, что догадаться об этом довольно легко, и что эта похвала не заслужена.

— Раз меня попросил сам Саэгуса-сан, я готов пойти на некоторый риск. Следует надавить на СМИ? Или переведём ненависть на террористов, говоря, что волшебники тоже жертвы?

Уэно широко ухмылялся. Хотя для политика он был довольно молод, но уже почувствовал на себе, что значит быть политиком из правящей партии, участвующей в подковерной войне.

— Нет, я не буду просить невозможного.

Однако Коити не согласился с этой стратегией. Если бы он принял предложение Уэно, то оказался бы перед ним в большом долгу, и семье Саэгуса пришлось бы разными способами помогать молодому политику в будущем.

Сейчас среди всех лидеров Десяти главных кланов Коити, без сомнений, был самым опытным в переговорах. Уэно попросту был неспособен перехватить у него инициативу.

— Уэно-сэнсэй, если волшебники пострадают от антимагической группы, я хочу, чтобы виновники не ушли безнаказанными.

Просьба Коити оказалась довольно лёгкой по сравнению с предложением политика.

— Конечно, преступления нельзя прощать, но… это всё, о чём вы хотели меня попросить?

Покачав головой на недоверчивость Уэно, Коити улыбнулся:

— Уэно-сенсэй, доброжелательные люди желают защищенного общества. Поэтому, например, если на учеников Первой школы нападут активисты антимагической фракции, то многие могут и позабыть о допустимой самообороне лишь из-за того, что жертвами стали волшебники.

— Нет, такое невозможно…

— Вы уверены?

Искуcственный глаз за тёмными очками Коити загадочно засиял. Или Уэно так показалось. Он поддался влиянию иллюзии.

— При возникновении угрозы, возможно даже магической, можно применить силу, чтобы защитить себя. Это — допустимая самооборона. Едва ли СМИ и противоборствующие партии смогут возразить что-либо, верно?

Увидев спокойную улыбку Коити, Уэно осёкся.

— Если мы начнем угрожать и преследовать кого-то, а тот хоть немного воспротивится, то по этой эгоистичной теории всё сведется к применению силы. И политики на пару со СМИ поддержат это и ухудшат положение. Думаете, такое невозможно?

— Это…

— Распространять ложную информацию и рассказывать обо всех нарушениях закона, совершённых соперником, затем угрожать и прибегнуть к насилию… это довольно распространенный способ уничтожить противника и его репутацию. Однако нельзя позволить, чтобы целью подобного фарса стали волшебники. Боюсь, страна может оказаться в плачевном положении, когда все жалобы волшебников о насилии игнорируются.

— Саэгуса-сан, не говорите мне, что вы… — голос Уэно дрогнул, но политик боялся не того, что описанное Коити может стать реальностью. — Вы думаете пожертвовать учениками Старших школ магии и студентами университетов, чтобы изменить общественное мнение?..