— Да, я конечно об этом слышал и даже в общем-то не сомневаюсь, что параллельные миры существуют. Я сомневаюсь, что человечество имеет туда выходы. Мне трудно в это поверить, трудно, если не невозможно. Как это достигается? Вы можете мне это объяснить?

— Нет, не могу. Просто поверьте. Мы сейчас с вами в «капсуле», а «капсула» — это как раз выход, о котором вы сказали. Честно говоря, «капсула» — это даже не совсем параллельный мир, это, скорее «шлюз», через который можно выйти в другую реальность. Вы это принимаете?

— Ну … даже не знаю. Вы хотите сказать, что этот дом, мебель, еда в конце концов — это что-то вымышленное, ненастоящее …

— Смотря на каком уровне. Да, я эту зимнюю дачу создала, чтобы с вами в ней встретиться. Я о вас все знаю, понимаю, что вы из себя представляете, и мне казалось, что в этом доме, плоде моей фантазии, вам будет комфортно. С другой стороны, все что вы видите — это не виртуальная реальность, это все материально, я могу материальный мир вокруг нас изменить, как захочу. Не спрашивайте, как я это осуществлю … я и сама не знаю.

— А еда?

— Что еда? Кто ее купил и приготовил? Никто. Я просто представила себе, что бы вам хотелось съесть и стало так, как я хотела …

— А вы кто? Вы живете тут, в как вы говорите, «капсуле»?

— Нет, я тут не живу, я сотрудница … после работы я вернусь в нашу с вами реальность. Вход в альтернативную действительность мне возбранен, а почему так, я не могу объяснить, но это неважно.

— А мы можем выйти из «капсулы»? Вот, скажем, если мы выйдем из дома, мы опять попадем в заснеженный лес?

— Не обязательно. Не хотите в лес, можно выйти в другое место … дело же не в этом. Станислав Александрович, вы — интеллектуал и вряд ли захотите, чтобы я вам фокусы со временем и пространством показывала. Я могу, только зачем вам мои фокусы? Давайте сразу к делу.

— Постойте, вы мне, Лида, сразу скажите, я смогу вернуться … ну, вы понимаете …

— Господи, да вам и не надо будет возвращаться. Вы и так там … у себя. Вы перестанете быть в капсуле в тот момент как мы закончим и я сделаю так, что в вашей памяти останется просто ничем не примечательная лыжная прогулка перед обедом. Хотя, ладно, я понимаю, что вы имеете в виду: да, без проблем вернетесь …

— Вы не ответили на мой вопрос: вы кто? Вас действительно зовут Лида? В чем ваша функция? Кто вам поручил быть сотрудницей? Кто за всем этим стоит?

— Станислав Александрович, вы даже пока не знаете, «за чем стоит», а уже задаете хорошие вопросы. Я вам особо ничем не помогу. Я — сотрудница капсулы, моя должность «вербовщица», за мной стоит «синклит». Для вас это, по-сути ничего не объясняет. Синклит — не люди, но их представитель, мой куратор, или «хозяин» принимает для удобства общения человеческое обличие и называет себя Андреем.

— Я могу с ним повидаться? Я не привык разговаривать с простыми сотрудниками.

— Нет, у вас контакт только со мной. Сожалею, если вы разочарованы.

— Да, ладно, не обижайтесь, Лидочка. Расскажите о себе, вы, получается меня знаете, а я вас — нет.

— Да нет во мне ничего интересного. Я — преподаватель французской литературы в пединституте. Замужем, имею двоих детей. Это все. Не обо мне речь. Я от имени синклита хочу сделать вам предложение.

— Погодите, давайте остановимся на синклите. Это связано с идеей бога?

То, что вы называете синклитом, — это бог? Я так и знал …

— Я знаю, вы считаете себя верующим человеком, но другому, менее думающему и образованному человеку, я бы ответила, что в религии есть концепция ада и рая … но зачем примитивизировать концепцию … вам ли не знать, что в науке есть теория струн, теория вечной инфляционной мультивселенной. Это даже не строгая наука, ничего не опровергнуто экспериментом, зато есть гипотеза математической вселенной. Простите, я — простая вербовщица, я не смогу писать вам формулы. Учение не о мире, а о мирах есть и в иудаизме и в исламе. Итак, вы готовы меня выслушать?

Стас замолчал, положил свои очки на столик и теперь внимательно смотрел на нее близорукими глазами. Лида знала, что с Красновским будет с одной стороны легко, он не станет беситься, поднимать ее на смех, считая, что она ему нагло врет со своей «капсулой», но с другой стороны он слишком умен, чтобы игнорировать детали, будет мучить ее вопросами, на которые у нее нет ответа. Ох, уж эти вопросы, которые только и приходили в голову таких как Красновский. Пока, однако, все шло не так уж и плохо. Каким будет итог разговора, она не знала, по-этому поводу у нее даже не было никаких предчувствий. Черт его знает, согласится или нет? Хорошо, «капсула» … прошла, пусть с оговорками, но он все принял … перейдем ко второму этапу: суть дела!

— Станислав Александрович, вам предлагается жить в альтернативной действительности параллельной жизнью. Параллельной — не значит той же. Как раз дело в том, что это будет другая, хотя может и в чем-то схожая с вашей жизнь.

— Ага, а за счет чего она будет другой? Понимаете, раз вы говорите, что вам обо мне все известно, то вы знаете, я — системщик. Я же прекрасно знаю, что такое вариантность. Могу вам формулу даже написать: система функционирует, и каждому ее компоненту можно задавать параметры. Нужны степени свободы, если их число равно нулю, что система инвариантна. Как, вернее чем, вы нарушите равновесие системы, то-есть моей жизни.

Ничего себе, как он ее! Математик … сразу все понял и задал главный вопрос, причем не эмпирически, а вот так … просто посмотрел в корень, чисто научно. Приятно с такими клиентами иметь дело, хотя сама она до них не дотягивает.

— Да, вы правы. Мы нарушим равновесие, а вот как … я не могу вам этого заранее сказать. Это не я решаю.

— А я ни на что не могу согласиться пока не узнаю, о каком изменении пойдет речь. И вообще, я не уверен, что хочу хоть что-нибудь менять. Я доволен своей жизнью. Не могу похвастаться, что полностью, но скорее да, чем нет.

— Конечно, Станислав Александрович, вы образованный, творческий человек, но …

— В чем же «но»?

— Не все думают о вас хорошо.

— Ой, тоже мне … удивили! Что с того? Про любого медийного человека публика думает по-разному, это нормально. Назовите мне хотя бы одну причину, по которой мне следует менять мою отлаженную систему? Хотя бы одну.

— Я изучила вас, Станислав Александрович, и у меня создалось впечатление, что ваше поведение на публике чистый эпатаж. Вам доставляет удовольствие злить людей разными скандальными высказываниями, ваше форте — черный пиар. И еще хочу задать вам вопрос, боюсь, что он может вам не понравиться: в чем вы профессионал?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы закончили московский институт управления по специальности экономическая кибернетика, то-есть вы системный программист.

— Да, я и работал системщиком в большой государственной структуре.

— Проработали два года и ушли …

— Ушел, потому что разочаровался в этой специальности. Американцы достигли в 10 раз больше, я счел свою жизнь слишком короткой, чтобы за ними гнаться.

— Нет, вы меня не убедили. Учились, увлекались, новое направление науки … и раз … все бросили, занялись политикой. Ощущение, что политика для вас — это поле борьбы за известность. Ваши политические взгляды не очень-то ясны, вы их меняли в зависимости от своих покровителей … Это не очень красиво звучит.

Работали с Боровым, Березовским, Вайнбергом, Хакамадой. Вы становились им необходимы, а потом уходили и начинали работать против ваших вчерашних друзей. Было такое?

— Нет, такого не было.

— Ну, написали вы доклад «В России готовится олигархический переворот» против Ходарковского, и ваш доклад возможно инсценировал «Дело Юкоса». Вы были тогда знакомы с Ходарковским?

— Нет, я уже с ним после его отсидки познакомился.

— Что это вы на него напали?