— Выкуп! — повернувшиськ нему и убрав с ладони Язык мрака (пламя втянулось в пальцы, впечатляющее зрелище), но оставив плеть, ответил Гриесс, — Хороший выкуп меня устроит. Все золото, что у вас есть. И вот еще сапоги…запылились в вашей деревушке. Придется вылизать языком собачьим, твоим… — он хищно усмехнулся, и добавил:

— И это я еще не начал злиться, так что поторопись.

Старик сделал знак рукой и один из оборотней побежал в дом. Гриесс поставил ногу на ступеньку крыльца и повелительным тоном произнес:

— Сапоги, Баранул. Я жду! И терпение мое не вечно!

Баранул обреченно вздохнул, но выбора у него не было, возможности вампира он представлял себе очень хорошо, что значит его честь, по сравнению с жизнью клана? Он трансформировался в волка, глаза злобно сверкнули, глядя на Гриесса, но тот в ответ только улыбнулся.

— Не надо, не такое уж это унижение. Твою сестру я унизил намного сильнее, и, кстати, следующим на очереди тогда был ты, так что можем продолжить, — Гриесс рассмеялся, — только, боюсь, что удовольствия мне это особого не доставит, хотя….кто знает? Выбирай быстрее.

От этих слов волк дернулся как от удара, опустил голову и пару раз вильнул хвостом.

— Не стесняйся, давай, — подбодрил его вампир, и с удовольствием посмотрел на волчий язык, коснувшийся его сапога. Он взял паренька за шею и почти ткнул носом в свой сапог.

— Посмотри, до чего вы своей выходкой довели вожака! Надеюсь, ты долго будешь за нее расплачиваться!

По лицу паренька бежали слезы, давясь ими он, как заводной, повторял одно и тоже.

— Мы не знали, мы не хотели, Лариус сказал, что справимся.

Но на его лепет никто не обращал внимания. Вся деревня, стоя полукругом на коленях, исподлобья наблюдала за унижением своего вождя. Многие сжимали кулаки, у некоторых на руках появились когти.

Гриесс отпустил шею парня, убрал со ступеньки чисто вылизанный сапог и, повернувшись к толпе, обвел всех взглядом, полным злобы и презрения.

— Попробуйте только дернуться! — плеть опять щелкнула над головами. — Тогда точно изменю свое решение и мы возобновим ваше истребление. И я не остановлюсь, пока в мире не останется ни одного подобного вам. Совет настаивал именно на этом. Так может они были правы, а я ошибался? — спросил он. — Я не слышу, я ошибался?

— Нет, ваше высочество, — выдохнули десятки глоток.

Гриесс сделал недовольное лицо и упер руки в бока.

— Я не слышу!

— Нет! — выкрикнули оборотни.

— Так-то лучше, — сказал вампир, но плеть убирать все одно не стал.

" Можешь подъезжать, — это Маре по мыслесвязи, — у тебя там тихо?"." Тихо, — ответила она, — Еду".Пока Гриесс ждал Мару, он рассматривал все еще стоящих на коленях оборотней, потом спросил, повернувшись к Баранулу.

— А что это народу в клане мало? В прошлый раз и то больше было, а гнали мы вас тогда долго.

— Разделили клан пару лет назад, тяжело в этих лесах большим кланом, вот желающие и ушли на север.

— Ну хоть не на запад. У своих границ я не потерплю ни одного оборотня, хватит с вас! Но все равно не сходится. Охотников нет, я прав?

Баранул промолчал.

— Значит прав, — подвел итог Гриесс, — ну молись Эрете, если не сможешь их удержать, я не знаю, чем это все может закончиться.

Медленно подъехала Мара, держа на кончиках пальцев опущенной правой руки файербол. Толпа посторонилась, пропуская ее. Вернулся оборотень, посланный за деньгами, и протянул с поклоном увесистый мешочек. Гриесс его брать не стал, мотнул головой в сторону Мары.

— Ей отдай.

Мара деньги взяла и молча спрятала.

Баранул с поклоном спросил:

— Вы довольны? — и заметив еле заметное покачивание головой и смену ауры, добавил. — Ваша милость?

— Да, можно сказать, что доволен. Очень хочу больше никогда не видеть ваших морд! — ответил Гриесс.

После чего повернулся к Маре, кивнул и показав на дом вожака, сказал:

— Кидай файербол.

Она на секунду замешалась, поймала взгляд вампира и сразу метнула файербол. Хижина заполыхала. Гриесс довольно усмехнулся и позвав Алода, оказался в седле.

— Поехали, — махнул Маре.

Она направила коня к лесу, а вампир подъехав вплотную к Баранулу, стоящему в стороне от пылающего дома, и почти шепотом спросил:

— А сестра твоя где?

— Давно умерла, ваше высочество.

— А дети у нее были? — поинтересовался Гриесс.

— Были, но все рождались мертвыми, не выжил ни один.

— Это хорошо! — заявил вампир и, подняв Алода на дыбы, крутанулся на месте. Уже уезжая крикнул:

— А ты расскажи им Баранул, расскажи! — и скрылся в лесу.

Когда зарево от горящего дома исчезло за деревьями, Мара придержав коня, спросила:

— А надо ли было так?

— Как так? Сжигать дом? Я вообще хотел всю деревню сжечь, вместе с обитателями, — ответил Гриесс, — мало того, что они нарушили договор, так еще и не считают себя обязанными вообще его соблюдать! А ты их зря жалеешь. Ты не видела, что остается от человеческой деревни после их налета! А я видел, и не раз. А на вампиров они раньше охотились из-за клыков, делали себе ожерелья и нападали только на низших! Знаешь как выглядит то, что остается после такой охоты? Кровавое месиво с попытками регенерации! Мне не раз приходилось добивать из жалости. Оборотни темные, как и мы, и в наших отношениях с ними кроме вековой ненависти ничего быть не может! И еще, придется ехать всю ночь, привал только после восхода солнца. Скорее всего будет погоня, в селении не было охотничьего отряда. Ты как, выдержишь?

— Придется, а вот конь…не знаю, — с сомнением в голосе ответила Мара.

— А подпитать его энергией?

— Никогда не пробовала, думаешь получится? — спросила в ответ она. — И если пробовать, то когда?

— Когда начнет уставать, ты заметишь.

Выехали на заброшенную дорогу, бывшую некогда торговым трактом, как Гриесс ориентировался, для Мары было загадкой — небо затянуло облаками и звезд не видно, без амулета стояла кромешная тьма. Ехали рысью, потом свернули с тропы и пробирались напрямую через лес, Мара только и успевала, что уклоняться от ветвей, которые норовили выколоть глаза. Уклоняться не всегда получалось, в результате на лице появилось несколько свежих царапин." Сильно поранилась?" — спросил Гриесс по мыслесвязи." Нет, пара царапин", — успокоила она его. Совершенно неожиданно слева появилась речушка с тихим течением и песчаным дном. Вампир решительно свернул, и какое-то время они ехали прямо по реке в сопровождении тихого журчания воды. Алод ступал бесшумно, а вот Эжен, как обычный конь, громко шлепал копытами, в некоторых местах вода доходила ему до колен. Когда первые лучи солнца окрасили небосвод в розовый цвет, Эжен споткнулся. Они покинули реку и выбрались на сушу.

— Стой, — скомандовал Гриесс, — теперь положи ладони ему на шею, не забудь снять перчатки, и усилием воли направь в него свою энергию. Не спеши, на первый раз много вредно. Нам немного осталось ехать.

Мара послушно положила ладони на шею коня и стала медленно и аккуратно вливать в него энергию. Прошло минут 10, Гриесс внимательно наблюдал за поведением Эжена. Вдруг он поднял руку, выждал пару секунд и сказал:

— Хватит. Что у тебя с резервом?

— Больше половины, — почти сразу ответила Мара.

— Еще пару часов продержишься в седле? — он с интересом на нее посмотрел.

— Куда я денусь? — она устало пожала плечами.

Солнце уже давно взошло, а они все ехали. Мара засыпала в седле и не позволяла себе закрыть глаза только усилием воли. Сутки в седле — кто способен такое выдержать? Она посмотрела на Гриесса, он был бодр, сосредоточен, и выглядел как всегда. Наконец он скомандовал привал. Легко спрыгнул на землю, снял Мару с коня и бережно уложил на траву под дерево.

— Спи, есть будешь потом, я посторожу и коня накормлю.

Она кивнула и провалилась в сон.

Сам он спать не собирался. Сняв с Алода сережку, отправил его на разведку и охрану. А сам расположился под деревом, рядом с Марой, прислонившись спиной к стволу. Последние пару часов его посещали предчувствия погони, а предчувствиям он привык доверять, просто так они не возникали. Вот только решить бы, что делать с этими охотниками? Уничтожить? Тогда и весь клан надо, как нарушивших договор. Но то, что не дало это сделать раньше, не давало и сейчас. Мысль о том, что уничтожив их всех, он вызовет гнев богини, и гнев этот коснется всех вампиров, не давала покоя. Гриесс дал Маре выспаться, проснулась она сама, уже начинало смеркаться. Костер весело трещал и стрелял в небо искрами, в котелке что- то булькало и аппетитно пахло. Она потянула воздух носом и сонно спросила: