Вот почему Робур и принял решение сделать остановку у острова Чатам. Здесь он мог в наиболее благоприятных условиях починить по крайней мере передний гребной винт. Бросив якорь, он больше не опасался встречного ветра, который грозил бы отнести воздушный корабль к югу, в то время как ему надо было лететь на север. К наступлению ночи ремонт винта должен быть закончен, и тогда, искусно маневрируя, можно будет освободить из грунта якорь. Но, если он уж слишком крепко застрял между скалами, придется обрубить канат и затем продолжать путь к экватору.
Читатель согласится, что это был самый простой и самый правильный образ действий, и инженер вовремя взялся за дело.
Команда «Альбатроса», понимая, что нельзя терять ни минуты, горячо принялась за работу. В то время как люди трудились на носу воздушного корабля, дядюшка Прудент и Фил Эванс вели между собой разговор, который имел исключительно важные последствия.
— Фил Эванс, — проговорил дядюшка Прудент, — готовы ли вы по-прежнему, как и я, принести в жертву свою жизнь?
— Да, готов!
— Я снова спрашиваю вас: согласны ли вы, что нам нечего ждать добра от этого Робура?
— Согласен.
— Так вот, Фил Эванс, я окончательно принял решение. «Альбатрос», очевидно, двинется в путь сегодня же вечером, и мы должны еще до наступления утра привести свой план в исполнение. Мы обломаем крылья птице инженера Робура! Этой ночью «Альбатрос» взорвется в воздухе!
— Да, взорвем его! — подтвердил Фил Эванс.
На этот раз коллеги пришли к полному согласию и с одинаковым хладнокровием готовы были встретить ожидавшую их ужасную гибель.
— Есть ли у вас все необходимое?.. — спросил Фил Эванс.
— Да!.. Прошлой ночью, когда Робур и его люди были поглощены спасением воздушного корабля, мне удалось незаметно проскользнуть в пороховой склад и вынести оттуда динамитный патрон!
— Давайте же действовать, дядюшка Прудент…
— Нет, дождемся вечера! С наступлением ночи мы возвратимся в каюту, и вы посторожите, чтобы меня не захватили врасплох!
Часов в шесть вечера узники, как обычно, пообедали. Двумя часами позже они удалились к себе в каюту, сделав вид, что собираются пораньше лечь спать, чтобы отдохнуть после бессонной ночи.
Ни Робур, ни его товарищи и не подозревали, какая опасность грозит «Альбатросу».
Вот как собирался действовать дядюшка Прудент.
Как уже известно с его слов, ему удалось проникнуть в пороховой склад, расположенный в одном из помещений под палубой воздушного корабля. Там он захватил некоторое количество пороха и динамитный патрон, вроде тех, что инженер применял в Дагомее. Возвратившись в свою каюту, он тщательно припрятал этот патрон, с помощью которого задумал взорвать ночью «Альбатрос», когда тот снова двинется в путь.
Фил Эванс внимательно осмотрел взрывчатый снаряд, похищенный его спутником.
То был цилиндр, металлическая оболочка которого содержала около килограмма взрывчатого вещества; такого количества было вполне достаточно, чтобы серьезно повредить летательный аппарат и вывести из строя его винты. Если бы корпус воздушного корабля и не был полностью разрушен силой взрыва, то стремительное падение «Альбатроса» неизбежно привело бы его к гибели. Казалось, что могло быть проще? Надо только положить патрон в угол каюты с таким расчетом, чтобы он, взорвавшись, разнес на куски палубу и повредил самый корпус воздушного корабля.
Однако, чтобы произвести взрыв, следовало сначала взорвать заряженный гремучей смесью капсюль, который находился в патроне. То была самая тонкая часть операции, ибо капсюль надо было поджечь в определенный, точно рассчитанный час.
Дядюшка Прудент все предусмотрел: как только передний гребной винт будет починен, воздушный корабль снова начнет свой полет на север; после этого Робур и его люди, без сомнения, перейдут на корму, чтобы исправить задний винт. И тогда присутствие всего экипажа возле каюты может помешать выполнению замысла узников. Поэтому дядюшка Прудент решил произвести взрыв в нужный момент с помощью фитиля.
Он сказал Филу Эвансу:
— Вместе с динамитным патроном я захватил и немного пороху, чтобы изготовить фитиль, который будет гореть определенное время. Этот фитиль, опущенный в гремучую смесь капсюля, я подожгу ровно в полночь с тем, чтобы взрыв произошел между тремя и четырьмя часами утра.
— Великолепно придумано! — ответил Фил Эванс.
Вот до чего дошли председатель я секретарь Уэлдонского ученого общества! Они самым хладнокровным образом обсуждали ужасный план уничтожения воздушного корабля, хотя эта катастрофа должна была привести и к их собственной гибели. Но в сердцах пленников кипела такая ненависть к Робуру и его товарищам, что они готовы были заплатить жизнью, лишь бы уничтожить и «Альбатрос» и всю его команду. Пусть этот план был безрассудным, даже отвратительным! Но они пришли к нему из-за того унизительного существования, которое вели последние пять недель, когда их все время душили бессильный гнев и не находившая себе выхода ярость!
— А как же Фриколлин? — спохватился Фил Эванс. — Имеем ли мы право распоряжаться его жизнью?
— Но мы ведь приносим в жертву и свою собственную! — ответил дядюшка Прудент.
Вряд ли Фриколлин нашел бы этот довод достаточно убедительным!
Дядюшка Прудент немедленно приступил к делу, в то время как Фил Эванс стоял на страже у входа в рубку.
Впрочем, члены экипажа все время находились на носу «Альбатроса», и узникам нечего было опасаться, что их застигнут врасплох.
Дядюшка Прудент прежде всего растер немного пороха, превратив его в тончайший порошок. Слегка смочив его, он всыпал порошок в узкий парусиновый мешочек, напоминавший по форме фитиль. Затем он поджег его и убедился, что за десять минут сгорает пять сантиметров фитиля, иначе говоря метр фитиля — за три с половиной часа. После этого он потушил фитиль, плотно обмотал его веревкой и прикрепил полученный таким образом шнур к капсюлю динамитного патрона.
Он закончил работу к десяти часам вечера, и никто ничего не заметил.
В это время Фил Эванс вошел в каюту к своему коллеге.
Весь день экипаж был занят починкой переднего винта. При этом пришлось вытащить винт на палубу, чтобы исправить погнувшиеся лопасти.
Что касается батарей и аккумуляторов, то ни один из источников энергии на «Альбатросе» не пострадал во время урагана. Они могли бесперебойно питать током двигатели воздушного корабля еще четыре-пять дней.
Уже наступила ночь, когда Робур и его люди приостановили работу. Передний гребной винт еще не был водружен на место. Чтобы пустить его в ход, требовалось не меньше трех часов. Поэтому, переговорив с Томом Тэрнером, инженер решил дать короткий отдых экипажу, изнемогавшему от усталости. Работу решили закончить рано утром, тем более что фонари давали недостаточно света и при дневном освещении было куда легче завершить самую тонкую часть дела — сборку винта.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс и не подозревали об этом. Из разговора Робура с Томом Тэрнером коллеги заключили, что передний гребной винт будет исправлен до наступления ночи и «Альбатрос» тут же продолжит свой путь на север. Они думали, что воздушный корабль уже пришел в движение, в то время как он все еще прочно держался на якоре; вследствие этого события приняли совсем иной оборот, чем они предполагали.
Была пасмурная безлунная ночь. Сплошные тучи делали мрак еще непрогляднее. Поднимался легкий бриз. Несколько раз с юго-запада налетал порывистый ветер, но он был не в силах увлечь за собой воздушный корабль, который неподвижно висел над островом, укрепленный на вертикально натянутом канате с якорем на конце.
Дядюшка Прудент и его коллега, сидя у себя в каюте, изредка перебрасывались словами и внимательно прислушивались к вибрирующему звуку подъемных винтов, который покрывал все остальные звуки на борту «Альбатроса». Они ожидали наступления минуты, когда можно будет действовать.
Время близилось к полуночи.
— Пора! — воскликнул дядюшка Прудент.