Но перед тем, как вновь нажать на клавиши, Джордж повернулся в сторону силуэтов, что продолжали скромно стоять в тени, и улыбчиво кивнул им, будто одобрил некие задуманные ими действия. Те в свою очередь оживились и один за другим выбежали из тени, со скоростью голодного волка кинувшись прямо на Петра, который с ужасом наблюдал за всей этой чертовщиной, что творилась в данный момент. Изуродованные люди достигли связанного мужчину и с хищным возгласом впились в его тело острыми, как бритва, зубами, пронзив кожу буквально насквозь.

Петр завизжал изо всех сил и с ужасом выпучил глаза, на которых стали с молниеносной скоростью лопаться сосуды из-за боли, что сейчас испытывал мужчина. Джордж будто не слышал крики и продолжил творить прекрасную мелодию, умиротворенно покачиваясь из стороны в сторону. Через пару минут он остановился и поднялся со стула, отчужденно взглянув на Петра, которого облепили со всех сторон изуродованные человеческие тела, что с жадностью отрывали от мужчины лакомый кусочек теплой плоти. Джордж движением руки приказал уродцам остановиться и отступить от уже успевшего затихнуть мужа Татьяны.

Тело мужчины было полностью покрыто следами от укусов и измазано алой кровью, что стремительно выливалась из его организма. Если бы Джордж не знал, кто тут сидел, то вряд ли бы признал Петра — настолько сильно эти люди изувечили его. Но молодого человека подобное кровавое зрелище совершенно не беспокоило, он оставался быть таким же пугающе умиротворенным. Петр нервно посмеивался сквозь тяжелое надрывное дыхание, явно из-за болевого шока.

— Каково это чувствовать приближение смерти? — приблизился к нему почти вплотную Джордж и криво улыбнулся, оценивающе осматривая раны мужчины. — Теперь ты узнаешь, что пережил Эрван после того, как ты пустил ему пулю прямо в сердце.

Молодой человек подошел к своей одежде и вытащил из-под куртки тяжелый острый предмет. Петр сквозь полубессознательное состояние увидел, что это был топор, весьма старый и позолоченный, будто являлся экспонатом какого-нибудь исторического музея.

— Когда-то я этим оружием убил твоих напарником. Их было трое. Ты же станешь четвертым. Не бойся, больно не будет. Я постараюсь сделать все быстро, — Джордж размахнулся изо всех сил и совершил мощный удар, который в одно мгновение отрубил голову Петра и вынудил ее, как что-то невесомое, отлететь в угол комнаты. Крупный фонтан крови брызнул Джорджу прямо в лицо, отчего тот даже слегка вздрогнул и прикрыл глаза, чтобы капли красной жидкости случайно не попали на органы зрения.

Тем временем уродливые личности с голодным рычание вцепились в обезглавленное тело мужчины и потащили его в тень, чтобы там продолжить свое торжественное пиршество.

Джордж укладкой проследил за ними и невольно провел указательным пальцем по лицу, после чего дотронулся им до кончика языка и оценил вкус крови Петра, которая оказалась слишком сладкой и неприятного запаха. Молодой человек нервно сглотнул и кинулся к своей одежде, после чего небрежно вытер своей рубашкой следы красной жидкости со своей кожи.

Он почувствовал тошноту, впервые за столь долгий промежуток времени. Раньше ему это давалось легко. Но сегодняшнее убийство было выполнено с большим трудом. Необходимо взять себя в руки.

***

Джордж вышел в узкий переулок и на ходу застегивал пуговицы на рубашке, которую он одолжил у Петра, порывшись в его богатом гардеробе. Молодой человек до сих пор прокручивал в голове свои последние действия. Он разлил по всей квартире канистру с бензином. И поднес спичку. Джордж не видел, что произошло дальше, но догадывался, что квартира Татьяны вспыхнула мгновенное, как лист бумаги. Вряд ли там хотя бы что-то уцелеет. Джордж, по крайней мере, надеялся на это. Оставленные улики ему сейчас совершенно ни к чему. Раскрывать себя было слишком рано. Еще не наступило подходящее время.

К сожалению, он не успел забрать из того пепелища куртку, поэтому пришлось идти по улице в одной рубашке, которая была ему немного мала, но сильного дискомфорта, к счастью, не доставляла.

Переулок завален мусором. В основном сгнившими из-за сырости коробками, набитыми всяким барахлом. Но встречались и отходы человеческой жизнедеятельности: выброшенные объедки и прочие испортившиеся продукты. Джордж никогда не пошел бы по такому месту добровольно, но сейчас было крайне важно уйти незаметным.

На пути он встретил зеркало в полный рост. На удивление, то оказалось полностью целым, но лишилось рамы, что теперь кусками валялась рядом. Молодой человек взглянул на свое отражение и, сдвинув брови, оценил собственный внешний вид. К счастью, следов крови не осталось, он успел хорошо вымыть лицо перед тем, как покинуть место преступления. При таком свете создалось ощущение, что волосы стали заметно темнее, практически черными. Джордж исподлобья уставился на свое лицо и рукой поправил длинную челку, закрыв ею лоб, на котором просматривались вздувшиеся вены.

Нужно успокоиться, сказал самому себе Джордж и громко выдохнул, но внутри образовалась странная тяжесть, которая, как паразит, присосалась к нему и не собиралась отставать.

Вдруг на запястье он ощутил странное жжение. Взглянув на кожу, тот с ужасом заметил образовавшиеся шрамы от сильнейших ожогов, которые пульсировали с такой силой, будто под ними находилось некое существо, что пыталось вырваться наружу. Но через мгновение они так же внезапно исчезли, а на их месте вновь красовалась чистая гладкая кожа. Джордж испуганно отвел взгляд от руки и снова посмотрел на себя в зеркале. Но теперь там отражался не только он один.

Позади стоял еще один мужчина, как две капли воды похожий на него.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Глава восемнадцатая. Предчувствие

Сентябрь. 1919 год.

— Эрван! Эрван, проснись! Тебе нельзя спать! Это убьет тебя! — приятный на слух женский голос звучал где-то вдали и доходил до ушей молодого человека в виде наполовину различимого эха, словно парень находился в некой огромной подземной пещере.

Юноша разлепил свои веки и, поморщившись от пульсировавшей боли у висков, сел на кровати и сонными глазами осмотрелся, пытаясь привыкнуть к реальному миру после продолжительного сна. Эрван потер виски пальцами и, глубоко вздохнув, поставил свои длинные стопы на холодный дощатый пол, который был таким пыльным, что к коже ног моментально прилипли крупицы пыли и песка. Он осмотрел себя и довольно странно усмехнулся, словно смутился своей наготы. По всему телу были видны покраснения, оставленные одеялом и простыней, что говорило о том, что парень пролежал в неподвижном состоянии довольно громадный промежуток времени. Необходимо как можно быстрее отрываться от кровати и идти завтракать, пока кожа не стала полностью красной из-за того, что ее хозяин слишком долго нежился в постели.

За окном шел дождь, весьма сильный, словно кто-то сверху решил вылить на город огромное ведро с ледяной мутновато-серой водой. Барабанная дробь по стеклу усилила боль в висках, и Эрван со стонами снова их потер, не совсем понимая из-за чего в голове возникли такие неприятные ощущения, словно там кто-то решил поработать молотком и раздробить весь головной мозг до основания. По привычке молодой человек потянулся к тумбочке, где, как обычно, должен был лежать его портсигар серебристого цвета, но быстро отдернул руку, так как с грустью понял, что его там нет. Сигареты не было во рту уже пару недель, и от этого разразился самый настоящий голод. Потребность в табаке была просто невыносимой, но он по какой-то причине не мог выкурить сигарету, которая не лежала в этом блестящем прямоугольном предмете, наслаждение от курения моментально улетучивалось, и парень быстро выбрасывал папиросу, даже не докурив ее. Портсигар будто обладал магическими свойствами и стал частью души Эрвана, без него юноша страдал, словно потерял любимого человека. И это тоска была повсеместной, ее было невозможно на короткое время забыть, засунуть куда-то внутрь души. Она находилась снаружи. И вряд ли опустится ниже.