— Как солнце, — Трамирон рядом шумно выдохнул. Его явно впечатлила такая магия.

— Солнце в десятки миллионов раз больше, — хмыкнул я, принимаясь оглядываться.

— Да? Но по размерам похоже, — с сомнением потянул сын советника, тоже поглядывая по сторонам. Если его увиденное впечатляло, то явно меньше, чем висящий под потолком шарик, сотворенный из чистого, белого света.

— Просто оно на самом деле очень далеко, — пояснил я ему, подумав, что мы нашли странное время для урока астрономии. — Я так понимаю, это не простая пещера.

Что данное место не природного происхождения догадаться мог любой на нашем месте. До пола от нас было метров десять, не меньше. До противоположной стены все пятьдесят.

— Это деревья там внизу? — Трамирон всматривался в покореженные черные стволы.

— Если это и были деревья, то они давно мертвы, — я потер задумчиво подбородок, размышляя, кому понадобилось выращивать деревья внутри горы. К тому же, судя по потолку, света не предусматривалось, а деревья вроде как его весьма любят. Он им необходим для фотосинтеза, насколько я помню из уроков по биологии, которые прослушал более тысячи лет назад. Или это были какие-то неправильные деревья, для которых расти в пещере в полной темноте — милое дело? — А может это и вовсе просто камни, — предположил я. — Хотя, кому могли понадобиться скульптуры в виде покореженных деревьев их камня?

— Если бы они не выглядели такими корявыми, то в Ранкеаледане они смотрели бы неплохо, — Трамирон оценивающе глядел вниз, явно представляя, где в городе можно было поставить такие… шедевры. — Это придало бы ему своеобразную красоту.

Я хмыкнул.

— Раз мы выяснили, что тут не просто природная пещера, то возвращаемся назад, — сказав это, я начал тушить медленно верхний шар, отчего все вокруг постепенно погружалось во тьму.

Трамирон глянул на меня, но спорить не стал.

— Мне кажется, по ту сторону я видел дверь, — заметил он, когда мы шли обратно.

— Не исключено. Если эти деревья были когда-то живыми, то за ними должны были ухаживать.

Снаружи уже бушевала гроза. Небольшой выступ совершенно не спасал, так как ветер попросту швырял горсти воды в разные стороны.

— Думаю, мы можем переждать грозу здесь.

Я отступил обратно в пещеру. И пусть тут слегка продувало, зато нам не грозило вымокнуть до нитки. Спорить никто не стал. Ужинали мы холодным мясом и лепешками, запивая все просто водой. Костер не разводили — не из чего. За день все устали, к тому же атмосфера убаюкивала, даже несмотря на грохот грома и сверкающую молнию.

Мы с близнецами уже привычно договорились, кто в какую смену дежурит, негласно исключив недовольного подобным Трамирона.

— Скажите, Идани, каково это иметь власть над небесным гневом? — тихо спросил Трамирон, возясь на своем месте. И пусть мы убрали крупные камни, но мелочь порой попадалась, мешая и раздражая.

Илиотур с Алиануром молчали, но я буквально кожей ощущал направленный с их стороны интерес.

— Больно, — честно ответил я.

— Больно? Отчего? — Трамирон приподнялся, смотря в мою сторону.

— Ничего не дается просто так, — я хмыкнул, а потом подвесил под потолок небольшой шарик света. — Смотри, — сказал я, вытягивая руку и пуская по ней короткую молнию. Руку тут же объяли электрические разряды, послышался легкий треск. Я специально никак не защищал свою руку, желая показать парню последствия такой магии. Спустя несколько секунд я стряхнул с пальцев светящиеся нити, которые практически сразу затихли. — Видишь? — спросил, протягивая Трамирону руку, кожа на которой потемнела еще сильнее, став почти черной, вены слегка вздулись и чуть светились сейчас голубоватым светом. Все постепенно приходило в норму, но я все равно чувствовал легкий жар и покалывание в руке.

— Вижу, — Трамирон кивнул. Я заметил, что и близнецы тоже качнули головой, словно я спрашивал их.

— Чем больше молния, которую вы называете небесным гневом, тем больший ущерб наносится моему телу.

— А такую молнию вы можете создать? — Трамирон кивнул в сторону улицы. В этот момент прямо напротив пещеры небо расчертило ветвистыми нитями. Через пару секунд небо затрещало, а потом раздался такой грохот, что все мы рефлекторно вжали головы в плечи.

— Не пробовал, — ответил честно, хмыкнув. — Думаю, что если и смогу, то потом долго буду восстанавливаться.

— А это? — Алианур глянул на тусклый светляк под потолком, который походил на какое-то светящееся насекомое. Во время демонстрации я совсем о нем позабыл, и свет начал гаснуть. — От этого тоже больно?

— От такого маленького, конечно же, нет, — я полностью затушил шар. — Но если сделать его в тысячу раз больше, то вполне возможно. Я не пробовал. Ни к чему мне был такой большой источник света.

— Но почему от одного больно, а от другого нет? — Трамирон явно не желала ложиться спать. Видимо, они привыкли уже, что по вечерам я что-нибудь им рассказываю.

Я уже открыл рот, чтобы подробно объяснить, но потом решил, что времени на это уйдет слишком много.

— Потому что молния очень разрушительна и сильна, — нашелся я с ответом, который, по моему мнению, мог бы устроить этих троих. — Ее сложно держать под контролем. Она поселилась в моем теле, но даже так проявляет свой разрушительный характер.

Может быть, они хотели послушать более подробно, но, словно всё поняв без слов, не стали больше ничего спрашивать.

Гроза утихла только рано утром. Горы накрыло молочным туманом.

Выйдя из пещеры, я хмуро огляделся. Идти дальше при такой погоде — не самая лучшая идея. Но если мы и дальше будем медлить, то можем все проворонить и так и не узнать, куда ходили гармы.

— Опасно, — проворчал рядом Илиотур, с прищуром оглядываясь по сторонам. Видно было не дальше пары метров.

— Верно, — я кивнул, складывая руки на груди. — Есть два варианта. Первый: мы остаемся тут и ждем, пока туман рассеется.

— А второй? — спросил выползший из пещеры сонный Трамирон.

— Второй, — я качнулся с носка на пятку, — проще показать, чем объяснить. Встать спиной к скале, — приказал, раскинув руки в стороны.

Создать ветер легче всего магу со стихией ветра, но это не значит, что больше никто не сможет сотворить порыв ветра или же какой-нибудь смерч. Например, сильдарийцы практически не могли управляться с огнем, и огненные заклинания хоть и получались у них, но были такими слабыми, что тратить на них время многие считали нецелесообразным.

Я же в прошлом землянин, а после эттиец был универсалом, с огненным уклоном. Заклинания ветра или земли давались мне сложнее, но если я старался, то всё получалось отлично. Сейчас же у меня и вовсе какая-то странная стихия молнии, но ведь я по-прежнему универсал. Я так думаю.

Все маги в той или иной мере являются стихийниками, даже местные. Например, разжечь костер — стихия огня. Сотворить порыв ветра — стихия ветра. Заставить почву смягчиться или наоборот затвердеть — земли. Думаю, что с этим все понятно.

Просто тому или иному магу легче взаимодействовать с какой-то определенной энергией. И это не просто так. Склонность к определенной стихии сказывается на чертах характера. Или же наоборот. Например, маги земли более основательны, последовательны и серьезны, чем маги воздуха или огня. Огненные более вспыльчивы, но быстро отходят. Гнев огненных магов порой бывает разрушительным, но если знаешь, как с этим справляться, то такого мага можно успокоить очень просто. Водяные — мягкие, обволакивающие, практически никогда не отступающие от своих замыслов и решений. Воздушные маги легки в общение, их проще подвигнуть на какие-нибудь безумства. Если им предоставить железные аргументы, то они спокойно могут изменить решение, которое минуту назад считали единственно верным. Характер так влияет на выбор стихии или же наоборот — не знаю.

Разжечь костер, наполнить ванную водой, очистить спальное место с помощью небольшого порыва ветра. Все это стихийная магия.

Но магия на стихийной не заканчивается.