Не только генералу — почти всем поступок Цыганова показался странным, ведь служба в уголовном розыске — самая трудная. В аналитическом отделении, куда был направлен Александр, ему приходилось иметь дело главным образом с документами, зачастую весьма сложными, со всем тем, от чего большинство сотрудников, молодые особенно, открещивались всеми правдами и неправдами. Но ведь именно благодаря терпеливому отношению к «бумажкам», исследованным не раз и так и эдак, Цыганову удалось, еще работая в ОБХСС, раскрыть главное в деле Меликяна — источники и поставщиков ворованного сырья.

Поначалу и в угрозыске начальство использовало эти способности Цыганова, однако чем дальше, тем чаще просил он, чтоб его подключали непосредственно к розыску. Иногда ему шли навстречу, вот как в этом случае, и, конечно же, Александру очень хотелось, если не отличиться, то во всяком случае доказать всем, что в угрозыск он перешел не зря.

— Наш самолет идет на посадку, — объявила по радио стюардесса.

Александр посмотрел в круглое окошко, увидел большой город, раскинувшийся у подножья высоких гор. Он нащупал у ног свой портфель, расстегнул куртку, сделал вид, будто роется в боковом кармане, а на самом деле — поправил под мышкой кобуру с пистолетом, съехавшую на спину.

Шевельнулось в душе предчувствие опасности, риска, но Александра оно лишь взбодрило. Ради этого он и просился так настойчиво со спокойной должности «специалиста по тройной бухгалтерии» в уголовный розыск.

3

Подполковник Валиев не сомневался в том, что во Фрунзе проявят и обычное гостеприимство, и окажут всю возможную помощь ташкентским коллегам, однако, ценя собственную независимость и не желая добавлять хозяевам хлопот, отправил в столицу Киргизии своим ходом служебную «Волгу».

Был Санджар Валиевич по праву всеобщим любимцем в угрозыске, а для молодежи, если и не кумиром, то уж образцом для подражания наверняка. За спиной у подполковника была не одна лишь отвага и уверенность в себе, но и фронтовой опыт. Смерти в глаза он смотрел на войне сотни раз, в двадцать лет разведчик Санджар Валиев был отмечен пятью боевыми наградами. Возможность гибели не пугала его, однако с фронта вынес он и обостренное чутье опасности, и умение действовать осторожно и осмотрительно. Каждый оперативник стремился попасть к нему в группу, и Александр Цыганов был рад и горд, что будет сейчас работать в Киргизии с «самим» Валиевым.

До прибытия товарищей Валиев обсудил с ответственными работниками фрунзенской милиции план предстоящей операции во всех его деталях. В помощь ташкентцам была назначена группа во главе с майором Токсановым. Дело свое они знали хорошо, однако за три дня ни им, ни ташкентской группе не удалось обнаружить ничего такого, что хоть как-то натолкнуло бы на следы грабителей. И все же Валиев был убежден, что так ли, иначе ли преступники себя проявят. Конечно же, они могут появиться в гостинице, в ресторане. Могут выдать себя, обменивая похищенные облигации в сберкассе или совершая дорогие покупки в тех же ювелирных магазинах, — всего не предусмотришь, но не следует пренебрегать и другими возможностями, чтобы обнаружить их. Ну вот, хотя бы — дела об угоне автомашин. Валиев попросил, чтобы эти дела доставили ему на ознакомление, и сразу же «зацепил» один угон. О нем сообщили из Джамбула. Там был украден «Москвич-412», номерной знак на нем преступники несколько раз сменили, снимая на стоянках таблички с машин, главным образом — иногородних, а затем, как свидетельствовали факты, отправились на этом автомобиле в Киргизию.

Валиев сопоставил даты; получалось вполне вероятно: «гастролировали» в Джамбуле, по пути во Фрунзе, те же бандиты, которые ограбили сберкассу. А главное, уж очень был схож «почерк». Прежде всего — манипуляции с номерными знаками. Затем: в Джамбуле действовали тоже трое. Нелогичным представлялось то, зачем, завладев «Москвичом», они совершили, как бы походя, еще несколько квартирных краж в Джамбуле, однако Валиев прикинул, по скольку же пришлось после ограбления сберкассы на долю каждого бандита, и вышло, что это далеко не та сумма, на которую они, видимо, рассчитывали. Ну что такое 700—800 рублей для матерого волка, привыкшего свободно тратить тысячи!

Так рассуждал Валиев вслух, отвечая на возражения майора Галкина, старшего инспектора, привыкшего, что было иногда не так уж худо, подвергать прежде всего сомнению любое доказательство или версию.

— Что ж, — после долгого молчания, что было также свойственно ему, заключил Галкин, — такой вариант был бы весьма вероятен, но не в обычае бандитов идти после опасного дела на пустяковое, на котором и попасться-то проще. Ну, что они взяли в квартире? По сути — мелочишку…

Галкин сидел у стола, придвинув к себе пепельницу, а Валиев — в кресле, глядя в упор на майора, но, казалось, не видя его. Это означало, что подполковник опять ушел в свои мысли. Произнес он, правда, нечто совершенно неожиданное для Галкина:

— В номере у нас — телевизор, а мы так ни одной передачи не посмотрели. — Подошел к аппарату и щелкнул выключателем. Замелькали полосы, появилась симпатичная девушка-диктор. С улыбкой сообщала она о новинках моды, появившихся в центральном универмаге. — А что, Владимир Степанович, если тебе проехаться по трассе Фрунзе — Джамбул? — спросил вдруг Валиев.

— Надеетесь, Санджар Валиевич, что преступники оставили на дороге важные следы? — с сомнением спросил Галкин. — Учтите: по шоссе проносится тысяча машин в час.

— Попробуем все-таки, — сказал Валиев, и тут же в голосе его появилась нотка приказа. — Собирайся, Владимир Степанович. Время пока работает на них. Не забывай.

Однако и поиски вдоль трассы Фрунзе — Джамбул пока ничего не давали. Возникало странное впечатление, будто люди, ехавшие на похищенном «Москвиче», не заходили не только в кафе и рестораны, но даже в придорожные столовые, а ночевали, очевидно, в машине: ни в гостиницах, ни в частных домах никаких сведений о них не было.

В Джамбуле Галкин со свойственной ему дотошностью разузнал все, что только можно было, о квартирных кражах. Он сам побывал на местах, разговаривал подолгу с хозяевами, но для себя почерпнул из этих бесед, к сожалению, очень мало, и вот, уже возвратившись в следственный отдел милиции, Галкин попросил протоколы допросов, которые еще не были подшиты к делам.

— Да там ничего нового нет, — заявил ему усталый следователь. — Все показывают одно и то же.

Но он все-таки нашел! В показаниях медсестры Джумакуловой (она возвращалась в поликлинику от больной пенсионерки) мелькнула подробность, которая заставила Галкина насторожиться. Он даже вслух воскликнул, не сдержавшись:

— Так, так!..

Начинались показания Джумакуловой так же, как у всех остальных (тут усталый следователь был прав): она видела троих парней, которые с портфелями и чемоданами в руках вышли из подъезда. Неподалеку стоял «Москвич». В нем сидела девушка. (Тут Галкин и произнес свое «так, так…»). Как выглядели парни, Джумакулова не запомнила, а вот девушка была настоящая красавица. Лет девятнадцати, не больше. Милое лицо, высокий лоб, светлые волосы рассыпаны по плечам. В ушах — крохотные серьги с яркими рубинами.

— Откуда взялась девчонка? — рассуждал Галкин на протяжении всего пути во Фрунзе и, верный себе, так и не нашел версии, которая казалась бы ему безукоризненной.

— Да, — произнес в раздумье и Валиев, когда Галкин доложил ему о результатах своей поездки, — если девушка — их сообщница, то почему ее не было с ними в Ташкенте, когда они грабили сберкассу?

— Полагаю, что они сознавали, на какой риск идут, — откликнулся Галкин (он и этот вариант успел обсудить наедине с собой), — и опасались, что девчонка испугается, заорет чего доброго и выдаст их.

— Ну, а почему же тогда участвовала девушка в квартирных кражах? — возразил Валиев.

Галкин лишь поморщился, отчего стал на миг старше своих сорока лет.