До конца маршрута восемь остановок. На одной из них надо выйти. На какой именно, он не знал: это зависело не от него. Значит, садиться не стоит. Он остался на задней площадке, окинув рассеянным взглядом полупустой вагон, углубился в газету. Бои в Лаосе… Международный съезд хирургов… Стройтрест приглашает на работу главного бухгалтера…

Прямо на него шел высокий, очень худой мужчина в куртке и кирзовых сапогах.

— Пожалуйста, ваш билетик, — мягко, но настойчиво повторил контролер.

Куда запропастился этот проклятый билет? Только что держал его в руках.

Сидящая неподалеку девушка с удивлением, к которому примешивалась жалость, посмотрела на него. По-видимому, зайцы в ее представлении выглядели иначе.

Ему вдруг стало нестерпимо стыдно.

— Служебный у меня… — одними губами шепнул он.

— Служебный? — громко переспросил контролер. Пассажиры оглянулись. — Прошу предъявить.

Предъявлять не пришлось. Трамвай остановился, и он увидел, что надо выходить. Бросился к выходу, однако «кирзовые сапоги» преградили ему путь.

— Штраф платите! — схватив его за руку, шумел контролер.

Еще три секунды ушло на то, чтобы бросить на пол вагона заохавшего от боли контролера и выскочить из трамвая.

Он оглянулся, — улица была пустынна, вправо уходил темный узкий переулок. Кажется, туда. Прислушался и не спеша пошел вдоль невысокого забора. По ту сторону что-то загремело. «Пустое ведро», — подумал он. Перемахнуть через забор оказалось делом несложным. Но это было последнее, что он успел: тяжелый удар обрушился ему на голову. Он покачнулся, медленно опустился на колено и рухнул на землю…

— Как чувствуешь себя? — Туйчиев положил на тумбочку пакет с фруктами и склонился над кроватью.

— Хорошо, — одними губами прошептал Танич. — Извините, Арслан Курбанович… Сплоховал я… — он мотнул туго забинтованной головой.

— Ничего, все будет в порядке, — ободряюще улыбнулся Арслан.

— Найдите контролера… Я лежал тут, думал… Насколько позволяет разбитая голова, — Танич поморщился от боли, помолчал. — Наверняка он заодно с ним, с Самохиным…

Арслан удивленно вскинул брови.

— Да, да… Билеты проверил только у двух и пошел прямо на меня, а в вагоне ведь было человек двенадцать… Мимо прошел. — Танич закрыл глаза. — Мочки у него нет на правом ухе… Кирзовые сапоги.

— Я все понял, Лева. Сделаем как надо. Выздоравливай, — он дотронулся до руки Танича. — Ребята большущий привет тебе передают.

Из больницы Туйчиев поехал в трамвайно-троллейбусный трест, зашел в отдел кадров.

По приметам, сообщенным Таничем, начальник отдела, полная женщина с большими усталыми глазами, сразу же поняла, что речь идет о контролере Есипове, и протянула Туйчиеву его личное дело.

— Один из лучших наших работников. Шестнадцать лет на линии, — пояснила она.

Минут через сорок в маленькую комнату, в которой разместился Туйчиев, вошли двое мужчин. В одном из них без труда угадывался Есипов. Он радостно улыбнулся и подошел к следователю, протягивая ему руку.

— А где ваш товарищ? — спросил контролер…

— Наверное, скоро подойдет, — успокоил его Арслан.

— Простите, — сказал второй мужчина. — Я председатель месткома Гафуров. Сотрудников сейчас собирать или позже?

«Что за чертовщина? — удивился Арслан. — Какой-то спектакль», — но ничем не выдал своего удивления.

— Со сбором пока подождем, — ответил он.

Гафуров извинился и вышел.

Туйчиев смотрел на сияющего, как начищенный пятак, Есипова, потирая подбородок.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло позавчера вечером в трамвае? — попросил он.

— Охотно. Я помог задержать преступника. Правда, он вырвался и пытался убежать, но его поймали.

— А поподробнее можно?

— Значит, так. Я вошел с передней площадки, там стоял сотрудник милиции.

— Кто?

— Ваш сотрудник, он был в штатском, стоял ко мне вполоборота и смотрел в зеркало, которое в кабине вожатого: ему оттуда весь вагон виден. — Есипов понимающе хмыкнул. — Уголовный розыск, говорит, не поворачивайтесь. Видите, на задней площадке парня в кожаной куртке, газету читает? Это опасный преступник. Попытайтесь задержать. У него билета нет. А мы подоспеем. Ну, я и попытался, — контролер кашлянул и, скривившись, потрогал шею. — Болит ужасно, всю ночь не спал.

— Откуда вам известно, что его поймали?

— А как же, — удивился Есипов, — он мне сам сказал.

— Кто он?

— Ну, сотрудник ваш. Встретил я его вчера часов в восемь вечера, совершенно случайно, у дома свояка, — объяснил Есипов. — Он еще меня не заметил, так я окликнул его. Обрадовался: спасибо, говорит, помогли вы нам очень. Приедем завтра к вам на работу, соберем всех и поблагодарим от лица службы.

— Где живет ваш свояк?

— На улице Ломоносова. А что? — забеспокоился контролер.

Туйчиеву вдруг стало смешно. Он представил себе, как самбист-разрядник Танич бросил через бедро Есипова, как тот ворочался ночью, держась за шею, а утром пришел на работу уверенный, что его будут чествовать. Чествовать за то, что он помешал лейтенанту милиции Таничу задержать преступника! Впрочем, улица Ломоносова — это уже кое-что. Если возьмем там Самохина, то можно и поблагодарить. От лица службы.

Когда они подъехали вечером к дому Туйчиева, Николай предложил:

— А что, если завтра махнуть в горы? На лоно природы.

— Какие горы?! — замахал руками Арслан. — Вечно ты со своими экспериментами лезешь. Я выспаться хочу в выходной.

В половине восьмого утра в квартире Туйчиевых раздался звонок.

К телефону подошла Рано.

— Рано, доброе утро! Глава семьи еще спит?

— Здравствуй, Коля. Что-нибудь случилось?

— Да. Вы едете в горы, — весело зазвучал голос Соснина. — Разве ты не знаешь? Играй подъем, через пятнадцать минут мы со Светой будем у вас.

— В горы? Сейчас? — удивилась Рано. — Первый раз слышу.

Но Николай уже положил трубку.

При слове «горы» Шухрат молниеносно спрыгнул с кровати и подбежал к матери.

— Мам! Я с вами, я с вами, — жалобно заныл он.

— Подожди, — строго сказала она и пошла будить мужа. — Вставай, Арслан. Ты, оказывается, обещал Коле, что мы поедем сегодня в горы. А мне ничего не сказал.

Арслан открыл глаза: «Ну и тип этот Соснин. Сделал вид, что не слышал, как я отказался вчера вечером».

Через час старенький «Запорожец» Соснина с уложенными на багажнике лыжами мчался по загородной трассе. Когда они вышли из машины, их со всех сторон окружил морозный солнечный мир. Справа открылась величественная панорама белых гор, вершины которых уходили в синее небо. Прогретый солнцем морозный воздух слегка пощипывал щеки. Здесь, в излюбленном месте отдыха горожан, было шумно и многолюдно.

— Смотрите, какая прелесть! — воскликнула Светлана.

— А я еще не хотел ехать, — вздохнул Николай, помогая девушке закрепить лыжи. — Спасибо Арслану.

Все засмеялись, а Туйчиев бросил в него снежок.

Вскоре они разделились: Соснин с Рано — более опытные лыжники — поехали по подвесной дороге вверх. Арслан, Светлана и Шухрат остались внизу.

Светлана в кокетливой шапочке, щегольского покроя куртке, из открытого ворота которой выглядывал шарф, была хороша.

«Что-то затягивается у них со свадьбой на неопределенный срок», — думал Арслан, глядя на раскрасневшуюся девушку.

— Не отставай, сынок, — крикнул он увязшему в снегу Шухрату и спросил: — Как дела, Света? Давно я тебя не видел.

— Спасибо, Арслан Курбанович, хорошо.

— На всех фронтах хорошо? — многозначительно уточнил Туйчиев.

— Смотрите, вот они! — вскрикнула девушка, не отвечая на вопрос, и показала заиндевевшей варежкой вверх.

Арслан поднял голову: левее их, с крутогора, на бешеной скорости пронесся Соснин, а вслед за ним Рано.

— Во дают! — восторженно закричал Шухрат и помахал рукой.

Мастерски затормозив на полном ходу, Соснин взметнул белое облачко снега и стал ждать Рано.