Лицо Синего на миг отразило растерянность.

- Прости, не думал, что это тебя раздражает.

- Дело не в этом, - нахмурилась я, чувствуя, как в висках снова зарождается пульсация, обречённая скормить меня страшной головной боли.

Это происходило каждый раз, когда я пыталась разобраться в собственных мыслях и чувствах, разложить всё по полочкам, упорядочить, сложить новые кусочки в старую картину - и раз за разом терпела неудачу. Головная боль ещё ни разу не давала довести начатое до конца.

- Просто мне думается, мы всё обсудили и нет смысла тревожить души мёртвых.

Мои слова заставили лицо парня наполниться пониманием.

- Ты права, - вздохнул он, опустив взгляд. - Самому тяжело говорить об этом, но никак не могу остановиться. Я уже дюжины раз прокрутил события того круга, и всё равно у меня такое ощущение, будто я чего-то не сделал, может даже ошибся. Помнишь, я сказал, что встретился с ин Гермом сразу после трагедии и он сказал, что все мы отлично поработали?

Я кивнула.

- На самом деле я сам отыскал его и спросил, видел ли он записи и считает ли он, что мы что-то упустили. Он сказал, что мы всё сделали правильно, но... не знаю, Юна. Просто это сводит меня с ума. Ты видела, какими крохами они все были? - он продолжил, не ожидая ответа: - До сих пор не могу поверить в случившееся.

- Ты зря себя коришь, мы действительно сделали что могли, - я сама не знала верю я в то что говорю или нет. - Мы только учимся. Наши знания и умения ограничены.

- Знаю. Мы немногое могли и оттого так мало сделали. И всё же, думая, как много сделал капитан, не устаёшь сомневаться, что сам сделал недостаточно.

- А что он сделал?

Кэртис одарил меня одним из тех удивлённых до глубины души взглядов.

- Ты разве не знаешь?

Я подёрнула плечами.

- У меня здесь не так много друзей, да и с капитаном не всегда получается поговорить.

Пусть думает, что хочет. Я чувствовала, что порядком раздосадована и вовремя не сумела с этим справиться, позволив словам сорваться с губ, но ничего не могла с этим поделать.

- Э, прости, - смутился он, кажется, заметив мои истинные чувства. - Я так привык, что все вокруг об этом только и говорят, что как-то не подумал, - сконфуженно закончил он.

- Так что там говорят? - вдохнула я поглубже, спросив настолько миролюбиво, насколько могла. Кэртис никогда не был требователен к другим и потому тут же посвятил меня в подробности:

- Ран Дарий Альрон как раз вёл небольшое сражение в области Триллита, находясь в сцепке с Зигмой, когда вдруг оповестил мостик и остальных о гиперпрыжке. Это было настолько неожиданным, что всем оставалось только ощутить едва заметную волну выравнивателя, сглаживающего искажения во внутренней части корабля, а затем мы вдруг прыгнули в неизвестный квадрант. Говорят, что каким-то образом капитан вычислил нападение на пассажирский транспортник, перевозивший в тот момент детей на Матеру. Тандерцы этого не ожидали, но всё же успели выпустить первый залп, Зигма возникла на линии огня недостаточно быстро и потому были жертвы, но если бы не капитан... - прилив вдохновения, разрумянивший щеки Синего, словно иссяк на полуслове.

Что могло случиться, если бы Зигма не появилась вовремя, было легко догадаться.

- Я помню его в Оздоравливающей.

Кэртис активно закивал:

- Как только нам удалось пристыковать корабль, Зигма снова прыгнула. Ты не представляешь, насколько быстро всё случилось. Стоило повреждённому транспортнику оказаться на борту, как бригада ликвидации открытой аварии, техники, инженеры и все остальные кинулись выполнять своё дело. То есть ты понимаешь, что каждый получил сообщение с инструкциями на личный комм, исходя из оценки Зигмы масштабов аварии? Ни один кун не был потерян, - глаза Кэртиса горели. - Но это ещё не всё. Пока мы справлялись с последствиями своими силами, капитан вернулся на место локального сражения и закончил прерванный бой, не бросив остальных. А в нашу сторону уже летели транспортники с других станций, чтобы взять часть детей. Говорят, они получили сигнал о помощи ещё до гиперпрыжка!

Грудь Синего, скрытая простым кителем, высоко вздымалась.

- А после капитан лично спустился в Оздоравливающую, чтобы помочь. И когда я думаю, как много смог сделать один ратенмарец, пусть и самый лучший из нас, я не могу не думать о том, как мало сделал я, - восторженный взгляд неуловимо перетёк в страдальческий.

Я отчётливо видела, насколько сильно капитан вдохновлял Кэртиса. Синий считал, что ран Дарий Альрон и его семья подарили Ратенмару новую жизнь, но каково это было - находиться так близко к собственному кумиру и неустанно слышать о его геройских подвигах, сравнивая его с самим собой. Но Кэртис не просто восхищался или завидовал, он и сам стремился к тому, чтобы сделать всё от него зависящее.

- Ты сделал столько сколько смог, а в будущем сделаешь ещё больше. Пусть наша помощь была небольшой, но представь, что те дети, которым мы помогли, имели все шансы погибнуть, не окажись мы рядом.

- Спасибо, Юна, - после долгой паузы кивнул мне Кэртис с робкой улыбкой на губах.

Уже возвращаясь в каюту, я думала, что в тот круг, после трагедии, капитан не позвал меня для внеочередного энергообмена. Сомнений в том, что он потратил уйму энергии, у меня не оставалось благодаря рассказу Кэртиса. Но он всё же не позвал.

***

- Как твои занятия? - однажды спросил меня ран Альрон.

Он никогда ни о чём не спрашивал - просто раздавал указания и приказывал.

- Всё хорошо.

- Тебе интересно?

Такие вопросы задавала мне мама, когда я только присоединилась к небольшой группке ребят в Альмене. Должно быть она искренне переживала, приживусь ли я на новом месте.

Но зачем меня спрашивал капитан?

- Вполне.

Больше он ничего не сказал, позволив тишине привычно расколоть мир на две половины. Одна находилась с той стороны, где лежала я, порядком обессиленная после энергообмена, другая - где вытянулся он. Только во время обмена наши миры перемешивались ненадолго.

- Зачем вы отправили меня учиться? - задала я давно мучивший меня вопрос.

- Почему бы нет, - прозвучал безразличный ответ.

- Я считала, что в положение Хранящей входит весьма узкий круг обязанностей.

С того самого момента, когда я впервые позволила себе огрызнуться, я перестала умирать от страха в присутствии капитана и могла спросить то, что действительно крутилось в голове. Опасность и напряжение всё ещё сопутствовали каждому сказанному в его адрес слову, но молчать я больше не собиралась.