Друзья знали о причине такого рвения и не задавали лишних вопросов. Они только старались, как могли, поддержать Ариану и избавить ее от лишних по их мнению мыслей.

Шли месяцы, но обстановка в Макеше по-прежнему оставалась напряженной. Казалось бы, лекарство найдено, нужно лишь снабдить им всех страждущих. Но не тут-то было. Центр, Зеленый Мыс и Тихая Обитель проявили гражданскую сознательность и заботу о собственном здоровье. Наибольшие опасения вызывали Задворки и, как ни странно, Доки. Там росли беспорядки и смертность. Дошло до того, что районы становились изолированными и проникнуть в них можно было лишь по специальному разрешению Магистрата. Попытки целителей обойти дома в неблагополучных районах и исцелить больных ни к чему не привели. Люди, чья подозрительность и неверие были обострены болезнью, не желали не то, что принимать непонятное снадобье, но даже разговаривать. Более того, жизни самих целителей в этих районах подвергались опасности. Не со стороны болезни, а от самих жителей. Неприязнь граждан Задворок переросла в ненависть к благополучным жителям других районов.

Но поговаривали и о другой категории больных. Тех, кто не желал принимать лекарство, изготовленное магическим образом. Таких было немного, для людей существование магии было обыденным и привычным, но тем сильнее неприятие этого владело отдельными гражданами. Такие люди предпочитали умереть от болезни, чем очернить себя использованием магических средств исцеления. И это упрямство вызывало сильное беспокойство.

Эти слухи проникли и в Академию, которая до сих пор была изолирована от внешнего мира. Никто не мог сказать, откуда это взялось, но в перерывах между занятиями студенты горячо обсуждали происходящее в Макеше, предлагая свои методы и способы исцеления.

— На Задворках всегда было неспокойно, — утверждал Питер Оуэн за обедом, завладев вниманием добровольных слушателей, — помните, все беспорядки в городе начинались именно там?

— Да там собралось одно отребье, — презрительно заметил его сосед, — такие постоянно всем недовольны, оттого и бузят. Хорошая мысль — запереть ворота и никого оттуда не выпускать. Чем меньше таких людей останется, тем лучше.

— Да как ты можешь такое говорить! — возмутилась Беллинда Хиггс, сидящая напротив, — там живут и обычные люди, которые не виноваты в беспорядках. К тому же, почему ты думаешь, что бедняки не имеют права на существование? Они такие же, как и мы.

— Да, только у них нет денег, — вставил Сэм Кэсслер.

— Отсутствие денег — не порок, а несчастье, — продолжала настаивать девушка, — и между прочим, такое может случиться с любым из нас. Никто не застрахован от разорения.

— Золотые слова, — подтвердил Питер, доедая кашу.

— Дело даже не в этом, — заговорил Марк, вмешиваясь в спор, — нужно погасить все очаги распространения болезни, иначе мы так и будем жить в страхе перед ней. Закрытые ворота — это полумеры. Кто знает, какими путями путешествует зараза?

Марк рассуждал здраво, тем более, что его отец, занимающий важный пост в Магистрате, думал точно также и часто говорил на эту тему дома. Стало быть, мнение Марка было и мнением городской управы, то есть, тем, чего придерживались власти.

— Но есть и другие, — вспомнил Питер, — те, кто не хочет принимать лекарство, руководствуясь иными соображениями. Это, скажу я вам, вообще ни в какие ворота не лезет.

Беллинда покачала головой.

— Не понимаю, как можно быть таким твердолобым. Отрицать существование магии, когда она здесь, прямо перед носом. Ее можно даже потрогать. До какой степени нужно закоснеть в своих принципах! Ужасно.

— Лучше умереть, чем допустить, чтобы магия тебя исцелила, — фыркнул Сэм, — дурные какие-то принципы. По мне, так собственная жизнь дороже.

— Это ты так думаешь. Но ведь ни для кого не секрет, что такое случается. И не только из-за магии. Сколько людей в прежние времена были готовы умереть, лишь бы не поступиться своими религиозными убеждениями.

— Так что, по-твоему, неприятие магии — это новая религия? — недоверчиво осведомился Питер.

Беллинда пожала плечами:

— Я не знаю, что это. Но я не удивлюсь, если так.

— Ерунда, — сказал Марк, — какая это религия! Дурость сплошная, вот и все, проистекающая от элементарной зависти. Магия — это сила и власть, притягательные составляющие. Кто может устоять перед ними? Никто. Но магия либо есть, либо нет. Отсюда зависть и ненависть.

— Марк, ты рассуждаешь как по-писаному, — хмыкнул Сэм.

— Это элементарная вещь. Ты и сам мог бы до этого додуматься.

— Да, с такими способностями тебе прямая дорога в Магистрат, — усмехнулся Питер.

— Все-таки, я хочу вернуться к эпидемии, — вмешалась Беллинда, — с подобным положением вещей следует как-то бороться. Куда смотрит тот же Магистрат?

— Это не так просто. Что прикажешь делать? — сдвинул брови Марк, — в район Задворок было послано десять целителей с лекарством. Вернулась лишь половина. Некоторые серьезно ранены. Предлагаешь ввести туда войска? Солдаты тоже люди, они тоже боятся заразы.

Студенты помрачнели.

— Отвратительное положение, — пробормотал Питер, — но должен же быть какой-нибудь выход!

— Может быть. Возможно, кое-что уже придумано и даже осуществляется. Но все это находится под строжайшим секретом. Подобные вещи никогда не становятся достоянием гласности.

Все уставились на Марка большими глазами.

— Ты что-то знаешь?

— Я же сказал: может быть.

— «Может быть», — фыркнул Сэм, — кому ты это рассказываешь, ведь твой отец служит в Магистрате. Уж ты-то знаешь точно.

— Я не имею права разглашать подобные вещи, — отрезал Марк.

— А как насчет отрицающих? — полюбопытствовала Беллинда, — их нельзя уговорить принимать лекарство, разве что, вливать силком.

— Я представляю себе это, — протянул Питер, — избавьте меня от этого удовольствия.

— Не одни Задворки вызывают беспокойство, — сказал сосед Питера по имени Леон, — что творится в Доках? Там беспорядки похлеще. Эти, как их, Безбашенные моряки.

— Бесшабашные, — поправила его Лу тихо.

— Какая разница! Дело в том, что они почти полностью подчинили себе Доки. Может быть, там не так много заразы, зато куда опаснее. Туда бы войска ввести.

И все с интересом взглянули на Марка. Тот насупился.

— Уставились, как будто я ими командую. Понятия не имею, что там намерены делать. Знаю только, что с моряками всегда были сложные отношения. Никогда не предпринимались попытки полностью их ликвидировать.

— А почему?

— Как наивно, — Сэм скорчил гримасу, — да потому, что кому-то в Магистрате это выгодно. Контрабанда, господа, контрабанда.

— Но ведь властям Макеше контрабанда как раз не выгодна, — удивилась Беллинда.

— Да неужели? Ты подумай, какие пошлины нужно платить за легальные товары. Бесшабашные моряки берут куда дешевле. А уж потом, цены на товары в городе повышают до необходимого уровня. Обычная практика.

— Тебе бы в казначейство, — съязвил Марк.

Подобные разговоры были не редкостью в Академии. Происходящее в Макеше обсуждалось серьезно и с горячностью, поскольку тех, кто был равнодушен к этому, было мало. Слишком много здесь было жителей города, и его проблемы они принимали близко к сердцу.

Ариана никогда не принимала участия в этих беседах-спорах. И не потому, что ей было нечего сказать. Но подобная болтовня была для нее слишком болезненной. Конечно, из-за родителей. Их и им подобных называли отрицающими. Скажи о таком вслух, резонанс был бы до небес. Друзья, правда, знали об этом, но помалкивали, сочувствуя подруге.

Девушка прекрасно представляла себе реакцию своих родных на лекарство. Никто из них не прикоснулся бы к подобному зелью. Неужели, они в самом деле предпочли бы умереть? От подобной мысли внутри Арианы все сжималось. Это было просто чудовищно.

Оставалась одна надежда, что ситуация в Доках не столь напряженная, чем на Задворках. Говорили, что больных там немного и они все на излечении. Ну, почти все. А Бесшабашные моряки девушку не пугали. Она с этим жила целых двенадцать лет. Доки всегда были их территорией. Боишься же того, чего не знаешь. Жители Доков давно привыкли сосуществовать с полулегальными контрабандистами, это стало обыденным.