Короткие арпеджио.

Промчались годы каучукового бума, и великие пионеры наших земель, те самые, что с севера на юг и с востока на запад избороздили амазонские дебри в поисках желанного каучука, достойно, как истинные спортсмены, стали соревноваться на благо нашего города: кто построит дом из самых высокохудожественных и дорогих современных материалов. Тогда-то и появились на свет мраморные особняки с фасадами и портиками, украшенными изразцами, с резными балконами, так красящими улицы нашего Икитоса и напоминающими нам о золотых годах Амазонии и о словах поэта нашей матери-Родины, сказавшего: «Любое прошлое — лучше настоящего». Итак, одним из этих пионеров, одним из великих Господ каучука и авантюры был миллионер и наш славный соотечественник дон Ансельмо де Агила, который, как и многие ему подобные, имел обыкновение путешествовать по Европе для удовлетворения томившего его беспокойства и жажды просвещения. Итак, в одну прекрасную и суровую европейскую зиму — вот, наверное, дрожал там наш лоретанин! — дон Ансельмо де Агила прибыл в немецкий городок и поселился в небольшой гостинице, которая властно привлекла его внимание и очаровала современным комфортом, дерзостью очертаний и своеобразной красотой, ибо была построена целиком и полностью из железа. Что же сделал наш земляк, дон Агила? Ничтоже сумняшеся и всем сердцем любя свое милое отечество, что вообще характерно для наших соплеменников, он сказал себе: это замечательное произведение архитектурного искусства должно находиться в моем родном городе, Икитос достоин его, и оно нужно Икитосу, дабы увенчать его изящество и величие. И наш расточительный лоретанин взял да и купил немецкую гостиницу, построенную великим Эйфелем, отвалив за нее столько, сколько запросили. Потом велел разобрать ее на части, погрузил на корабль и привез в Икитос со всеми гайками и шайбочками. Это был первый в истории дом из готовых конструкций, дорогие радиослушатели. Здесь его снова собрали самым тщательным образом под любовным присмотром дона Агилы. Теперь вы знаете, как очутилось в Икитосе это удивительное, не имеющее себе равного в мире произведение искусства.

И в качестве анекдотического комментария можно лишь добавить, что в своем симпатичном и благородном стремлении украсить лицо родного города дон Ансельмо де Агила действовал несколько опрометчиво, не смекнув, что материал, из которого сделан дом, вполне годится для полярных стуж высокообразованной Европы, но вовсе не так хорош для Икитоса, где здание из металла при наших температурах, как известно, может породить серьезную проблему. Так оно, к несчастью, и получилось. Самый дорогостоящий дом в Икитосе оказался негодным для жилья, ибо солнце превращает его в раскаленный котел, и невозможно притронуться к его стенам, чтобы не обжечься до волдырей. Дону Агиле ничего не оставалось, как продать этот дом одному своему другу, каучуковому дельцу Амбросио Моралесу, который полагал, что сможет вынести адское пекло Железного дома, но и у него ничего не вышло. Итак, каждый год здание переходило из рук в руки, пока не нашли идеального выхода: превратили его в Городской клуб Икитоса, который пустует в дневные часы, когда Железный дом раскаляется, словно печь, и оживает, наполняясь нашими прелестными дамами и замечательными кавалерами по вечерам, в прохладное время суток, когда он остывает и становится гостеприимным. Однако Синчи полагает, что из уважения к его славному создателю Железный дом следует передать муниципалитету и превратить в своего рода музей, посвященный тем славным временам, которые некогда знавал Икитос, поре каучукового бума, когда это драгоценное черное золото сделало Лорето экономической столицей страны. На этом, дорогие слушатели, мы заканчиваем наш первый раздел НЕМНОГО О КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ.

Короткие арпеджио. Объявления, магнитофонная запись:

60 секунд. Короткие арпеджио.

А сейчас наши КОММЕНТАРИИ. Прежде всего, дорогие радиослушатели, поскольку тема, которую я хочу затронуть сегодня (вопреки собственному желанию, но повинуясь долгу истинного журналиста, лоретанина, католика и отца семейства), чрезвычайно серьезна и может оскорбить ваш слух, убедительно прошу увести от радиоприемников малолетних дочерей и сыновей, ибо с прямотой, свойственной мне и сделавшей программу «ГОВОРИТ СИНЧИ» оплотом правды, которую плечом к плечу отстаивают все амазонцы, я буду говорить о недостойных фактах и называть вещи своими именами, как это делал всегда. Я заявляю об этом во весь голос и спокойно, как человек, за которым — весь народ, как человек, выражающий молчаливое, но недвусмысленное мнение большинства.

Короткие арпеджио.

Несколько раз деликатно, чтобы никого не обидеть, ибо таково было наше желание, мы намекали в нашей программе на обстоятельство, ставшее причиной скандала и вызвавшее негодование всех честных, достойных и высоконравственных жителей нашего города. Мы не хотели впрямую и открыто нападать на это позорное обстоятельство, потому что наивно верили — в чем не стыдимся признаться, — что повинные в этом надругательстве поразмыслят и поймут раз и навсегда, какой огромный моральный и материальный ущерб нанесло Икитосу их неумеренное выколачивание прибыли, их меркантильный дух, не знающий преград и ни перед чем не останавливающийся во имя достижения своекорыстных целей, во имя того, чтобы без устали обогащаться, набивать мошну, даже если для этого приходится прибегать к запретным средствам — торговле похотью и развратом, своими собственными и чужими. Некоторое время назад мы, натолкнувшись на непонимание ограниченных людей, проявили наше единство на этих самых волнах, где я выступаю, и повели кампанию в интересах цивилизации с тем, чтобы положить в Лорето конец обычаю во имя очищения сечь детей после Славной недели. И думаю, мы внесли свой вклад, свою крупицу, чтобы этот обычай, стоивший стольких слез нашим детям, а некоторых даже нравственно изуродовавший, был искоренен в Амазонии. Случалось, мы выступали и против заразы суеверий, которая под личиной Братства охватила Амазонию и усеяла нашу сельву распятыми невиновными тварями, в чем повинны глупость и невежество определенной части нашего населения, которыми пользуются лжемессии и псевдо-Иисусы, набивая собственные карманы и удовлетворяя болезненное стремление к популярности, неуемное желание завладеть и управлять толпою в угоду своим садистским, антихристианским наклонностям. Мы выступали, не боясь быть распятыми на Пласа-де-Армас, что предрекали нам трусливые анонимки, которыми нас ежедневно забрасывали, полные орфографических ошибок, оставленных рукой храбрецов, привыкших из-за угла швырять камни, и мастеров лаять из подворотни. Не далее как позавчера у дверей собственного дома, когда мы выходили, направляясь на работу — в поте лица добывать хлеб насущный, — мы наткнулись на распятого котенка — варварское и коварное предупреждение. Но ироды нашего времени ошибаются, если думают, будто могут заткнуть рот Синчи, запугать его. На волнах нашей передачи мы будем продолжать и дальше сражаться с невежественным фанатизмом, с религиозными преступлениями этой секты, заклиная власти арестовать так называемого брата Франсиско, этого амазонского антихриста, который, мы надеемся, в скором времени будет гнить за решеткой, как рьяный и сознательный вдохновитель детоубийства в Моронакоче, а также различных неудавшихся убийств путем распятия на кресте, имевших место в последние месяцы в разных селениях на территории нашей сельвы, зараженной фанатизмом «братьев», и отвратительного распятия на прошлой неделе в миссии Санта-Мариа-де-Ньева старого Аревало Бенсаса, что тоже является делом рук преступных «братьев».

Короткие арпеджио.

Ныне, с той же твердостью и точно так же рискуя, Синчи спрашивает: доколе мы, достойные радиослушатели, будем терпеть в нашем родном городе постыдное явление, а именно так называемую Роту добрых услуг, более известную в народе как Пантиляндия и поименованную так в насмешку над ее создателем? Синчи спрашивает: доколе мы, отцы и матери семейств цивилизованного Лорето, будем с обливающимся кровью сердцем пытаться воспрепятствовать тому, чтобы наши дети, невинные, неопытные, не ведающие о грозящей им опасности, бегали как в какой-нибудь цирк смотреть на торговлю блудницами, бесстыдными шлюхами, проститутками — если не прибегать к эвфемизмам, — которые без стыда и совести уезжают и возвращаются в притон, сооруженный у ворот нашего города человеком, не знающим ни законов, ни принципов, человеком по имени Панталеон Пантоха? Синчи спрашивает: что за могущественные и темные силы покровительствуют этому субъекту, который в течение почти двух лет совершенно безнаказанно на глазах у всего честного народа ведет столь же грязное, сколь и процветающее, столь же позорное, сколь и доходное дело? Нас не запугать угрозами, нас не подкупить, и никому не остановить нашего священного похода в защиту прогресса, нравственности, культуры и нашего горячего перуанского патриотизма. Настал момент выйти навстречу чудовищу и, как апостол в свое время, одним ударом отсечь ему голову. Мы не желаем терпеть этот гнойник в Икитосе, нам всем ест глаза стыд, мы все живем в постоянной тревоге и кошмаре, оттого что у нас под боком существует этот индустриальный комплекс по производству проституток во главе с современным вавилонским султаном, печально известным сеньором Пантохой, который в погоне за богатством и наживой, не колеблясь оскорбляет и бесчестит самое святое, что у нас есть, — семью, религию и казармы защитников территориальной целостности и независимости нашей Отчизны.