И однажды ее мать улыбнулась своей забытой улыбкой. Она подошла к Зарине, погладила ее по волосам и спросила, не мало ли ей это старое платье, и не пора ли купить новое с веселенькими бантиками и кружевами. Зарина не нашлась, что ответить, смутилась и убежала во двор. Впервые за много лет мать обратилась к ней, назвав ее по имени.

Как-то ночью Зарина проснулась. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ее кроватью Кадита. Его лицо и одежда были в крови. Из открытой двери в комнату вползали клубы дыма. Он завернул ее в одеяло и вынес из дома. Возле крыльца рыл копытом землю оседланный вороной жеребец. А над домом, освещая все вокруг, вставали языки огня. Он посадил ее на коня, взобрался сам, приказав ей крепко обхватить его руками. На улице он пустил коня галопом. Мимо бегущих с ведрами людей, оставив за собой предместья, они выехали за ворота. Там Кадит остановил коня и оглянулся, по его щекам текли слезы. Потом он тронул поводья и направился прочь из города, чтобы уже никогда в него не возвращаться.

Прошло еще пять лет и Зарина узнала, что же произошло в ночь, когда сгорел ее дом и погибла ее мать.

Ее отец происходил из древнего рода. Превратности судьбы, постигшие его семью, когда он был еще ребенком, положили конец богатству. Его мать и отец понимали, что лишь хорошее образование поможет их единственному сыну занять приличное положение в обществе. Отказывая себе в самом необходимом, они послали Сикона в город Санти, прославившийся своими золотых дел мастерами и великолепной Школой. Ее выпускники, становясь знаменитыми врачами, астрологами и алхимиками, находили работу во дворцах князей и в домах вельмож.

Вырвавшись из тесного мирка приходящей в упадок усадьбы, Сикон окунулся в кипящий водоворот городской жизни, и поначалу был счастлив. Науки давались ему с легкостью. Это был одаренный юноша, но в его характере уже тогда проглядывали неуживчивость и угрюмость.

Блестяще закончив учебу, Сикон женился на девушке, получившей в приданное дом, и занялся врачебной практикой. Но занятие это не пришлось ему по душе. Терпеливость и доброта, необходимые в профессии врача, были чужды ему. И хотя лекарства, составленные по его рецептам, часто помогали вылечить болезнь, люди, побывавшие его пациентами, уже не возвращались к нему снова. Они предпочитали иметь дело с менее одаренными, зато куда более вежливыми и внимательными докторами. К тому времени, когда его практика окончательно перестала приносить доход, Зарине исполнилось два года. Однажды он исчез, не предупредив жену, не оставив ни объяснительной записки, ни адреса для писем. Разочарование и гордость явились причиной его ухода.

Шесть долгих лет, они ничего не знали о нем. И вот однажды в Школе, где учился Кадит, а до него посещал ее отец, пронесся слух о том, что Сикона видели на одном из кораблей, плававших в южных морях. Торговец канцелярскими принадлежностями, имевший интерес на Восточном побережье, сам лично видел его. На этом судне отец занимал должность то ли врача, то ли предсказателя погоды, скорее всего занимаясь и тем и другим. Торговец заметил, с каким почтением и даже страхом команда относится к Сикону. А капитан обращается к нему вежливо и с подобострастием.

Этот старый негоциант уже многие годы являлся главным поставщиком бумаги и чернил для поколений учеников и их Учителей. Обладая недурственной памятью, он прекрасно помнил молодого, подающего надежды юношу. Тем больше он был поражен переменами, произошедшими с Сиконом за это время. Они коснулись не только внешности бывшего ученика, теперь носившего в ухе серебряную серьгу, брившегося раз в месяц, с глазами красными от соли и кожей, покрытой жестоким загаром южных морей. Его нелюдимость бросалась в глаза. За все время плавания на этом корабле торговец ни разу не заметил, что бы тот улыбнулся. Даже есть он предпочитал у себя в каюте. Казалось, что люди не вызывают в нем ничего, кроме раздражения.

Прошло время, достаточное для того, чтобы забыть об этом незначительном происшествии. Но однажды ночью, когда в городе не спали только стражи и бездомные собаки, отец вернулся домой. Он вошел в свежеокрашенные ворота, ведя на поводу коня, и увидел отремонтированный дом и ухоженный сад. Он попытался открыть двери своим старым ключом, но замок давно сменили на новый. Он увидел свет в окне своей бывшей семейной спальни на втором этаже, и сердце его пронзила игла ревности. Прыжком, похожим на полет летучей мыши, он оказался на широком каменном подоконнике.

Его жена спала, а рядом лежал молодой мужчина и читал книгу, помеченную печатью его библиотеки. Обмотав левую руку плащом, правой достав кривой рыбацкий нож, он вышиб стекло и прыгнул в комнату. Первым ударом он вонзил нож в грудь спящей, и зарычал как зверь. Вторым ударом он попытался достать мужчину, но тот оказался проворнее и, соскочив с кровати, отпрянул к стене. Когда Сикон попытался перепрыгнуть через кровать, тот схватил стоящий рядом стул и что было силы ударил нападавшего по голове. На мгновение потеряв сознание, Сикон уронил нож, и этого мгновения было достаточно, чтобы Кадид, прыгнув вперед, вцепился руками в его горло. Вместе их отбросило к окну, причем Сикон, вывалившись из него наполовину, повис над землей.

Отпустив его горло Кадит схватил Сикона за голени и выбросил со второго этажа. Он услышал глухой стук, когда тело ударилось о землю, и хрип, какой издает умирающий, прежде чем испустить последний вздох. Обернувшись, он увидел, что его любовь мертва. Упавшая на кровать свеча, распространила огонь по простыне. Языки пламени лизали тяжелые портьеры. Комната наполнялась дымом. Тогда Кадид поцеловал ее мать в последний раз, испачкав кровью лицо и руки. Он покинул город вместе с Зариной и вернулся в родную деревню.

И вот Зарина снова увидела отца на базарной площади. Он выглядел старше, чем его портрет, пылившийся в паутине на чердаке. Когда в поисках какой-нибудь затерявшейся старой куклы она забиралась туда, натыкалась на картину и, забыв о первоначальной цели своего визита, подолгу рассматривала полустертые черты. И в мерцающем свете свечного огарка ей казалось, что глаза портрета меняют свое выражение, а губы шепчут слова приветствия. Она гладила рукой старый холст, и на пальцах оставались комья пыли.

И не было ничего удивительного в том, что за минуту до смерти Кадит не узнал своего врага. Видев его лишь раз в полутьме, с лицом искаженным от ярости, он умер, так и не поняв, чья рука отправила его во тьму из которой ни кто не возвращался.

Глава 4

В столицу

Утром к пепелищу выехал отряд в составе ста конных солдат. Командовал ими молодой капитан.

Подъехав к палаткам, отряд спешился на привал. Капитан подошел к группе крестьян, грузивших на телегу свои нехитрые пожитки. Он рассказал, что следует в столицу по приказу Правителя. Вечером отряд остановился в одной из деревень, примерно в десяти километрах отсюда. Поздно ночью, заметив зарево, дозорные разбудили его. Приняв во внимание, что времена нынче настали неспокойные, он направил отряд в сторону огня. Путь оказался длиннее, чем они ожидали, к тому же отряд заплутал, свернув в темноте не на ту дорогу. Утром, сориентировавшись по клубам дыма, они заметили ошибку.

Закончив описывать собственные приключения, он попросил рассказать о том, что произошло здесь, и не напрасно ли была тревога. Выслушав перебивавших один другого крестьян, побродив среди трупов чудовищ, он пожелал увидеть человека, руководившего сражением.

Подойдя к погасшему костру, капитан заметил двоих, спавших на одном одеяле. Слегка смутившись, он не стал их будить, ибо был человеком, способным войти в обстоятельства. Вернувшись к своим людям, он приказал отряду двигаться на отдых в деревню, куда потянулись и крестьяне, возвращаясь в свои дома, надеясь найти их невредимыми.

Они проснулись почти одновремено и, посмотрев друг на друга, вместе рассмеялись. Сажа испачкала их лица, а роса прочертила на них полосы. Солнце стояло уже довольно высоко в безоблачном небе. Становилось жарко. Все вокруг покрывал пепел. Крестьяне, забрав с собой раненых и палатки, ушли. Они были одни посреди сожженной рощи.