Как стая касаток нападает на неповоротливых китов, вырывая им из пасти языки, так легкие корабли македонян атаковали тяжелые суда Царя. На одного врага нападали сразу три или четыре корабля. Их баллисты стреляли небольшими глиняными снарядами, наполненными греческим огнем. Царские корабли отвечали из своих орудий.

Однако подобная стрельба была малоэффективным, хотя и зрелищным представлением. Постоянное маневрирование кораблей мешало артиллеристам целится. Почти все снаряды падали на поле боя внизу, причиняя немалый урон своим и чужим. Тогда Македоняне изменили тактику.

Несмотря на плотный огонь вражеских лучников, стреляющих с бортов кораблей, их суда сблизились с противником. Стрелки, бывшие на борту Македонских галер, старались поразить всего лишь двух человек на корме царских кораблей. Несмотря на многочисленные потери, они добились успеха. Как только погибал раб или управлявший им колдун, корабли, мгновенно потеряв высоту, рушились на землю, погребая под своими останками людей и лошадей. Несколько Македонских судов были подожжены стрелами противника. Два из них, объятые пламенем, также нашли свой конец среди раздавленных ими людей. На остальных пламя удалось сбить.

Видя, что конница не добилась успеха, а корабли связанны боем в воздухе, повелитель востока взмахнул плетью и тридцать тысяч пехотинцев сплошной стеной двинулись вперед.

Конница, топтавшаяся и отступавшая, перед медленно продвигающимся вперед строем македонской пехоты, услыхав поданный ей сигнал к отступлению, повернула назад. Но оказавшись между двумя идущими на сближение армиями, была вынуждена, разбившись на два потока, уходить по холмам, огибая строй своей пехоты слева и справа. Здесь она снова была атакована укрывшимися среди скал лучниками, и понесла потери.

В это же время четыре летающих судна отделились от царской эскадры и направились к горам. Малочисленность македонских кораблей позволила им достигнуть одного из лагерей, там где Гидон разместил женщин и детей. Они открыли стрельбу по палаткам, одновременно высаживая диверсионный женский батальон.

Заметив это, Александр направил курьера с приказом выслать несколько брандеров и поджечь корабли. Что и было выполнено. Через двадцать минут их остовы пылали среди поваленных палаток и разбросанной утвари на склоне горы. Оставшись без прикрытия с воздуха, батальон отступил в горы, но был окружен ополчением, и занял оборону по периметру одной из высоток.

Прежде чем царская пехота вошла в соприкосновение с македонскими порядками, прямоугольники фаланг вновь перестроились. Бывшие прежде позади восемь фаланг, разбив общую линию строя, вышли вперед, и вновь образовали шахматный порядок. Легкая пехота возвратилась на поле боя с холмов, и теперь шла впереди всего строя.

Как только дистанция между противниками составила один полет стрелы, легковооруженные воины македонян бросились на врага, пытаясь расстроить его ряды градом дротиков и стрел. Но остановить движение огромной массы солдат они не могли, и отступили назад, пройдя сквозь промежутки между фалангами.

С вершины холма, на котором стоял Александр, он мог наблюдать как его теоретические предположения блестяще претворяются в жизнь. Удар о переднюю шеренгу фаланг разбил строй вражеской пехоты, часть из которой хлынула в промежутки между Македонскими построениями, и сразу была встречена копьями второго ряда. Несколько тысяч вражеских воинов оказались окруженными с трех сторон. Словно море, отступая от берега в момент прилива, оставляет среди камней лужи наполненные мелкой рыбешкой. Так и эти солдаты становились легкой добычей рыбаков орудовавших копьями как острогами. И выбраться из этих котлов они не могли, так как сзади на них давила масса своих же, рвущихся в бой воинов.

Тогда, как и в первый раз, передняя линия фаланг остановилась, а задняя стала входить в промежутки между ними, идя по трупам убитых врагов. Но на сей раз, когда ряды выровнялись, они не закончили движения. И вновь задний ряд стал передним, и новые воины врага стали добычей умелых рыболовов.

С момента начала сражения фаланги македонян прошли расстояние полутора километров по полю боя и вышли на открытое со всех сторон, покрытое пологими холмами пространство. Скалы, что охраняли их фланги, остались позади. Увидев это, Царь Аресса дал команду своей перегруппировавшейся коннице. Разделившись на два языка, конница вознамерилась ударить по фалангам с боков. Александр скомандовал атаку всадникам Гидона.

Скрытые за холмами Македоняне, устремились наперерез коннице противника. Вынужденная принять навязанный ей бой, она так и не добралась до македонской пехоты.

И если сражение на земле постепенно смещалось в направлении города, то в воздухе битва шла уже над горами. Около тридцати кораблей противника были сбиты, македонцы потеряли четырнадцать. Тогда Александр бросил в атаку двадцать три остававшиеся у него брандера.

Самые опытные и отважные матросы составляли на них экипажи, по два человека на каждом. Защищенные большими, обитыми железом щитами, они, скользнув под борта неповоротливых судов противника, намертво закрепляли лодки с помощью железных крючьев. Запалив приготовленную смесь, они должны были за три минуты покинуть лодку и с помощью длинных веревок достигнуть земли. Когда корабль, к которому они прикреплялись, оказывался высоко в воздухе, им приходилось прыгать на землю, ибо длины веревок не хватало. Почти половина из экипажей брандеров погибла под обломками подожженных ими кораблей. Но ни одна лодка не промахнулась, и за короткое время царская эскадра потеряла еще двадцать три корабля.

Устрашенные зрелищем, когда в течении пятнадцати минут их корабли вспыхивали как факелы и падали на землю один за другим, остальные суда стали разворачиваться для бегства. Их растерявшиеся команды позабыли о защите. Многие прыгали за борт еще совершенно целых кораблей.

Остававшиеся в воздухе Македонские суда смогли уничтожить еще около сорока вражеских судов, усеяв их останками весь путь от гор до города. Возле его стен они повернули назад, ибо баллисты Царя, расставленные на башнях и стенах, открыли по ним истеричную стрельбу, легко повредив два своих и одно македонское судно.

В самый разгар сражения Александру доложили о крестьянах, желающих говорить с ним. Два рыжебородых мужика, подталкивая один другого приблизились, но заговорил, в конце концов, конечно старший из них. Слегка смущаясь, он схватил себя за бороду, иногда подергивая ее в такт своей речи.

— Во ведь оно как, ты Царь-то и есть. Прости уж нас, коли чего не так сказали.

— Ничего, — подбодрил того Александр, — Говори, что за срочное дело?

— Дык, черти там черные на гору залезли. С трубок плевают. Трех мужиков наших уже поранили. Мы то сначала думали, это вражеские солдаты, ну и сгоряча побили дубьем двоих. Ан смотрим нет. Бабы енто, морды то у них замотаны, еще почище чем там на болоте. Одни глазенки черные сверкают.

— Да, — сказал Александр, наслышан я про этих баб. Вы поосторожнее с ними. Дюже опасные девки.

— Дык, и я про тоже, — перебил крестьянин Царя. — парень там у нас один, говорит им: Давайте, мол выходите сдаваться. И вам хорошо, и нам тоже. А то вон у нас ребят тут неженатых, пожалуй тысча найдется. Выбирай не жалей. Так они и в него чем то пульнули. Кружок такой маленький железный. Парниша как на пригорке стоял, так и рухнул. Ну тут понятно дело, мы осерчали, но поди подберись к ним.

— Так чего же вы, помощи просите? — потерял терпение Александр, ибо пора было ему вводить в бой свою конницу.

— Дык, и я про ето, — забеспокоился мужик. — Дал бы ты кого нам в помощь покрепче. А то бабы наши с детишками, жутко эту сволочь испужались и в лесу попрятались.

— Хорошо, — сказал Александр, — Вон видите мужика в высокой шапке с кисточкой наверху, двумя мечами размахивает? Он по этому делу большой специалист. Идете к нему и скажите: так мол и так, Мастер Моучан, Александр помочь попросил. Он уж там со своими хлопцами разберется в женской натуре.