Ричард Ли Байерс

К…

Звезды ярко сияли в холодном, разреженном горном воздухе. Наслаждаясь их красотой, понемногу убаюкиваемый треском костра и монотонным звуком храпа его друзей, Калладон Лунный Путь размышлял о том, что его жизнь искателя приключений в целом протекала неплохо, даже в такие часы, когда он дежурил посреди ночи.

Неожиданно позади себя он услышал стук и шуршание.

Калладон обернулся. Он увидел Ошера, служителя Торма, жреца отряда, который слабо ворочался и подергивался, в то время, как расположившиеся рядом другие пять членов группы безмятежно спали.

Было похоже, что Ошеру снился кошмар. Быстро поднявшись, Калладон направился к нему, чтобы разбудить. Но не сделав и двух шагов, стройный молодой полуэльф с волосами цвета платины увидел влажное пятно, мрачно мерцающее на груди жреца, и уловил запах крови. Он со всех ног бросился к Ошеру.

Даже когда Калладон зажал раны своего друга, он с ужасом понял, что уже ничем не сможет ему помочь. Что-то в клочья разорвало горло Ошера. Только собственная исцеляющая магия лысого священника с похожим на клюв носом могла бы сохранить в нем жизнь, но его страшная рана не давала ему возможности произнести заклинание.

Внезапно Ошер схватился за запястья Калладона.

— Не шевелись! — воскликнул Калладон. — Я пытаюсь помочь тебе!

Но жрец не отпускал. Каким-то непостижимым образом, находя в себе силы, которых, казалось, не должно быть у столь тяжело раненого человека, он вцепился в руки Калладона и отвел их в сторону.

Калладон собрался было бороться с ним дальше, но увидел обращенный на него умоляющий взгляд жреца. Взгляд полный отчаяния, но все же совершенно ясный. Испытывая благоговейный ужас от сознания того, какой решимостью обладает этот искалеченный человек, полуэльф перестал сопротивляться и позволил тому делать то, что он хочет.

Ошер окунул кончик пальца в собственную рану, словно в ужасную чернильницу, и дрожащей рукой начал писать на земле. Жрец успел вывести только букву «К», прежде чем его глаза закатились, и, издав длинный, жалобный стон, он затих.

— Что случилось? — раздался грохочущий голос Ковоста из Мифрил Халла. Калладон повернулся на звук. С встопорщившимися усами над густой черной бородой и нахмуренными бровями, дворф стоял, зажав свой боевой топор в мозолистых руках. Редкие клочки волос высовывались из-под торопливо надетого шлема из стали и кожи, словно лепестки увядшего цветка. За его спиной другие члены команды спешно, но с запозданием, поднимались.

— Что-то убило Ошера, — сказал Калладон. Он направился к тому месту, где сидел, взял свой большой лук, наложил стрелу и всмотрелся в темноту вокруг.

— Создай побольше света, — посоветовал Перис, худощавый, с приятным голосом, следопыт, в прошлом разведчик у Старейшин Эверлунда, поднимая свои меч и щит.

Калладон развязал свой небольшой мешочек, в котором хранились магические компоненты, вынул из него щепотку фосфоресцирующего мха и прошептал заклинание. Серебристый свет расцвел на верхушке его лука. Все пристально всматривались в темноту, держа оружие наготове.

— Я думаю, оно ушло, — сказал, наконец, полуэльф.

— Что это было? — потребовала ответа Моанда Шип, держа копье в одной руке и небольшой круглый щит, оканчивающийся в середине необычайно острым выступом, — служившим источником ее прозвища — в другой.

— Я не знаю, — сказал Калладон, испытывая, даже если это и не было оправданно, чувство стыда.

Светлоглазая варварша, которая выросла на бескрайних просторах ледяного Севера, сверлила его взглядом.

— Ты был на часах. Как что-то могло прокрасться в лагерь, убить кого-то и незаметно убежать, а ты даже не заметил?

— Если ты не спал, — добавил Силбэстис, коренастый, покрытый бесчисленными татуировками, бывший моряк с Побережья Мечей. Его палаш и круглая золотая серьга в ухе отражали отблески магического света.

Калладон воздержался от гневного возражения, готового было сорваться с его губ, понимая, что, возможно, на их месте он повел бы себя так же.

— Я клянусь, что не спал. Просто я… не видел его.

Низко наклонившись и изучая почву вокруг, Перис сделал несколько шагов к телу Ошера.

— Что бы это ни было, оно не оставило никаких следов. И это любопытно. На такой почве это трудно сделать.

— Ошер хотел сообщить нам, что это было, — сказал Калладон. — Он не мог говорить, поэтому пытался написать. Но он успел вывести только первую букву «К», прежде чем его сердце остановилось.

— Кобольд! — воскликнул вор Гайбик. Розовощекий, курносый маленький человек, хотя уже и достигший среднего возраста, выглядел так, будто был еще подростком. Он мог виртуозно вскрыть замок или разыскать тщательно укрытый клад, но это компенсировалось непроходимой тупостью в других делах.

Ковост закатил глаза.

— Кобольд не мог прокрасться в лагерь и выйти из него так, чтобы его никто не заметил, ловкий воришка. И он наверняка оставил бы следы.

— Только Майликки знает, что хотел написать Ошер, — сказал Перис, возвращая свой меч в ножны. Лезвие вошло с мягким металлическим звуком. — Я боюсь, вариантов слишком много, чтобы мы могли разгадать правильный. И все, что мы можем сейчас сделать, так это установить двойную охрану на остаток ночи.

Моанда мрачно кивнула, и от этого движения ее пепельного цвета косы подпрыгнули на груди.

— Мудрая мысль. Кто-нибудь поможет мне отнести Ошера к краю лагеря?

— Я помогу, — откликнулся Калладон. — Но сначала… — Его компаньоны пристально посмотрели на него. — Если это — моя ошибка, если я был недостаточно внимателен, то я сожалею.

Несколько мгновений никто не произнес ни слова, и он уже начал думать, что отныне все они будут презирать его.

Наконец, Ковост сказал:

— Не вини себя, парень. Мы находимся далеко в Нетерских горах. Странные вещи случаются здесь. Перенесите тело, потом попытайся немного поспать.

На рассвете дикая местность предстала во всей своей красе. Во всех направлениях, насколько мог видеть глаз, возвышались горы. Их первозданные вершины, покрытые вечными снегами, отражали алые лучи восходящего солнца, но под ними, внизу, все еще царил мрак, скрывая ущелья и долины. Нигде не было видно ни единого дома, дороги или столбиков дыма, поднимающихся к бескрайнему синему небу, ни каких-либо других признаков цивилизации. Часто по утрам Калладон наслаждался, глядя на эту необъятную красоту, которая согревала его душу. Но не сегодня. Не сейчас, когда он и его компаньоны занимались печальной задачей сортировки имущества их мертвого друга.

Они забрали драгоценности — рубины, огненные опалы, сапфиры, бывшие долей Ошера от найденных ими сокровищ — и личные вещи: кожаный наголовник, сплетенный его сестрой, флейта, на которой он играл в минуты отдыха, и стальной амулет, отлитый в форме перчатки, которая была символом его веры. Их они доставят в его храм. Остальное, включая его тяжелый стальной нагрудник, украшенный перчаткой Торма, они похоронили вместе с ним.

После унылого завтрака они отправились в путь, на запад. Скорбя по Ошеру, Калладон поймал себя на мысли, что вспоминает все события, которые произошли с момента образования их отряда.

Они случайно встретились в обветшалом постоялом дворе в Джалантаре. На исходе ночной пьянки Ковост торжественно предложил отправиться в неизведанные горы на востоке за сокровищами. Все знают, что древние чародеи Нетерила мешками прятали свое золото и бриллианты в каждой пещере и дупле дерева. Так что нужна только группа толковых парней, чтобы достать оттуда все это богатство.

Хотя и менее пьяный, чем большинство его компаньонов, Калладон принял это предложение с таким же энтузиазмом. Ведь для чего же еще он вызвал гнев своего отца — лунного эльфа — и заставил волноваться свою человеческую мать, отказавшись жить безопасной, разумной жизнью резчика по дереву, как все остальные в его семье? Или обучался у своего боевого наставника и, менее усердно, у волшебника, пока ворчливый старый Хлинт не заявил, что тот грубый, самоуверенный воин, и не прекратил свои уроки? Так почему бы теперь не присоединиться к команде авантюристов и не отправиться на поиски приключений?