Дальше я уже не слушаю. Только зло сжав зубы, смотрю на Веверса. Тот недовольно морщится, еле заметно кивает мне на дверь. И пока мама с дедом ахают и всматриваются в жуткие кадры на экране, мы выходим на крыльцо.
— Ну, неужели нельзя было их предупредить?! — взрываюсь я — Двести семьдесят погибших, ни в чем не виноватых людей!
— А как ты себе это представляешь? — равнодушно пожимает плечами генерал.
— Что, нельзя было анонимный звонок организовать?!
— Тогда никто бы не признал, что это простая техническая неисправность. Раздули бы шумиху, что это хорошо организованная диверсия. И скорее всего диверсия КГБ. На нас всегда всех собак вешают. ФБР начало бы рыть и искать позвонившего. Слишком велика была вероятность провала перед американскими спецслужбами.
Я возмущенно пыхчу, но, к сожалению, правоту его слов не признать не могу. Блин… Но двести семьдесят погибших! Дети!
— Ты, Витя, и твой айфон — теперь главный секрет нашей страны, и главный ее козырь. Это стоит даже тысячи жизней, хоть американцев, хоть европейцев. И тебе, как патриоту, нужно сейчас не о чужих гражданах переживать, а о судьбах своих соотечественников думать.
— А я что, не думаю? Какой подарок я вам в Крыму сделал! Три года выиграли. Про дело Океана читали в айфоне?
— Читал. И это в высшей степени непрофессионально вот так, в режиме аврала и кампанейщины работать по коррупционерам. Там же целые кланы. Вросли в госуправление, словно метастазы опухоли. Кого прикажешь на их место ставить? Ты представляешь, что значит парализовать юг страны в преддверии летнего отдыха? 400 курортов, две с половиной тысячи санаториев, шесть тысяч домов отдыха и пансионатов!
Вот же шпарит! По памяти! Я уважительно посмотрел на Веверса.
— Вот теперь скажи мне. Стоило ли подождать до окончания санаторно-курортного сезона? И спокойно, без кампанейщины почистить основных "медуновых"?
Мнда… Все очень сложно.
— Не получилось бы — я качаю головой — Во-первых, люди бы спрятали все концы в воду. Хрен бы вы что-то нашли на обысках. Во-вторых, Олимпиада. Кто вам даст чистить сразу несколько областей перед Олимпиадой?
— А сейчас думаешь лучше? Ты знаешь, как кричал вчера Романов на Политбюро? Ему в Вену ехать, на сложные переговоры, а западные газеты выходят с карикатурами — Генеральный с трубкой и в сталинских усах пересчитывает заключенных во внутреннем дворе Лубянки. И это только начало.
— Быстро сработали — я в задумчивости чешу затылок
— В крымские дела даже не смей свой нос совать! Ты просто не представляешь, какая каша заварилась
28 мая 1979 г, понедельник
Москва, ул. Селезневская, студия МВД СССР
Первым кого я вижу с утра в студии — наш барабанщик Роберт. Худощавый парень, с трехдневной щетиной, в джинсах и безрукавке бросается ко мне. С жаром жмет руку.
— Что случилось то?
— «Don`t worry, be happy» попал на первое место американских чартов! Ночью слушал Голос Америки
— Вот это да! — мы переглядываемся с Лехой
— А на втором месте по-прежнему «Мы мир» — хвастает своими знаниями Роберт — Уже второй месяц входит в пятерку лучших песен. Ведущий утверждает, что «Мы мир» точно получит премию Грэмми.
— Этот ведущий случайно не Сева Новгородцев? — ехидно спрашиваю я
— Не, Сева на BBC, а я Голоса слушал
— Поменьше болтай об этом в студии — Леха качает головой — Щелоков конечно, нас прикрывает, но…
— Все, могила — барабанщик «застегивает рот» на замок — Вить, а насчет жилья что-нибудь слышно?
Я чертыхаюсь про себя. Хотел же поговорить с министром о квартирах для наших питерских музыкантов. Но закрутился с этой поездкой в Ялту и забыл.
— Вопрос решается — уклончиво отвечаю я — Мы все едем с Романовым в Вену — я его еще потереблю.
— В Вену?! — Роберт потирает руки — Шницель, опера, захер?
— Что еще за захер? — смеется «мамонт»
— Торт такой, шоколадный. Типа нашей Праги — барабанщик закатывает глаза — Сам не ел, но один сынок дипломата рассказывал, что объедение. Очень хочу попробовать
Спич Роберта прерывает Полина Матвеевна.
— Виктор, Америка на проводе.
Ага, а вот и Гор нарисовался. Небось, торопится меня поздравить.
— Эх, не валяй дурака… Америка!… Я начал подниматься по лестнице.
— ….Вот те валенки, мерзнешь небось.
Мой голос набрал силу.
Что Сибирь, что Аляска — два берега,
Баня, водка, гармонь и лосось.
Из репетиционной, пошивочной и других комнат начали выглядывать удивленные сотрудники. Ах, да я же спел Любэ только чете Щелоковых-Чурбановых. В качестве шутейной, застольной песни. Не пора ли песню двинуть в массы?
Гор был счастлив. Гор был доволен. Начал меня многословно поздравлять с очередным триумфом. А заодно напоминать через слово о гастролях. Список городов, которые готовы принять Красные Звезды, пополнился еще десятью столицами штатов. Всего двадцать четыре заявки.
— Готов организовать тур хоть завтра. Любые деньги, любые условия. В райдер можете вписать хоть свежие устрицы каждое утро, хоть фуагра с малиновым соусом.
— И шампанское Кристалл — я смеюсь, попутно размышляя.
Это уже получался не тур, а натуральный чес по городам и весям Америки. Все это надо было обдумать и согласовать «наверху». К такому чесу нужно тщательно готовиться. Обычно в такой тур едет целый караван машин — автобусы для музыкантов и персонала, трейлеры с оборудованием… И это, разумеется, большая политика.
— А как движется подготовка к Японии? — я решаю взять паузу
— Токио и Киото согласованы. По два концерта — бодро отвечает Гор — Мои люди уже на месте, готовят площадки, подписывают договоры… Хорошо бы господина Клаймича к ним присоединить. Он мне показался очень деловым человеком.
— Так и есть — соглашаюсь я — Переговорю с Григорием Давыдовичем
— Виктор, вот еще какой вопрос хотел обсудить. Мне звонил конгрессмен Магнус.
Ого! Вот это поворот.
— Уорен просит разрешение использовать Don`t worry, be happy в своей избирательной кампании.
— Э… — я впадаю в легкий ступор — В каком так сказать качестве?
— Дело в том, что наш президент Картер недавно не очень удачно пошутил насчет резкого роста цен на бензин. Мол, не волнуйтесь. А журналисты тут же пошутили в ответ — Будьте счастливы. Уорен хочет сделать клип с кадрами выступающего Картера, ценами на бензоколонках и закадровой музыкой из песни. И дальше крутить его каждый день по телевидению. Разумеется, после того как утихнет эта шумиха с авиакатастрофой
— Да, разумеется — я задумался
А что… Это может сработать. Бензиновый кризис набирает обороты, усиливается кризис вокруг захвата заложников в иранском посольстве. А Магнус на всем этом зарабатывает у избирателей очки.
— Хорошо, я не возражаю. Пусть использует нашу песню. За деньги
— Конечно! — голос Гора полон энтузиазма — Подпишем официальный контракт
Попутно я размышляю над тем, нужно ли мне согласовывать эту акцию с ПГУ и Веверсом. Прихожу к мысли, что нужно. Разговор все-равно пишется, так что в Ясенево узнают. А значит, мне надо сообщить Иманту Яновичу обо всем первым. А тот уже доведет до Пельше.
Дальше работа входит в привычное русло. Совещания с сотрудниками, репетиции, улаживание мелких бытовых конфликтов. Роза Афанасьевна опять поцапалась со Львовой, Татьяна Геннадиевна на распевке поругалась с Альдоной. Самая большая головная боль — Вера. Девушка смотрит на меня грустными глазами и молчит. «Страдания юной Жизели». Часть вторая. Сначала были скандалы, теперь вот это. Даже не знаю, что лучше. Тем более настроение Веры сказывается и на работе. Поет она так себе, входит в нужный ритм только после многочисленных окриков мамы. Атмосфера в коллективе совсем не рабочая. Лишь Лада радует меня своим неиссякаемым задором и смехом.
После репетиций в кабинет заходит Клаймич.
— Виктор, разговор есть.
Ну, раз разговор… По громкой связи прошу Полину Матвеевну сварить нам кофе, а пока достаю коньяк и наливаю директору рюмку. Григорий Давыдович довольно щурится: