Около двадцати тысяч видов пшеницы упоминают ботанические справочники. Исследуя их, он описал Идеал, которого не существовало и который он мечтал создать. Не сам: он был теоретиком. Он понимал, что осуществление этой мечты поглотит тысячи и тысячи жизней талантливых рыцарей науки. Свою миссию он видел в том, чтобы указать им путь…

Родина пшеницы в его понимании представляла собой «кладовую генов». Каждый ген — это признак: крупность зерна, озерненность колоса, упругость удерживающих зерно колосковых чешуек, неполегаемость стебля, несущего колос; мощность корневой системы, которая поит и кормит растение… Из пятидесяти желанных признаков разных пшениц он хотел синтезировать — Идеал. Но пока не найдена «кладовая генов», пока на Земном шаре не будет установлено месторасположение «кратера», из которого на поверхность планеты «извергнуто» ее нынешнее растительное многообразие, все успехи и неудачи селекционеров, «конструкторов растений» — набор случайностей.

Руководитель крупнейшего исследовательского центра, он заставлял боготворивших его молодых ботаников изучать корни мертвых языков. К старинным фолиантам и орудиям древних землевладельцев: к мотыгам, серпам, жерновам; к надписям на глиняных табличках и коллекциям нумизматов обращались его ученики в поисках родины злаков и срисовывали изображения колосьев с полуистертых монет… Не хранит ли ассирийская летопись наряду с повестью о военных походах полузабытые строки о загадочном прошлом пшеницы? Не откроет ли расшифрованная клинопись тайну ржи? Не назовут ли наскальные рисунки родину овса?..

— Где же все-таки находится ваш пресловутый центр происхождения растений? — спрашивали его министры.

Он не знал.

— Вы истратили миллионы. Вы ищете уже десять лет. На зовите конкретный срок!

Он не мог; он отвечал, что избранный им метод поиска, к сожалению, оказался ошибочным:

— Мы собрали тысячи фактов, но все они зыбки и недостоверны…

Однако же всесильные хозяева страны, перед которыми ему приходилось держать ответ, не принимали подобных объяснений, ибо они, хозяева, знали туго, что с о в е т с к а я наука не ошибается — НИКОГДА!

Впрочем, несколько лет спустя этот опальный в своем отечестве ученый снискал всемирную славу: сидя в своих гербариях, он указывал на глобусе с точностью до ста километров, откуда ведут свое происхождение десятки культурных растений. Это было почти фантастично. Он указал на карте Западного полушария точку и заявил, что именно здесь находится родина кукурузы. Снарядил экспедицию, послал за океан одного из своих учеников, и через пару лет будущий академик Букасов привез в Ленинград 1183 вида кукурузы. Многие из них не были прежде известны.

Брошенной им походя мысли было подчас достаточно, чтобы в науке возникло новое направление. Мир, Планета — иными масштабами он не мыслил. Его любимым выражением было — «стоять на глобусе»! Но его непоследовательность — шокировала, его поведение не укладывалось ни в какие рамки. Если бы только любовные истории!

Нелегкая вечно носила его то по Африке, то по Австралии. Караванным путем, на лошади, через барханы, через горы, по оврингам он странствовал по пятидесяти двум странам и вел переписку на двадцати языках, когда у него на родине за одно письмишко двоюродной тете в Румынию или Польшу сплошь и рядом давали по десять лет тюрьмы! Он принимал на ответственные должности не просто еврейчиков, а выискивал самых злокачественных: изучавших иврит, — и посылал их обследовать поля Палестины.

Его нельзя было впускать в кабинет: он постоянно выпрашивал деньги! Совсем немного: для экспедиции в Тибет и Монголию. Там, в пустыне Гоби, где снег от зимней засухи испаряется, не успев растаять, где летом трупы животных иссыхают, а не разлагаются, должна произрастать дикая пшеница, корни которой уходят на десятки метров вглубь! Если передать этот ген культурным злакам, Россия забудет о засухах, мир — о голоде.

Денег не дали, но он был оптимистом: «Как-нибудь выкрутимся. Для начала загоним мои золотые часы…»

Зачем ему золотые часы, если в хранилищах его института постепенно сосредоточивается самое драгоценное сокровище Планеты — ее "р а с т и т е л ь н ы й к а п и т а л "…

Ленинград. В старинном аристократическом особняке, где разместился головной из его институтов, вдоль скрипучей деревянной галереи тянутся многоэтажные стеллажи, составленные из тысяч и тысяч ящичков, на каждом из которых помечено: «Голландия». «Горный Китай», «Месопотамия», «Польша», «Перу», «Борнео». «Япония». В каждом ящичке — зерно. Живое зерно всех произрастающих на Земном шаре колосьев. Это — одно из чудес света; мировая коллекция злаков. Многие, многие из них были впервые обнаружены его учениками или им самим.

Triticum-Yakubtzinner… Triticum Zhukovski… Triticum Vavilovi…

Он умер от голода в саратовской тюрьме; в том самом городе, где когда-то, еще совсем молодым, написал свою первую, ставшую классической, работу — о законе гомологических рядов…

ЗАЧЕМ ОНИ ЕГО УБИЛИ?

Трудно задать вопрос более бессмысленный.

Зачем горели печи Освенцима*?