— Да как же! — фыркнула девушка. — С обстрелявшими нас личностями? Они тут ближе всего. Скажи прямо, хочешь меня здесь оставить?

— Да, — признался я. — И не спорь! — Хотя девушка и не спорила. — Взгляну и вернусь. И ты обещала слушаться!

Я быстро прошел дальше, напряжённо вслушиваясь. Нет, не пошла — хвала космосу!

Одолев перекорёженный участок, я приостановился, вглядываясь в окружавший синевато-зелёный полумрак. Ничего. Но потом лёгкий ветерок донёс слабый звук, что-то похожее на глухой шелест. С таким звуком обычно запускается мини-ротор турбодвижка колёсных каров.

Яркой вспышкой полоснуло по глазам: на каре зажглась опоясывающая его по высоте корпуса тройная гирлянда фар, и я сорвал ПНВМ. Перед глазами мельтешили разноцветные круги и точки. Пока я отчаянно мотал головой, приходя в себя, шелест сменился негромким урчанием и противным скрипом марпоники из-под колёс. Зрение, наконец, восстановилось, и я увидел подсвеченную снаружи своими же фарами открытую трёхосную платформу. Она медленно двигалась наискосок вверх по крутому склону — противоположному берегу будущего озера, видимо.

На платформе я разглядел две фигуры. Одна лежала на заднем сиденье, не подавая признаков жизни, вторая пригнулась к старомодному круглому колесу — рулю управления. В отличие от магнитных каров, которые могут с огромной скоростью нестись над любой поверхностью на автоматике, но только там, где проложена магнитная линия, колёсный транспорт ездил везде, где можно проехать. Правда, на ручном управлении, хотя и имел встроенную автоматику для передвижения по трассам.

Я несколько раз глубоко вздохнул, нагоняя в кровь кислород, и рванулся снизу вверх наперерез машине.

Бежать в темноте по крутому склону при разреженной атмосфере удовольствие для мазохистов, благо ещё стебли марпоники пружинили, как бы подбрасывая вверх, под ногами. Ерунда, конечно, но чисто психологически очень помогает. И ещё помогло бы, наверное, то, что сила тяжести на Марсе меньше, чем на Земле, да только после трёх месяцев в космосе, разницы я не ощущал. Другое дело, что трёхосник скользил колёсами по затвердевшим стеблям, и двигался еле-еле.

Я был уже около закрытой левой дверцы короба-корпуса, когда водитель меня заметил. Хотя, скорее всего, просто среагировал на движение — ПНВм на нём не было. Он вскинулся, поворачиваясь на сиденье и поднимая вверх левую руку, когда я уцепился за выдающуюся над корпусом спинку заднего сиденья и, оттолкнувшись, прыгнул, целясь ногами ему в голову.

Он резко присел. Меня развернуло и больно приложило о переднее сиденье. Я наугад махнул рукой и попал по чему-то мягкому — капюшону — и дёрнул на себя изо всех сил. Двигатель взвыл, кар накренился и стал медленно опрокидываться, а мы с водителем вывалились наружу и покатились вниз. Точнее, съехали на дно будущего озера.

Я получил несколько раз по физиономии и лишился ПНВМ, но это уже особой роли не играло; в свете многочисленных фар завалившегося набок и заглохшего кара темнота разрядилась до блекло-серого сумрака. Сама машина, проборонив посадки марпоники, остановилась метрах в семи выше, задние колёса продолжали вращаться, а из длинной коробки на днище текла чёрная жидкость.

Всё это я отметил краем глаза, так как водитель резко вырвался из захвата и вскочил, повернувшись ко мне. Черты лица казались смазанными в сумраке, и чёрные провалы вместо глазниц. Мешковатый комбинезон с горбом содранного капюшона визуально увеличивал фигуру, делал её массивнее и выше. Гризли на задних лапах.

Он махнул рукой, целясь мне в лицо. Я уклонился и тут же получил удар ногой по бедру, швырнувший меня на землю. Водитель подскочил, собираясь добить, но я успел перекатиться и в свою очередь сбил его с ног подсечкой. Он прыжком вскочил на ноги, пока я неуклюже поднимался, и шагнул ко мне. Снова удар в лицо и удар ногой — я отскочил, пригнулся и метнулся вперёд. Ухватил его за нагрудные карманы комбинезона и опрокинулся на спину, потянув его за собой и одновременно с силой пнув ногами в живот.

Он сдавленно хрюкнул и, перелетев через меня, грохнулся с размаху оземь. И пока очумело мотал головой и неуклюже шевелился, приходя в себя, я успел навалиться и надавить коленом на горло. Он дёрнулся несколько раз — я держал крепко — и затих. Потерял сознание. Я расстегнул его комбинезон, рывком содрал наполовину и стащил рукава, связав их за спиной. Если очнётся, на какое-то время это его задержит.

Я выпрямился и посмотрел на лежащий кар. Космос забери! Неужели второго придавило? Несмотря на то, что я был полностью уверен, что именно эти двое стреляли в наш МОУ, настоящих доказательств пока не было. И будут ли — ещё вопрос. Может быть, эти двое просто оказались в ненужное время в ненужном месте?

Я поплёлся наверх к кару. Теперь, когда схлынула напряжённость схватки, тело болезненно отзывалось каждый раз, стоило оступиться на стеблях. Хорошо ещё, что комбинезон смягчил большую часть ударов, но и меньшей их части хватало с лихвой.

Так, жалея себя, я добрался до задних колёс. Двигатель заглох, и они не вращались. Придерживаясь рукой за грязное днище, я заглянул в салон. Свет фар не попадал внутрь, и я смог разглядеть только смутную мешковатую кучу, лежащую на ближней ко мне задней дверце. Я наклонился, нашарил жёсткую ткань комбинезона и потянул на себя. Раздался стон. Чтоб тебя! Я закусил губу и быстро выволок безвольное тело наружу.

Уклон и ставшие твёрдыми в холоде стебли марпоники сыграли злую шутку: я поскользнулся, упал, и мы скатились вниз к связанному водителю. Наверное, мы как-то потревожили застывший кар, поскольку тот, с довольно противным скребущим звуком, вдруг поехал следом за нами. Зацепился верхом открытого кузова за путаницу стеблей и медленно-медленно, будто нехотя, снова встал на колёса. Пробороздил по марпонике ещё пару метров и застыл под углом. Правым бортом на дне будущего озера, а левым на склоне. Фары продолжали исправно светить, разгоняя мрак.

Мельком взглянув в ту сторону, я сосредоточился на лежавшем человеке. Тот был без сознания. Лет тридцати, с крупным носом и тонкими губами. Под полу-расстёгнутым комбинезоном проглядывал наложенный на грудь универсальный термо-тампон явно из аптечки кара. Такие же, только поменьше, были приклеены к правому виску и на затылок. Дыхание было прерывистое и тяжёлое. Его следовало как можно скорее отправить к медикам.

Я вздохнул и подхватил раненного под руки и с трудом перевалил через борт кара, устроив его заново на заднем сиденье. Ремней безопасности не было, и оставалось только надеяться, что он не вывалится из машины при каком-нибудь особо сильном толчке. Критически оглядев дело своих рук, я, кряхтя — давали знать всё полученные за последнее время ушибы, — забрался на сиденье водителя.

Приборная панель мерцала голубоватой подсветкой. Собственно, панелью её назвать было трудно: по внутреннему ободу рулевого колеса расположились датчик заряда батарей, курсор гирокомпаса и два переключателя — фар и направление движения «Вперёд-назад». На панорамном зеркальце ветрового стеклопластика торчал тройничок связи. Скорость регулировалась реостатом на наружном ободе слева.

И это всё? Как-то маловато для поездок по чужой планете. Или… если только кар не предназначен для передвижения под землёй. В штольнях.

Первым делом попытался включить связь. Бестолку. Поразительно, ладно, спишем на последствия аварии.

Я прижал пальцем реостат скорости, движок завёлся с тихим взвизгом и мерно загудел. Чуть толкнув его, я вывернул руль, и мы аккуратно съехали на дно озера. Я остановил машину, зафиксировав реостат в положении «паркинг». Следовало забрать первого и придумать, как его связать. Получать ещё раз кулаком по шее мне не хотелось. Я включил фары. Напрягся было при виде фигуры, склонившейся над лежащим человеком, и тут же расслабился. Даше не сиделось одной.

— И как это понимать? — пробурчал я, хотя, если честно, мне было приятно.

Девушка фыркнула. Как земной ёжик.

— Что будем дальше делать?