Отто кивнул в ответ, а банкир продолжил:

- Видите ли, я не могу раскрыть вам всех аспектов моей деятельности, но мне предпочтительнее, по разным причинам, чтобы детектив был иностранцем. То есть подданным другого государства, в вашем случае Германии. Кроме того, у меня есть немецкие друзья в вашей полиции, и когда я задал им этот вопрос, мне тут же указали на вас.

- Да ну?

- С самыми лучшими рекомендациями. Вы ведь, когда-то были следователем в Дюссельдорфе. И причём весьма успешным! Как видите, я навёл о вас некоторые справки.

Отто ухмыльнулся и бросил быстрый взгляд на качающегося в кресле Шульца.

- И напарник ваш, тоже, как нельзя лучше вписывается в общую картину, — Феликс тоже повернулся к Шульцу, — да, я знаю, что у вас диплом программиста. И я знаю, что вы имели проблемы с законом из-за, так сказать, некоторых хакерских мероприятий…

- Ну… это было давно… — Шульц зарделся, вспоминая былые «подвиги».

- Не важно. А вписываетесь вы вот почему — перед исчезновением моя дочь, разве что только не спала в обнимку с лаптопом. Или ноутбуком. Не суть важно. Важно то, что может на её компьютере вы что-нибудь найдёте.

- А полиция его не изъяла? Или по крайней мере просматривала? — спросил бывший «хакер».

- Они не смогли в него войти. У неё установлен какой-то чересчур умный пароль. Так что и вам карты в руки. Прошу вас дать согласие в течении этого дня через моего секретаря госпожу Элизабет Янус, — с этими словами он протянул свою визитную карточку. — Все финансовые вопросы вы можете тоже решать через нее. Я буду оплачивать вдвойне вашей обычной ставки. В вашем распоряжении будет мой частный самолёт, когда соберётесь в Грецию и яхта с капитаном в Эгейском море. Как видите, условия великолепные. Я же прошу еженедельные отчёты или же по мере поступления новостей. А на этом я хочу откланяться.

Он встал, и замешкавшись у выхода, произнёс:

- Очень жду вашего положительного ответа. Да, и ещё один момент. Не знаю, правда, насколько это важно… Дело в том, что имела место ещё одна история. Она случилась, когда мы посещали комплекс пирамид в Гизе ещё до событий в Греции, в декабре прошлого года. У нас была частная экскурсия со своим гидом. Она началась уже после того, как последний турист покинул Великую Пирамиду. То есть вечером. Когда мы поднимались по Большой Галерее вверх до Камеры Царя меня не покидало чувство, что должно произойти нечто. Войдя в Камеру Царя, мы подошли к гранитному саркофагу. Гид, стал нам что-то увлечённо рассказывать. Да так увлечённо, что никто и не заметил, что Рената лежит на полу без сознания. Мы все переполошились, видя, что она не приходит в себя.

- Вы её отвезли в госпиталь?

- Да, вся эта история закончилась в госпитале Эль Шиши (El Shishy Medical Center, 11 Mohamed Mahmoud street, Bab El Louk, Cairo). Две недели Рената была в коме. Врачи подозревали, что это травматическая кома (coma traumaticum). Но удар при падении трудно было назвать черепно-мозговой травмой. Обычная ссадина не могла привести к поражению центральной нервной системы. Врачи были несколько обескуражены. А через две недели она как бы проснулась. Вот и всё. Проверки не показали никаких аномалий, и мы уже через три дня были дома в Лондоне.

- А когда это приключилось?

- Это все приключилось больше трёх месяцев назад, перед Рождественскими праздниками. Приехав домой мы обнаружили, что Рената стала более замкнутой. Она стала редко общаться с друзьями и много времени посвящала компьютеру. Мы поначалу думали, что это нормально в 16 лет. Пока не произошло то, что я уже рассказал раньше… Не знаю, была ли это преамбула, или не имело отношения. Вам судить.

- Тут важны все детали. Может что-то ещё, связанное с этим эпизодом?

- Она почему-то спрашивала меня про какого-то психолога. Причём несколько раз. Имя его Энелиль, кажется. Я такого не знаю. Вот, пожалуй и всё.

С этими словами он вышел из конторы, унося за собой запах сигар и то прекрасное ощущение ленивой свободы, которое царило в безработном офисе до его прихода.

Отто подошёл к окну и посмотрел вниз. Покрутя ус, он произнёс:

- А за нашим гостем тянется длинный мохнатый хвост, — проговорил он, глядя, как мышка-пежо ринулся вслед за крокодилом Феликса. — Чувствую крупные юридические неприятности.

- Такое ощущение, что вы говорите это кому-то за окном, — сказал Шульц, не отрываясь от монитора.

- Я это говорю тому большому Corvus corone, что сидит на крыше напротив. Он гипнотизирует меня необычно долго.

- Вам никто не говорил, что склонность к мистике противопоказана дедуктивному настрою? И что ещё за корвус там с вами беседует? Ворона? Я вам вот что скажу — дочка сама сбежала. У неё появился виртуальный рыцарь, узнал про богатого папашу, заплёл мозги, и они сбежали. Не они первые, не они последние.

- Вот и ладненько, — сказал Отто, не обращая внимания на слова напарника. — А теперь за работу!

2. Рената

Коматозное состояние — вещь неприятная. Сквозь пелену разных визуальных чудес и звуков она слышала жалкий лепет врача-египтянина.

«Нервные функции организма возвращаются в обратном отключению порядке», — вещал он кому-то.

Она не помнила отключения. Стало быть любой порядок возвращения хорош. Зрение и слух пока смутны до безобразия. Но вот что удивительно — мозг работает чисто-чисто. Такой ясности мысли она не ощущала никогда.

Память вернулась мгновенно. И какая память! Как на ладошке перед её сознанием лежала цветная картина прошлого. Даже самое далёкое розовое детство, и то, было отмечено мельчайшими подробностями, запахами и вкусами.

Она была настолько восхищена всем этим, что даже пыталась усилием воли отодвинуть процесс возвращения как можно дальше. Тем более голос врача-египтянина становился всё гаже.

Вдруг послышался чей-то ещё голос, пока приглушённый, но знакомый и добрый. Хотелось слушать его и слушать. Отец. Конечно, он. Только что память рисовала ей сцену рождения. Почему-то она видела только мать молодой и счастливой, с чувством причастности к свершившемуся чуду. А отец виделся как-то смутно. И вот его голос. А когда она услышала мать, глаза сами открылись.

Но над ней склонилась корявая маска в голубой шапочке. Маска попыталась нежно улыбнуться. Слава ангелу-хранителю, который поспешно заменил это безобразие улыбающимся отцом.

«Ну, ты нас напугала!» — и его лицо сменилось мамой: «Ренаточка…» И чего ей этот врач так не приглянулся…

Спустя час она уже сидела на кровати, опутанная какими-то проводами и приборами. Родители разговаривали с ужасным доктором в соседней комнате. Вокруг всё пищало, бегали цифры и зажигались разноцветные лампочки. Всё вертелось в каком-то бешеном хороводе, тем не менее, подчиняясь определённому ритму.

Она смотрела на это, слушала, и понимала, что может запросто во всём участвовать. Но, как и зачем, она пока не понимала. Родители сказали, что завтра приведут психолога. Зачем? Она не чувствовала недомогания. Разве что затекли руки и ноги от неподвижности, да болела ушибленная от падения голова. Ей рассказали, как всё произошло. Это же надо было столкнуться с саркофагом! Да ещё где! История Великой Пирамиды теперь значительно обогатилась. По крайней мере для неё.

Всё же, зачем психолог? Она легла и попыталась сосредоточиться. Она помнит экскурсию. Она помнит гида, он ещё странно на неё посмотрел. А дальше память прыгает, и она здесь, в госпитале. Ещё раз… пирамида, лестница, галерея, гид. Бах. Вдруг почему-то она отчётливо поняла — это не кома. Но что? Прозрение было настолько неожиданным, что мысли забегали как белки в колесе. Забегали и какие-то лампочки в аппарате. Вбежал этот квазимодо и стал её укладывать. Пришли и родители. Хорошо, что они здесь. Всё. Сон. А наутро пришёл он.

***